Юлия Терехова - Хроника смертельного лета
– Скажите, Александр Владимирович, последняя проверка хранения наркотических средств как-то связана с этой ужасной историей? – от прямоты ее вопроса Зубову стало неудобно.
– А что, сильно трясли? – смущенно спросил он.
– Сильно трясли?! – воскликнула Астахова. – Институт на ушах стоял, а завотделением анестезиологии поседел за неделю.
– Насколько я знаю, никаких нарушений не нашли, – отозвался Зубов, – мне жаль, что пришлось причинить вам столько неудобств.
– Неудобства – это мягко сказано… После той истории с Юрой Смолиным одно слово «наркотики» вызывает панику и… – Галина Васильевна оборвала фразу. – Бедный Юра, – вздохнула она.
Зубов внимательно взглянул на нее. Бедный Юра? Однако!
– Вы хорошо его знали? – спросил он.
Галина Васильевна задумалась. Она чуть запрокинула голову и прикрыла глаза, и Зубов заметил, какая она еще, в общем-то, молодая и красивая женщина. Потом она заговорила.
– Нет, не очень хорошо. Но я всегда относилась к нему с симпатией. Милый и вежливый мальчик. Безотказный. Бывало, оставался на второе дежурство, если нужно было кого-то подменить… Когда его арестовали, я была в шоке. Хотите еще чаю? – спросила она.
– Спасибо, нет. Мне пора, – Зубов поднялся. – Галина Васильевна, постарайтесь не оставлять Катрин одну…
– Легко сказать! Я тут и так почти поселилась. Ее, по-моему, это раздражает.
– И все же постарайтесь.
Попрощавшись с Астаховой, Зубов вышел на улицу. Несмотря на поздний час, от раскаленного за день асфальта воняло бензином и гарью, но он старался сосредоточиться на том, что сейчас услышал от Катрин и ее матери. С ожесточением Зубов констатировал – то, что казалось необычным и подозрительным, оказывалось на поверку пустым звуком, пшиком, как например, отказ Сергея Булгакова вернуться в престижный госпиталь…
Но нежданным образом мелькнувшее воспоминание обрело более ясные очертания, хотя и породило дополнительные вопросы. Каким образом Стрельникова – проститутка, пусть и дорогая – оказалась именно в том учебном заведении, где преподавала Астахова? Когда-то эту случайность можно было списать на элитарность заведения, но те времена прошли. Москву действительно наводнили курсы, где преподавали носители языка и многие бы предпочли именно их. Однако Стрельникова оказывается именно на МИДовских, тоже не из дешевых, с давней, отличной репутацией, но немного старомодных.
И вообще, зачем Стрельниковой понадобилось учиться? Должно быть, причина в Андрее Орлове. Возможно, ей казалось, что он стыдится ее – ведь недаром он не знакомил ее ни с кем из друзей. Но то, что она оказалась именно на этих курсах, не может быть случайностью. Не может! Значит, ее привел туда Орлов. Больше некому. Но для Орлова это равносильно разрыву отношений с Астаховой. Вряд ли он стал бы так рисковать. Тогда кто?.. Или же это та фатальная случайность, в которую верится с таким трудом, но которая рано или поздно происходит с каждым человеком…
Но майор Зубов мало верил в совпадения. Опыт подсказывал ему, что в основе каждой случайности лежит добросовестно упакованная закономерность – до нее только надо докопаться и аккуратно, не торопясь, эту упаковку вскрыть.
В ресторанном зале опять врубили музыку на полную мощность – так, что Орлов перестал жевать стейк и с раздражением отбросил вилку в сторону. Он нервно сжимал черенок столового ножа и колебался между тем, чтобы встать, подойти к бармену и дать тому по физиономии и тем, чтобы попросить счет и покинуть это место – но какого черта он должен платить за недоеденный обед? Близилась полночь, в большинстве кабаков кухни уже закрылись, а есть дома Орлов не любил – материнская стряпня оставляла желать лучшего. Итак, он сидел за столом, терзаясь малоприятным выбором.
– Так и знал, что тебя здесь встречу, – от звука знакомого голоса Андрея передернуло. К гремящей музыке ему только Кортеса не хватало!
– Чего тебе? – буркнул он, наконец проглотив недожеванный кусок стейка и глядя, как его приятель устраивается напротив.
– Как ты неприветлив, – испанец ехидно улыбался, – что так? Настроение плохое?
– Грохотание это достало, – Орлов нервно кивнул в сторону барной стойки, – пожрать не дадут.
– Так это легко уладить, – Мигель поднялся, направился в сторону бара и, коротко переговорив с наголо обритым барменом, вернулся за стол. Пока он шел, музыка стала звучать значительно тише. Орлов снова взялся за приборы. – Слава богу, – пробормотал он, – хоть какая-то польза от этого придурка.
– И тебе спасибо, – откликнулся Мигель, снова усаживаясь напротив. – Ну, рассказывай, как дела.
– Как сажа бела, – снова буркнул Орлов.
