Андрей Зотов - Разлюбовь, или Злое золото неба
Наступило то самое время, когда набрякшие сумерки вот-вот станут вечером, и уже надо хорошенько щуриться, чтобы разглядеть подробности дальнего далека. Но у меня имелся с собой театральный бинокль, заметно упрощавший эту задачу. Однако прежде всего надо перекусить. Я разжег в своей чаще крохотный костерок и слегка поджарил десяток сосисок, съедая их по мере поджаривания под «Ессентуки № 17». Батон совсем размок, и пришлось от него отказаться. И все бы ничего: речка медленно катит свои неглубокие воды вниз, кругом лежат поля необозримые, вон паром, вон березы, – обычный среднерусский пейзаж, – но, во-первых, как далеко простирается этот климатический купол? Как он монтируется? По какому принципу работает? И, во-вторых, что все-таки задумал Маркель? Понятно, что дело серьезное, но – какое? «Языка», что ли, взять? Я осторожно залез на подходящую березу и медленно повел биноклем по округе. И правильно сделал.
Среди крыльев мельницы что-то посверкивало. Раз сверкнуло… другой… Я перестроил резкость и разглядел за крыльями, почти под самой крышей, узкое длинное окно, где, склонившись над стереотрубой, стоял человек. Это был один из бойцов Маркеля: крепкий, мордатый, с короткой стрижкой, без пяти минут Рэмбо. Последние лучи солнца, еще достающие до верхушки мельницы, играли на линзах стереотрубы, выдавая парня стороннему наблюдателю, то есть мне. Я тут же убрал свой бинокль и спустился на землю. Увидел ли он меня? Так или иначе, но от греха подальше надо менять дислокацию – я закинул рюкзак за плечи и быстро пошел влево, стараясь не наступать на сучья.
Часа через полтора я снова залез на березу. Она была гораздо выше той, первой, и с нее не только мельница была как на ладони, но и речка, а если присмотреться, то вдали можно было различить и что-то вроде шоссе.
В наступившей уже темноте справа, со стороны реки, показалась здоровенная машина, в которой я скоро узнал «Хаммер». Его встретили два крепыша. Они вышли на звук мотора, одетые в одинаковые спортивные костюмы, и, когда машина остановилась, помогли пассажиру выбраться из салона. Это был Питер Маркель собственной персоной. Следом вылез эксперт Вотульский в своем неизменном сереньком пиджаке. Машину загнали во двор, ворота закрылись. Я хорошенько устроился на развилке ветвей и приготовился к долгому наблюдению. Часа два пил минералку, курил в кулак, глаз не сводя с мельницы, но больше ничего интересного не заметил. Ну что, пожалуй, хватит, пора слезать.
Вблизи мельница представляла собой серьезное фортификационное сооружение, а узкие высокие окна, похожие на бойницы, да трехметровый кирпичный забор только усугубляли ее укрепленность. Да, сильное логово выбрал себе «Анкерман».
Словом, ночь. Река, полная луны. И форт неприятеля, куда надо непременно пробраться. Я перемахнул через забор и мягко приземлился на корточки. Смотал шнур, на котором спускал рюкзак. Теперь до мельницы было рукой подать. Глухо стучал дизель в ее недрах, и блестело стекло одного из окон, отражая яркий свет взошедшей луны. От непрерывного вращения крыльев двор шел равномерными полосами. Две полосатые иномарки и черная «Волга» замерли в отведенном для них месте, тоже, понятно, полосатом. Справа возвышался старый знакомый «Хаммер», утративший изрядную часть своего внешнего лоска. А около приземистого бетонного сооружения, напоминавшего бомбоубежище, на маленьком пьедестале стояла полосатая параболическая антенна, направленная на запад. Сразу за ней простиралась большая круглая площадка, обложенная чем-то белым, искристым. В волейбол они, что ли, здесь играют?
Немного привыкнув к раскладу двора, одной перебежкой я оказался под мельницей. Странно, что здесь не держат собак. В мельнице зазвонил телефон. Я крался вдоль стены направо и все оглядывался на антенну, снедаемый любопытством. И вдруг… Внутри мельницы послышался топот, звон телефона, голоса… Да нет же, это не телефон – как до меня медленно все доходит! – это сработала сигнализация, вот в чем дело. Ну да, детекторы движения – я наконец увидел в правом углу двора небольшие выпуклые диски и тут же бросился от мельницы прочь, рыская туда-сюда. Установленные по всем углам, фотоэлементы держали двор в периметре своих трасс, реагируя на любое движение.
Распахнулась дверь, на крыльцо выскочили двое, вооруженные короткими автоматами. Вот так да!
«Вторжение! – сквозь приоткрытую дверь доносился из мельницы отчетливый электрический голос. – Внимание! Вторжение в секторе 1Б!»
