Патриция Хайсмит - Незнакомцы в поезде
- Вы мне тоже нравитесь, - сказал Гай.
- Ну поедемте со мной, а? Мне два или три дня до приезда матери совершенно нечего делать. Мы так проведем время!
- Возьмите еще кого-нибудь.
- Что вы, Гай! Что же я, думаете, езжу да подбираю попутчиков по дороге? Вы мне нравитесь, вот я и прошу вас поехать со мной. Хотя бы на день. Я сразу от Меткалфа, минуя Эль-Пасо, собираюсь съездить к Каньону.
- Спасибо, после Меткалфа меня ждет работа.
- А-а. - На лице Бруно вновь появилась грустная и восхищенная улыбка. - Что-нибудь строить?
- Да, один клуб. - Для него до сих пор это звучало странно и непривычно. Еще пару месяцев назад он ни за что бы не поверил, что будет строить. - Новую "Пальмиру" в Палм-Биче.
- Да-а?
Бруно, конечно, слышал про "Пальмира-клаб". Пару раз он бывал в нем. Это был самый большой клуб в городе. Он даже слышал, что они собираются строить новый.
- Вы проектировали его? - Он взглянул на Гая такими глазами, какими смотрит мальчик на героя войны. - Вы можете нарисовать мне его?
Гай сделал быстрый набросок здания на обратной стороне записной книжки Бруно и по просьбе Бруно расписался. Он объяснил, что такая-то стена будет убираться, чтобы нижний этаж превращался в большой танцевальный зал, выходящий на террасу, а здесь он надеется получить разрешение сделать вентиляционные отверстия для естественной вытяжки, что позволит обойтись без кондиционера. Чем больше он рассказывал, тем счастливее становился, у него даже глаза повлажнели от волнения, хотя голос он сдерживал. Он сам себе удивлялся, зачем он все это рассказывает о дорогом для него и так доверительно Бруно. Вряд ли найдется человек, который поймет в этом меньше Бруно.
- Жуть, - произнес Бруно, на что Гай откинулся в кресле и рассмеялся. - Вы сделаетесь знаменитым. Вы, может быть, уже знаменит.
Будут фотографии в журналах, а может, это попадет и в киножурналы новостей. Пока у него не брали материалы для этого, напомнил он себе, но это точно не за горами. Майерз, архитектор, с которым они работают в одном офисе в Нью-Йорке, был уверен в этом. И Энн тоже. И мистер Бриллхарт тоже. Это величайший случай в его жизни. "Я, может быть, стану знаменитым после этого. О таких вещах узна'ют все".
Бруно завел долгую историю о своей жизни в колледже, о том, что он стал бы фотографом, если бы в дело не вмешался отец. Гай не слушал. Он с отсутствующим видом потягивал виски и думал о заказах, которые пойдут после Палм-Бича. Может, здание под офисы Нью-Йорк, он верит в это. Гай Дэниэл Хейнз. Звучит! Конец этому неприятному сознанию того, что он получает денег меньше Энн.
- Так будет или нет, Гай? - повторил Бруно.
- Что?
Бруно глубоко вздохнул.
- Если ваша жена подложит вам свинью с разводом, если она организует, что вас отошьют в Палм-Биче с вашим проектом, это будет достаточным мотивом для убийства?
- Убийства Мириам?
- Ну конечно.
- Нет, - ответил Гай.
Однако вопрос обеспокоил его. Он опасался, что Мириам слышала про "Пальмиру" от его матери, что она может влезть в это дело просто из удовольствия напакостить ему.
- Когда она бегала налево, у вас не было желания убить ее?
- Нет. Вы не могли бы сменить тему?
На мгновение Гай увидел обе половины своей жизни - брак и карьеру совсем рядом, как он никогда в жизни не видел их. Он сейчас силился понять, как же это он оказался таким глупым и беспомощным в одном и таким способным в другом. Он взглянул на Бруно, который по-прежнему не сводил с него глаз. Чувствуя себя несколько пьяным, Гай поставил стакан на стол и отодвинул его, распрямив пальцы.
- Наверняка однажды хотели, - в мягкой, но настойчивой манере пьяного человека произнес Бруно.
- Нет.
Гаю захотелось уйти и прогуляться, но поезд все гнал и гнал по прямой, словно вообще не собирался больше останавливаться. А если представить, что Мириам удастся напортить ему с проектом. Ведь он рассчитывал жить в Палм-Биче несколько месяцев и быть на равных с директорами. Бруно такие вещи понимал очень хорошо. Гай провел рукой по мокрому лбу. Трудность состоит, конечно, в том, что он не узнает, что происходит в голове Мириам, пока не увидит ее. Он устал, а когда он чувствует усталость, Мириам набрасывается на него с мощью целой армии. За два года, пока он избавлялся от любви к ней, такое случалось неоднократно. И вот теперь такое происходит. Он почувствовал, что его тошнит от Бруно. Но Бруно улыбался.
- Рассказать вам одну из моих идей, как убить моего отца?
