Татьяна Степанова - Колесница времени
Если где-то собрать слишком много профи — пусть и алкашей, и строптивых, и бунтарей, то атмосфера не может не измениться.
Там, внутри.
Катя думала по пути в Прибрежный ОВД, что майору Лиле Белоручке достался непростой, очень непростой коллектив. И то, что она, женщина, возглавила криминальный отдел, это… возможно, знак судьбы. Пусть маленький, незначительный, но все же положительный знак.
В это утро, решив посвятить себя командировке в Прибрежный, Катя впервые за долгое время встала не в семь, а в начале девятого.
А это означало, что она проснулась при свете дня. Пусть серого, ненастного, но все же дня — а не в полной темноте.
Добралась до ОВД она без приключений, оставила позади Москву и тут же въехала в микрорайон Прибрежный, застроенный многоэтажками.
Отдел полиции располагался возле парка на берегу реки. У здания ОВД — все как обычно, только очень много полицейских машин.
Но вот внутри…
— Один звонок сделаю! Щас адвокат приедет — так я один звонок сделаю с его мобильного, и вас всех тут не будет! Вас всех уволят!
— Руки покажите, пожалуйста.
— Нечего меня осматривать, вы не имеете права!
В дежурной части патрульные, помощник дежурного и эксперт-криминалист пытались утихомирить задержанного — молодого мужчину, рыжего, сытого, с глазами навыкате и красными пятнами на лице. Он брызгал слюной на эксперта-криминалиста и орал:
— Лига кротких против Содома! Он — изззззвращенец бородатый, трансвестит в женском платье! Лига кротких не потерпит!
— Покажите руки, — настаивал эксперт.
— Да чего руки. Да ты знаешь, кто я?! Один звонок — и тебя, всех вас уволят без пенсии!
— Руки покажите, я сказал.
Катя, подойдя, увидела, что руки молодца, кричавшего про лигу кротких, все в зеленых пятнах.
Она отозвала в сторонку помощника дежурного, предъявила удостоверение и спросила:
— Что тут у вас?
— Дурдом, — дежурный покачал головой.
— Я к вашему начальнику майору Белоручке.
— Она в пятом кабинете, потерпевшими занимается.
Катя пошла по коридору, ища пятый кабинет. Постучала, открыла дверь и..
— Закройте дверь, я занята!
Резкий женский голос. Катя увидела свою подругу. Лиля была в форме. Она обернулась к двери, взмахнула рукой — мол, не сейчас. И тут глаза ее встретились с глазами Кати.
— Это я, — сказала Катя.
— Это ты?
— Это я, — повторила Катя. — Извини, что без звонка и, кажется, не вовремя.
— Заходи! Катя, что же ты так давно не приезжала, не звонила.
Катя смотрела на подругу. Лиля слегка раздалась вширь. Она всегда была маленькой женщиной, невысокого роста, но очень сильной, ловкой, подвижной, дружившей со всеми видами спорта. А тут слегка потолстела. Хотя лицо ее осталось худым, с резко очерченными скулами. Катя отметила, что возле уголков рта Лили залегли морщинки, их раньше не наблюдалось. И все черты как-то заострились, посуровели. Даже когда она улыбалась…
Сейчас лицо Лили было каким-то серым.
За столом в пятом кабинете на стульях для посетителей сидели двое: женщина-карлик — очень миловидная крашеная блондинка, такая крохотная, точно Дюймовочка, с маленькими аккуратными ножками и ручками, в брюках и яркой, почти детской розовой курточке, испачканной зеленым.
А вот второй человек за столом…
Катя подумала, что это переодетый мужчина в женском платье. Так ей сначала показалось. Потом она пригляделась — нет, фигура женская, округлая, но…
Ах, памяти незабвенной Кончиты Вурст — бородатой певички с Евровидения, — у человека в женском платье имелась густая каштановая борода. Каштановые волосы струились по плечам. Пестрое платье из джерси спереди разорвано и все тоже залито зеленым.
— Грудь болит вот здесь. Он прямо в грудь меня бил ногой специально. Я когда упала…
Голос… голос — женский, очень мягкий, немного низковатый, исполненный боли и страдания.
Катя сразу поняла — перед ней женщина.
— Пишите заявление, Кора, — сказала Лиля Белоручка. — Марина, и вы тоже. — Она подвинула к женщине-карлику лист бумаги и дала шариковую ручку.
— Лиля, что у вас тут происходит? — спросила Катя.
Лиля лишь глянула на нее, скулы очертились еще резче под тонкой кожей.
— Может, не надо писать никакого заявления? — спросила Кора.
— Пишите заявление, мы возбудим уголовное дело о нападении на вас.