А я лежал под «Хаммером» и теперь понимал, почему тут не держат собак. Верный Руслан, отдыхай, тебе на смену пришли новые технологии!
Судя по тому, как спокойно и поверхностно парни совершали обход, срабатывание сигнализации впустую было тут делом обычным. Вполголоса продолжая начатый разговор, они сходили к воротам, побренчали там засовом и не спеша пошли вдоль машин. Они чувствовали тут себя в полной безопасности.
Откуда-то издалека начало мало-помалу нарастать ритмичное молотьё мощного двигателя. Я подумал, что поднимается катер по речке, но скоро стало ясно, что звук приближается сверху. Ну да – скорее всего, вертолет, который я видел днем.
– Летит, – донесся до меня голос одного из бойцов.
Я осторожно выглянул из-под «Хаммера». Положив руки на автоматы, парни глядели, как пара мигающих вперемежку огней делает круг над мельницей, и когда огни зависли над нами, я увидел вокруг них сперва сверкание лопастей, а потом и сам фюзеляж вертолета. Вспыхнул прожектор в его нижней части и стал нашаривать место для посадки. То, что я принял за волейбольную площадку, вдруг вспыхнуло в свете прожектора кольцом ответных огней. Вспыхнуло и погасло, вспыхнуло и погасло. Едва не задев забор, вертолет сел прямо в середину кольца; опали лопасти; смолк двигатель. Отъехал назад блистер. Из кабины вылезли двое: пилот в шлеме и светлом комбинезоне, туго перепоясанном в талии, и невысокий, приземистый пассажир. На нем был темный цивильный костюм, в руке не то портфель, не то «дипломат».
– Все в порядке? – спросил он. Его голос показался мне знакомым.
– Да, – почтительно ответил один из парней. – Как там Москва?
– Москва по-прежнему бьет с носка. Больно и неожиданно. – Да, мне определенно знаком этот голос. Кто это?
И все четверо ушли в мельницу, оставив дверь слегка приоткрытой. Я сделал было пару пластунских движений в ее сторону, но тут же вновь попятилсяя под «Хаммер», потому что один из бойцов вернулся. Он был уже без автомата, с упаковкой сока в руке.
Потягивая напиток через трубочку, парень походил вокруг вертолета, потрогал его, попробовал покачать с боку на бок. Машина приземлилась тютелька в тютельку, полметра в ту или другую сторону – и лопастям наступил бы хаям, однако за штурвалом сидел, по всему видно, профи высокого класса. Допив сок, боец влез в кабину. Аппарат заскрипел под его весом.
– Трах-тах-тах! – затарахтел парень, как двигатель внутреннего сгорания, и попробовал покачать вертолет из стороны в сторону. – Трах-тах-тах!..
Полетав таким образом минут пять, он достал из-за пояса пистолет и стал яростно отстреливаться от истребителей неприятеля, что атаковали его сзади и сверху. Бой был неравный. Герой отстреливался до последнего патрона, который разрядил себе в висок. Несколько минут он полежал в позе конченого человека, зевнул и ушел в мельницу. Звонко щелкнул замок.
Я ужом выскользнул из-под «Хаммера». Там воняло бензином, гарью и было довольно-таки тесновато. И тут же в мельнице вновь зазвенело, голос опять проскрипел: «Вторжение!» И снова выскочили бойцы. И еще несколько раз я безуспешно пытался пересечь двор, пока наконец в мельнице не лопнуло терпение. Они отключили сигнализацию. Давно бы так.
– Глючит аппаратуру, – буркнул один боец другому.
– Надо Курта вызывать, – ответил тот.
Толкуя о некоем Курте, они заперлись в мельнице, и больше фотоэлементы не реагировали на движение одушевленных предметов по территории двора.
Я пошел вокруг мельницы, держась к ней поближе, чтобы меня не засекли из окон. На задах нашлась еще одна дверь – маленькая, железная и тоже, конечно, запертая. Над ней нависал козырек, а чуть выше виднелось окно – правда, узкое и спрятанное в намордник решетки, но все же окно, до которого можно добраться. Я постоял, поглядел на луну, которая нынче была на удивление ярка и пригожа, и подумал, что без инструмента в мельницу не попасть. Хотел проскочить на шару, но уж слишком тут все герметично. Ладно, за инструментом, так за инструментом, какие дела?
Я сбегал к «Хаммеру», под которым припрятал рюкзак, и перенес его к черному ходу. Стараясь действовать бесшумно, минут десять на ощупь искал стеклорез. Наконец он нашелся, а следом и десантная пила, напоминающая толстую шишковатую гитарную струну, свернутую в кольцо. Еще нужен пластырь и на всякий случай дымовая шашка. Вот с фонариком я пролетел – оставил в багажнике мотоцикла, придется ограничиться зажигалкой.