- Нет, - ответил Гай и накрыл ладонью свой стакан, в который Бруно собрался долить.
- Вы какой хотите - про испорченную розетку в ванной или с окисью углерода в гараже?
- Делайте что хотите, только прекратите эту тему!
- Я сделаю. Вы не думайте, что не сделаю. Хотите знать, что я еще сделаю однажды? Я совершу самоубийство, если мне захочется совершить самоубийство, и сделаю это таким образом, что всё будет выглядеть так, словно меня убил мой злейший враг.
Гай с отвращением посмотрел на Бруно. Его силуэт стал расплывчатым, словно Бруно начал таять. От него оставались только голос и дух, дух дьявола. Всё презренное было представлено в Бруно. Всё, чем он не хотел бы стать, уже стал или станет Бруно.
- Хотите, я вам разработаю план идеального убийства вашей жены? Когда-нибудь пригодится. - Бруно смущенно поежился под неумолимым взглядом Гая. Гай встал.
- Я хочу пройтись.
Бруно ударил в ладони.
- О! Блеск, какая идея! Мы убьем друг для друга, понимаете? Я убью вашу жену, а вы убьете моего отца! Мы встретились в поезде, и никто не знает, что мы знакомы друг с другом! Полные алиби! Улавливаете?
Стена перед Гаем ритмично раскачивалась, словно готовая отвалиться. Убить. Ему стало тошно и страшно от этого слова. Ему хотелось отделаться от Бруно, уйти из купе, но кошмарная тяжесть не давала сдвинуться с места. Он постарался твердо держаться на ногах и понять, что говорит Бруно, потому что в его словах была какая-то логика, как в головоломке, которую следует решить.
Желтые от табака руки Бруно прыгали и дрожали на его коленях.
- Алиби не подкопаешься! - визгливо кричал он. - Это идея всей моей жизни! Не понимаете? Я могу сделать это, когда вас нет в городе, а вы сделаете, когда меня не будет в городе.
Гай понял. Никто никогда, вполне возможно, не узнает.
- Для меня будет большой радостью остановить карьеру такой женщины, как Мириам, и продолжить карьеру такого человека, как вы. - Бруно захохотал. - Вы не согласны, что ее надо остановить, пока она не разрушила жизни многих других людей? Сядьте, Гай!
Она не разрушила мою жизнь, хотел сказать Гай, но Бруно не дал ему вставить и слово.
- Значит, предположительный расклад такой. Вы мне можете рассказать про то, где она жила, а я расскажу вам то же самое, и вы будете знать всё, будто сами там жили. Мы могли бы оставить отпечатки пальцев по всему городу, полиция с ума сойдет! - Бруно захихикал. - Несколько месяцев мы врозь и никакой связи. Господи, как нечего делать! - Он встал и чуть не упал, потянувшись за стаканом. Потом сказал прямо в лицо Гаю с убийственной, точнее удушающей, доверительностью: - Вы можете это, правильно, Гай? Всё пройдет как по маслу, клянусь. Я всё организую, клянусь, Гай.
Гай оттолкнул его, причем сильнее, чем намеревался. Бруно весело поднялся с кресла. Гай посмотрел, что бы можно открыть, чтобы дать доступ воздуху, но стены выглядели неприступными. Купе превратилось уже в маленький аэродром. Что он здесь делает? Как и когда он так напился?
- Я уверен, вы сможете! - подчеркнул Бруно последнее слово и нахмурился.
Заткнись ты со своими проклятыми теориями, хотелось крикнуть Гаю, но вместо этого произнес полушепотом:
- Меня тошнит от этого.
Он увидел, как узкое лицо Бруно причудливо изменилось: тут была и удивленная улыбка, и мрачное всеведение. Бруно снисходительно пожал плечами.
- Ну что ж. Я по-прежнему говорю, что это хорошая идея и у нас есть абсолютно идеальный план. Это идея, которую я применю. Вместе с кем-то еще, конечно. Вы куда идете?
Наконец-то Гай вспомнил, что в купе есть и дверь. Он вышел и открыл еще одну дверь - на открытую площадку. Прохладный ветер ударил ему в лицо, словно в наказание, а гудок укоризненно загудел. Гай добавил сюда собственные проклятия в свой адрес. Ему захотелось, чтобы его вывернуло.
- Гай?
Гай обернулся и увидел Бруно, старающегося проскользнуть через тяжелую дверь.
- Гай, я приношу извинения.
- Ничего, всё нормально, - ответил Гай поспешно, потому что лицо Бруно напугало его: оно выглядело по-собачьи униженным.
- Спасибо, Гай.
Бруно нагнул голову и под мерный стук колес начал отключаться, так что Гаю пришлось поддержать его.
Гай очень обрадовался, что поезд останавливается. Он похлопал Бруно по плечу.
- Сойдем, подышим воздухом.
Они вступили в мир молчания и полной темноты.
- Темно, как в аду! - зашумел Бруно. - Почему нет огней?!
