Марина Крамер - Я не ангел
Седые брови дядюшки взметнулись вверх:
— Что за чушь?
Это прозвучало как-то очень уж обидно.
— Почему это? Ты считаешь, что я не гожусь для этого? — спросила я, ожидая утвердительного ответа, но дядя меня удивил:
— Нет, ты-то как раз вполне годишься. Но что случилось с прежним?
— С кем? — не поняла я, и он объяснил:
— С адвокатом Потемкина.
— Это меня не касается. Как ты думаешь, предложение стоит рассматривать?
— Все зависит от величины гонорара, детка. Тебе придется возиться с разной ерундой — от ежемесячных выплат на содержание ребенка до ситуаций с любовниками вдовы.
— А они у нее есть?
Дядя захохотал:
— Варька, тебе скоро сорок, а ты никак не можешь понять: молодая баба с такими деньжищами, как у Потемкиной, автоматически становится мишенью для охотников за чужим золотишком. Поверь: вокруг нее табунами крутятся любители наживы.
— Ты сам меня учил: факты, ничего, кроме фактов, — невозмутимо сказала я. — Представь доказательства, а потом обвиняй женщину. Или ты говоришь гипотетически?
Дядюшка внимательно наблюдал за тем, как официант расставляет перед ним заказанный завтрак, и, казалось, вообще меня не слышал. Едва парень удалился, дядя взял нож и вилку, отрезал порядочный кусок яичницы с беконом и пробормотал:
— Варя-Варя, в кого ж ты такая уродилась… Доказательств у меня пока нет, но если тебе нужно…
Я пожала плечами:
— Мне — не нужно. Это вообще не мое дело. Я хотела совета, но чувствую, что не получу его. Слишком уж ты шовинист, дорогой дядя. — Я поднялась, собираясь уйти, но дядюшкина ручища крепко ухватила ремень моей сумки:
— А ну, сидеть! Куда собралась?
— Я теряю время, а в два мне нужно быть в суде.
— Успеешь! — отрезал он. — Садись.
Пришлось подчиниться. Я вернулась на свое место, с отвращением посмотрела на дядюшкину яичницу и вздохнула.
— Что? Муки выбора? — заметил он. — А ты не думай, Варька. Просто не связывайся. Не лезь — и все. Большие бабки — большие проблемы. Ты женщина, к чему тебе это? Дела вроде неплохо идут, имя есть у тебя, заработки хорошие. А тут… Как бы тебе чего не прилетело рикошетом.
Эта фраза заставила меня насторожиться. Было ощущение, что он неплохо осведомлен о том, что происходит вокруг вдовы Потемкина, а возможно, даже сам как-то в этом участвует. Уж на что на что, а на деньги у дяди всегда был нюх. И это только раззадорило меня. Конечно, пока я не скажу ему ни слова, но Анастасии позвоню непременно и дам согласие работать на ее условиях. Если мой дядя каким-то образом причастен ко всем этим делам, то я точно не прогадаю.
— Я тебя поняла. Собственно, твое мнение — это все, что я хотела услышать, — как можно равнодушнее проговорила я, и дядя удовлетворенно кивнул:
— Да на здоровье! Ты ведь мне не чужая.
Мы поговорили еще о чем-то малозначительном, обсудили приближающийся юбилей бабушки — Тамаре Борисовне исполнялось восемьдесят пять, и дядюшка, хоть и не был ей родней по крови, считал своим долгом отпраздновать событие с размахом. Не знаю почему, но мне всегда казалось, что он испытывает перед бабушкой вину за что-то. Помню, он часто ссорился с мамой, упрекая ту в недостаточном внимании к бабушке. Мамочка, занятая исключительно собственной персоной и карьерой, и мне-то уделяла крохи своего времени, что уж говорить о старой матери! Зато дядюшка, не являясь ей никем, ни разу не забыл поздравить с праздниками, привезти букет любимых цветов или флакон духов, а уж это моя бабушка позволяла только близким людям. Возможно, это происходило потому, что свою мать ни дядя, ни мой отец почти не помнили: когда она умерла, дяде было пять лет, а папа и вовсе только родился. Правда, он-то не относился к матери жены с таким почтением, как его брат, а скорее терпел ее высокомерие, барские замашки и не совсем типичный уклад дома, где вынужден был жить.
Бросив взгляд на часы, я поняла, что нужно выдвигаться, если не хочу опоздать в суд.
— Время вышло? — иронично улыбнулся дядюшка.
— Да, к сожалению.
— Ну, не буду задерживать. Дело, Варька, всегда должно быть на первом месте. Тебе надо было, конечно, парнем родиться — с твоей хваткой далеко пошла бы.
— Мне и так неплохо.
