Евгений Зубарев - Я убью тебя, менеджер
Камминг дала нам только один шанс выкрутиться – завтра утром она лично прибывает к жилому дому, адрес которого назовет нам по телефону, а затем и мы туда явимся и отработаем тему. В случае неуспеха Камминг отбывает на родину, расплатившись только с акционерами журнала, – их, по каким-то причинам, кинуть было никак нельзя.
Зато в случае удачи нас ожидало, во-первых, завершение съемок и праздничный банкет, а во-вторых, что было много существенней любого банкета, – расплата наличными.
В качестве героев последнего сюжета Камминг назначила Берутли и Мишу – Берутли потому, что только он еще не попадал в кадр собственных съемок, а Мише роль досталась, как я понял, в качестве наказания. Снимать предполагалось скрытыми камерами, которые Берутли уже примерил на меня и на Марту.
Больше всего на свете я боялся увидеть в это утро дождь, но этакой подлости от небес сегодня не случилось – небо было обычным, питерским, то есть в меру пасмурным, но без излишней активности.
Камминг позвонила мне в девять утра и замогильным голосом сказала:
– Гуд монин, Иван. Ваш дом находится на Попова-стрит, 15. Я там буду в 11 часов сидеть в нашем микроавтобусе. Желаю удачи.
Спустя час подъезды этого стандартного многоквартирного дома посетили двое молодых людей. Один из них был одет в ослепительно-белый комбинезон, который Марта лично приволокла из химубежища Театральной академии, второй гражданин был одет банально – в костюме и при галстуке. Впрочем, длинная косичка из грязных сальных волос несколько смазывала первое, благоприятное, впечатление от его внешнего вида.
Молодые люди расклеили свои объявления на дверях всех шести подъездов жилого дома, а затем вернулись к первому подъезду, где несколько местных бабушек, сбившись в стайку, уже обсуждали содержание свежей прокламации.
– Сынки, вы тут пишете, что первый клиент бесплатно?
– Где мы такое пишем?! – возмутился было Берутли, тряхнув на бабок грязной косичкой. – A-а, да, действительно, пишем. Но это касается только инвалидов и ветеранов, так что извиняйте.
Бабки заголосили разом:
– …тридцать лет беспорочного стажу!
– …инвалидность оформлена на все органы…
– …дед Казань брал!
Последнее утверждение показалось мне сомнительным. Мы с Мартой околачивались возле первого подъезда, создавая массовку, но, главное, выбирая для наших скрытых камер ракурсы поинтереснее.
– Ко мне пойдемте, – вдруг заявила молчавшая доселе женщина в соломенной шляпке, украшенной вялыми цветочками по всему периметру.
Женщина сняла эту шляпку, перевернула и показала Берутли:
– Вот чем от порчи укрываться приходится. Но это ж не дело? – спросила она, демонстрируя выложенную фольгой изнанку.
Берутли взял шляпку в руки, вдумчиво ее осмотрел, не дрогнув на лице ни единым мускулом, потом вернул, авторитетно заявив:
– От космических лучей и биполярной порчи это кое-как защищает, но от когерентного сглаза – никак.
– Вот-вот, – с готовностью согласилась несчастная женщина. – Я же чувствую, заедает меня сглаз, а что делать, не знаю.
– Мы знаем, – сообщил Берутли, обводя суровым взглядом всех собравшихся. – Согласно результатам исследований ученых Международной психофизической академии, ваш дом находится в зоне повышенного метафизического риска. Покажи карту, – попросил он Мишу, которого на почве нервного смеха уже начала разбирать икота, слышимая даже из-под стерильной маски.
Миша, не глядя, запустил руку в рюкзак за спиной и выудил оттуда пачку листов формата A4, на каждом из которых в четырех цветах был отпечатан план микрорайона. Дом 15 по улице Попова находился в самом центре угрожающе багрового пятна, покрывавшего также еще несколько соседних домов.
Каждая женщина взяла по листочку, а женщина в соломенной шляпке взяла два.
– Зятю покажу, он, Фома неверующий, меня никогда не слушает, – объяснила она.
– Ну так что, хозяйки, где работать будем? – напомнил Берутли о главном.
Из толпы вдруг вынырнул незаметный доселе невысокий мужичок в спортивном костюме и тапочках на босу ногу:
– Слышь, братва, а ксивы у вас верные? Светани-ка мне свою лицензию, а то, чую я, гоните вы тут оба.
Миша немедленно излечился от икоты, заметно покраснел даже под маской и начал тихонько отступать в сторону, к микроавтобусу. Берутли тоже посерьезнел лицом, но устоял на месте. Он достал из внутреннего кармана пиджака еще одну разноцветную бумажку и даже сделал шаг навстречу мужику:
– В руки не даю, читай так, – с нажимом сказал он, развернув листок.