— На меня дважды уже нападали до этого. Я не обращалась в полицию. Один раз вечером в переходе на лестнице так толкнули сзади. Я грохнулась, боялась, что ногу сломаю. А сегодня мы с Маришкой вышли из такси… Я даже не видела их — как они на нас налетели. Один что-то про Лигу кротких против Содома орал и ударил меня. Я упала на колени. А он меня ногой в башмаке в грудь вот сюда… Грудь болит… и еще в промежность ударить пытался, думал, наверное, что у меня там яйца, как у мужчины. — Та, которую звали Корой, рассказывала все это медленно, словно с усилием. — Я согнулась, а он меня сверху ударил склянкой с зеленкой. Вот теперь вся зеленая буду. Орал, что я трансвестит бородатый… А я женщина — такая же, как вы и вы.
Кора обернулась к Кате. Глаза — темные, полные муки и слез. Борода…
— Я знаю, — сказала майор Белоручка, — пишите заявление о том, как на вас напали.
— Я женщина. Я никаких операций себе не делала. И пол не меняла. Он, тот, кто бил меня, наверное, решил, что я пол меняла. А я — никогда. Таких, как я, прежде в цирках показывали в шоу уродов…
Катя смотрела на бородатую женщину по имени Кора.
— Да, в шоу уродов, — повторила та, — это ведь уродство… Я раньше все эпиляцию делала. Все пыталась избавиться. Но уж очень густо растет. Это генетика такая жуткая, наследственность… Косметолог сказал, что бороться невозможно. Раздражение пошло по всему лицу на коже сильнейшее. Так и до рака кожи может дойти. Так что я эпиляции забросила. И теперь хожу вот так. Уж какая есть. — Кора прижала руку к груди. — Ох, болит сильно… Да, я хожу такая, какая есть, как меня природа-мать создала-изуродовала. А он… этот, из Лиги, бил меня ногами… А я все равно не стану бороду сводить, потому что эпиляция не помогает. И еще по одной причине.
— По какой? — спросила Лиля Белоручка.
— По той, что… ну надо же как-то всему этому сопротивляться. Противостоять.
В пятом кабинете наступила пауза.
— Пишите заявление, пожалуйста, — в который уж раз попросила Лиля, — и я сделаю все, что смогу.
Карлица по имени Маришка склонилась над листом бумаги. Бородатая Кора тоже взялась за авторучку.
— А как писать? — спросила она.
— На имя начальника ОВД. Заявление. Пишите в произвольной форме, все подробности, как на вас напали. А потом вас, Кора, отвезут в больницу на освидетельствование. Надо снять и зафиксировать наличие побоев. — Лиля внешне казалась бесстрастной.
— Меня не били, но зеленкой облили, — тоненьким детским голоском сообщила карлица Маришка. — Это когда я его от Коры оттащить пыталась. Он совсем озверел, этот мужик. Что-то про либерастов-педерастов орал. Хорошо, что Кора в этот раз серьги не надела. А то бы из ушей вырвали, мочки бы разорвали к черту.
Лиля кивнула Кате — пойдем выйдем, пока потерпевшие будут писать заявления.
Катя молча повиновалась подруге.
Они прошли в дежурную часть. Рыжий парень из Лиги кротких сидел на стуле под охраной патрульного. В глазах — бешенство.
— Вы что тут себе позволяете? — прошипел он. — Вы начальник, да? Я спрашиваю — вы начальник?
— Я начальник, — Лиля выпрямилась во весь свой маленький рост.
— Я протестую! За что меня задержали? Это их надо задержать за непотребство! В таком виде — в платье средь бела дня разгуливает трансвестит-извращенец! Это оскорбление чувств, это разврат! Это торжество Содома и Гоморры!
— Прекратите кричать.
— Щас мой адвокат явится, так вот один звонок — самизнаетекуда, — и вас всех тут не станет. Всех без пенсии выгонят!
— У него на пальцах следы зеленки, — Лиля обратилась к дежурному, — фактическое доказательство. В камеру его.
— Меня в камеру? Извращенцев покрываете! — заорал рыжий истошно. — Лига кротких против Содома! Один звонок — и вас всех вон, вон бездельников, взяточников. Мы за порядок, мы за идеальный порядок и за торжество морали. А вы берете под защиту этого развратника, этого грязного вонючего трансвестита…
— И трансвестита я возьму под защиту против вас, — сказала Лиля, — только она — потерпевшая, на которую вы напали, избивали и облили зеленкой, она не трансвестит. Она женщина.
Рыжий из лиги поперхнулся слюной.
— Она женщина, — повторила Лиля, — ты на женщину напал. У женщины физический недостаток. Фактически она инвалид. Ты напал на женщину. Никакой адвокат тебе не поможет. Я тебя посажу. Слышишь ты, подонок, я тебя посажу!