Я чмокнула его в гладко выбритую щеку и попрощалась. Сергей, сидевший за столиком у выхода, мгновенно вскочил и вышел. Краем глаза я увидела оплаченный им счет и вытянула чек из папки. Не хватало еще, чтобы водитель в таком месте рассчитывался за себя. Я не настолько много ему плачу.
— В офис, Варвара Валерьевна? — открывая мне дверь машины, спросил Сергей.
— Да, давай заедем, тут недалеко, и Ордынка вроде движется неплохо.
Всю дорогу до офиса я прокручивала в голове разговор с дядей, и чем дольше я думала об этом, тем сильнее крепла моя уверенность в том, что он знает о «Снежинке» и ее умершем владельце куда больше, чем я. И он как-то слишком уж сильно не хочет, чтобы дело обстояло иначе. Но мне теперь это уже неинтересно. Я должна продумать свои действия и прикинуть, с какой стороны вообще подступиться к этой странной семейке. И главное, попробовать понять, откуда исходит угроза. А попутно выяснить, кто является адвокатом Потемкиных сейчас. Словом, дел хватит. И не забыть бы еще про вечерний балет, а то два прокола подряд перед мужем совсем уж не комильфо.
В офисе, попросив Ниночку принести кофе, я нашла в сумке салфетку с телефоном Анастасии Потемкиной, позвонила ей и сказала всего два слова:
— Я согласна.
– Срочно наведи мне справки про все дела, которыми сейчас занимается Жигульская Варвара Валерьевна.
— Это кто — Щука? Какие справки, и так все известно, она вроде как легальный бизнес ведет, никуда не лезет.
— Не лезла. Не лез-ла, понял? В прошедшем времени. Нынче она — адвокат мадам Потемкиной со всеми отсюда вытекающими, понял? И я хочу знать о ней все. Каждый шаг, каждый разговор по телефону. И главное — как именно Потемкина с ней рассчитываться собралась.
— Ну как-как? Ясное дело — бабками.
— Ой, умный какой! А ты откуда знаешь, что они у нее есть, бабки эти?
— Ну, живет же она с девкой своей на что-то. Ребенка содержать же надо.
— Вот именно — на что-то! И это точно не то бабло, чтобы адвоката нанять, да еще уровня Жигульской.
— Раз наняла, значит, есть бабло.
— Вот и выясни, не брешет ли нам наш приятель-адвокат. С его слов выходит, что налички у мадам едва-едва на жизнь, а тут такой финт.
— Хорошо, выясню.
— А еще лучше — пусть прежний адвокат сам все и узнает. Его косяк, что мадам с крючка срывается, вот пусть пошевелится теперь, а то привык, расслабился.
В предпоследнюю неделю ноября я сидела в своем кабинете и никак не могла заставить себя хотя бы открыть папку с бумагами по очередному процессу.
Светик снова улетел на гастроли, на этот раз куда-то в Азию, я даже не потрудилась уточнить, хотя он, конечно, не раз произнес название страны. Но я уже так привыкла не замечать его и не интересоваться особенно его делами, что, разумеется, не заострила на этом внимания. У меня есть благословенный месяц, когда не нужно будет заставлять себя возвращаться домой, а можно ехать туда с удовольствием, зная, что не придется себя насиловать. Вернуться Светик должен был как раз к бабушкиному юбилею, а через неделю после этого — Новый год. Обычно мы отмечали его у кого-то из друзей — либо у Аннушки, либо у кого-то из коллег Светика. Он любил шумные компании, застолья, разговоры до утра. Мне же каждый раз приходилось уговаривать себя. Если у Аннушки я, по крайней мере, могла уйти в спальню и лечь там, оставив подругу с мужем в гостиной за разговорами и бутылочкой коньяка, то у друзей Светика приходилось делать заинтересованное лицо, улыбаться, быть милой со всеми и поддерживать неинтересные лично мне беседы. С некоторых пор люди стали вызывать у меня отвращение и иной раз даже ненависть. Но я подчинялась необходимости соблюдать определенные правила, а потому безропотно ходила с мужем в гости и на приемы.
Этот Новый год мы собирались отмечать у Аннушки, она грозилась привести очередного кавалера, который, в свою очередь, обещал ей отправить жену и троих детей за границу и провести праздник вместе. Я смутно подозревала, что опять мы будем праздновать втроем, как уже не раз бывало: Аннушкины кавалеры имели свойство растворяться в пространстве непосредственно перед самым празднеством. Скорее всего, нынешнего постигнет та же участь. Не то чтобы я не желала подруге счастья, нет, наоборот. Но оно виделось мне несколько иначе и уж точно не в образе женатого кобеля с тремя довесками.
Так или иначе, до Нового года еще больше месяца, посмотрим, как все пойдет. А пока я буду наслаждаться одиночеством в квартире, а заодно вникну в суть некоторых дел своей новой клиентки.