– Надо выпить, а то ты очень напряжен, – резюмировал Кортес и, звонко щелкнув пальцами, кивнул официанту: – Данила, нам сюда бутылку текилы.
– Сей момент, – откликнулся тот и действительно спустя пару мгновений материализовался рядом с приземистой бутылкой и двумя маленькими рюмочками на подносе: – Прошу…
– Запиши на меня, – бросил Мигель, и официант исчез. Кортес разлил текилу по рюмкам. – Тебе соль нужна? Нет? Мне тоже. ¡Salud! [35]
Орлов следом за ним опрокинул в себя текилу. Мигель, не теряя времени, еще раз наполнил рюмки:
– ¡Salud!
И, когда Орлов снова влил в себя обжигающую жидкость, прикрыв глаза и задержав дыхание, Мигель с неизменной усмешкой спросил:
– Ну что, полегчало?
– С чего мне должно полегчать? – замогильным голосом откликнулся Андрей.
– С двух рюмок вот этого пойла?
Мигель немного обиделся:
– Вовсе не пойло, а хорошая текила…
– Хорошая, – кивнул Орлов.
– Ты уже знаешь про Ольгу? – с любопытством следя за реакцией приятеля, поинтересовался Мигель. Орлов мрачно кивнул.
– Говорят, ты и там отметился? – продолжал испанец. Орлов, подозревая, что это не что иное, как провокация, молчал. И тогда испанец заявил:
– Никогда не понимал, что ты в ней нашел.
– Не твое дело, – окрысился Орлов, но потом, слегка прищурившись, посмотрел на Кортеса. – Слушай-ка… Давно хотел тебя спросить – когда ты с ней переспал?
– С кем? – картинно вздернул Мигель брови.
– Не прикидывайся дебилом, – криво усмехнулся Андрей, – я прекрасно знаю – Ольга именно с тобой мне изменяла.
– Это громко сказано – изменяла, – Кортес пожал плечами. – Помнишь, на Новый год у Тохи ты нажрался, как свинья? Вы тогда с Ольгой в первый раз у него появились? Девушка скучала, пока ты блевал в сортире. Я ее развлек.
Орлов не отрываясь, смотрел на него – он сам поразился, насколько неприятно ему слушать о подробностях той пьянки.
– Развлек? – хрипло переспросил он.
– Я весьма удивился, что она оказалась девственницей, – спокойно продолжал Мигель, – но, если говорить правду, по-моему, она не очень соображала, с кем заперлась в ванной. Свет я, кажется, не включал…
Орлов судорожно сглотнул: так вот почему Ольгу оскорбили его обвинения! Она не сомневалась, что была с ним. Ей и в голову не пришло, что ею просто попользовались – и вовсе не ее любимый.
– Ты хоть понимаешь, что ты сделал? – Орлов медленно выговаривал слова.
– Да перестань! – Мигель отмахнулся от него, как от мухи. – На тебя жара плохо действует. Какая, на фиг, измена? Плюнь! Ты сам ее бросил – и правильно сделал – через год или чуть более… Интересно, кто же все-таки ее убил? Ты?
Глаза Орлова сверкнули, когда он услышал его вопрос:
– А может, ты? Сначала Полину, потом Ольгу.
Мигель рассмеялся:
– Знаешь, амиго… на свете живет масса народа, которая, на мой кровожадный взгляд, гораздо более достойна смерти, нежели эти две дуры.
– Например? – Орлов вытряс сигарету из пачки и прикурил, стараясь держаться максимально равнодушно.
– Тебе интересно?
– Любопытно. – Орлов выпустил струю дыма прямо в лицо Кортесу. Тот выдержал паузу, внимательно следя за реакцией приятеля.
– Как поживает Катрин? – неожиданно спросил он, и Орлов закашлялся от попавшего не в то горло дыма. Мигель, перегнувшись через стол, похлопал его по спине, но Орлов раздраженно оттолкнул испанца: – Отвали.
Прокашлявшись, он с подозрением спросил:
– Почему ты интересуешься Катрин? Тебе мало того, что ты наворотил на вечеринке?..
– Я тут общался с нашим патлатым гением, – перебил его Кортес.
– Не уходи от темы! – рявкнул Орлов, но испанец и ухом не повел.
– Я разговаривал с Рыковым, – повторил он, – очень был неприятный разговор!
– О чем?
– О тебе, – чуть улыбнулся Мигель, но потом улыбка его словно испарилась, – и о шлюхе твоей, будь она проклята.
– Ты кого назвал шлюхой? – взвился Орлов. – За языком следи!
– Я слежу, – кивнул Мигель. – Если б не следил, я бы ее пожестче назвал. Да что ты дергаешься? Ты сам ее именно так и называешь.
– Замолкни, – прорычал Орлов, – не твое дело, как я ее называю.
– Если вспомнить то, как она вела себя у Тохи, – безмятежно продолжал Кортес, – то все, что произошло потом, представляется логичным.