– Патент номер 15—7-666F, – прочитал вслух мужик, уставившись в бумагу. – Министерство экологии РФ удостоверяет… порчеотражательная пленка… эффективность 85 %… А чего это так хило, только 85 %? – начал придираться он, хотя видно было, что эта бумага человека убедила.
– Мы не фармазонщики какие, не лохов дербаним, – объяснил Берутли на понятном мужику языке, складывая бумажку вчетверо и бережно убирая в карман. – Короче, кому первому делать защиту? Первому бесплатно, – напомнил он.
Мужик цепко взял Берутли за локоть и повел в подъезд:
– Первому – мне.
Толпа заголосила, послышались неодобрительные возгласы:
– Да какой Степаныч инвалид?
– Опять ветеранов кинули!
– Мы губернатору жаловаться будем!
Миша зашевелился, подвинулся поближе к Сашке и, приспустив маску, обратился к народу:
– Граждане! Бесплатно только кошки родятся. Пленка нам стоит сто рублей за квадратный метр, мы накидываем лишь НДС. Сами понимаете, на всех не напасешься.
Мужик, по-прежнему придерживая Берутли за руку, дослушал выступление Михаила, после чего прихватил за локоть и его тоже:
– За базар отвечаем, нет? Я первый, значит, мне – бесплатно. Пошли, я тут недалеко, на третьем этаже обретаюсь.
С этим блатным мужичком провозились часа два, то есть до обеда. Во-первых, квартира оказалась немаленькой: три комнаты, коридор, два балкона. А во-вторых, мужик оказался владельцем старенького «опеля», который тоже нуждался в обработке «Антисглазом Фальштмахера».
В свою квартиру мужик никого, кроме Миши и Берутли, не пустил, так что все это время мы с Мартой пережидали в микроавтобусе, под бдительным оком Марии. Мария с огромным любопытством таращилась во двор сквозь приспущенные окна машины, жадно слушая обывательские комментарии и внимательно наблюдая за развитием сюжета.
Обрабатывать «опель» Берутли с Мишей вышли часов около трех, когда двор уже заполнился возвращавшимся с работы народом. Там же, во дворе, околачивались все те же бабульки.
Под пристальными взглядами аборигенов Миша извлек из рюкзака стандартных размеров баллон, тщательно замотанный цветным лейкопластырем.
– Отойдите, опасно! Заденет ауру, никакой Кашпировский не поможет! – принялся отгонять зевак Берутли. Потом он прошел вокруг автомашины, сверяясь с какой-то непростой разноцветной схемой.
Я, стоя со своего места в толпе бабулек, не видел ни кусочка этой схемы, но достоверно знал, что она описывает – «Ареал расселения европейского кролика по Австралийскому континенту в период пандемии 1898–1910 годов».
Дело в том, что накануне Берутли попросил меня найти у себя дома «что-нибудь научное и красивое», а ничего красивее этой схемы у себя дома я так и не нашел. Эту схему мне как-то подарила одна серьезно обиженная на меня студентка Политеха. Боже, как давно это было…
Михаил бросил мимолетный взгляд на схему и тут же зашелся в яростном кашле. Берутли мягко подтолкнул его к машине и сказал, указывая на листок:
– Работаем строго по точкам, товарищ. Никакой самодеятельности. Качество – превыше всего.
Михаил кивнул, поправил сползающие рукава защитного комбинезона, снял колпачок с распылителя и наконец начал опрыскивать автомобиль.
– Ух ты, смотри – охотники за привидениями! – послышались восторженные детские голоса рядом.
У Михаила опять случился приступ кашля, и Берутли, уже не на шутку рассердившись, гаркнул на детей:
– А ну, отвалили в сторону, быстро!
Во дворе опять показалась женщина в соломенной шляпке. Она прошла к «опелю», с минуту понаблюдала за работой Миши, а потом лицо ее исказилось злобной гримасой, и она закричала во весь голос:
– Ты что делаешь! Ты что делаешь, нехристь!
Миша поправил маску и невозмутимо продолжил опыление, обойдя автомобиль с другой стороны, подальше от вредной тетки.
Тетка повернулась к Берутли и ткнула в него пальцем:
– Ты мне что сказал? Повтори, что ты мне сказал! – Она подошла поближе к своим соседкам и стала тыкать рукой куда-то вверх: – У Степаныча квартира на третьем. Я над ним, ты, Валька, точно под Степанычем. Антонина справа. Это что же теперь будет, знаете?
Собравшиеся озадаченно молчали, и за них ответил Берутли:
– Мы сразу сказали, что наша пленка отражает порчу.
– Вот именно! – торжествующе закричала злобная тетка. – Отражает! А куда она будет отражать, а?
