Наталья Андреева - - Автора!
— Это самоубийство, Леша, красиво разыгранное, да еще и сумасшедшим!
— А что Демин?
— Принес последние страницы рукописи, извинился, что не сразу. Он, видите ли, выполнял нолю покойного друга! Не мог пренебречь последним желанием. Теперь, после того, как расследование закончится, издаст этот роман. Он у Максима Николаевича есть целиком, с воспоминаниями о детстве, лирическими отступлениями и прочей белибердой. А потом Демин отдельно опишет, как велось расследование, каким необыкновенным человеком был покойный писатель, как выдал сначала все это за шутку, чтобы никто не помешал, а потом взял, да и осуществил свой замысел.
— И сколько он на этой «Смерти» заработает? И на собственных записках? Детектив в детективе. Ловко! Так сколько?
— Что я, коммерсант? Понятия не имею!
— А на остальные книги Клишина у Демина гоже есть договора на эксклюзивное право публикации?
— Похоже, что да. Писатель завещал свое творчество человеку, который прославит его имя.
— Что ж. Я с самого начала это знал, — пожал плечами Алексей. — Конец романа. Я имею в виду роман Павла Андреевича Клишина «Смерть на даче».
— Кстати, мы нашли приятеля Клишина, того фотографа.
— Голубого?
— Ну да. Он до сих пор страдает, безумная, говорит, была любовь. Если бы, говорит, знал, для чего ему нужна ампула с ядом, ни за что не отдал бы.
— А это та ампула?
— Ну да. Там капелька белой краски на донышке, фотограф ее случайно поставил на свежевыкрашенный подоконник. У себя дома.
— А та, что для Аллы знакомый химик доставал?
— Про ту ампулу ничего не ведомо.
— Куда же такая ценная вещь делась? Ты же говорил, что на ней маркировка того химико-фармацевтического комбината, с которого получала продукцию лаборатория знакомого Гончаровой.
— Ты думаешь, так много комбинатов в Москву свою продукцию поставляют? По пальцам пересчитать. Ну ошиблись. Я заглянул к химику, сверил маркировку и показал ампулу, он подтвердил, что не та.
— А сразу нельзя было это сделать?
— Сразу мы разрабатывали версию о том, что к убийству Клишина причастна Алла Константиновна Гончарова, за это ее и убрали, — сердито сказал Михин.
— И за что же ее убрали? Теперь? Согласно новой версии?
— Знаешь, я не хотел тебе говорить… У нее в сумочке нашли какие-то таблетки, они были рассыпаны в кармашке, без всякой упаковки. Химический анализ показал, что это желудочные средства. Гончарова страдала гастритом и часто принимала препараты от изжоги и болей. Возможно, съела что-нибудь жареное, либо печеное в пиццерии, ее скрутило, и Алла Константиновна что-то приняла. А среди желудочных таблеток оказалось снотворное, она про это забыла, и…
— Чего же у нее таблетки были без пузырька?
— Ну, эти женщины такие рассеянные, сам знаешь.
— С Аллой Константиновной я был знаком, — усмехнулся Алексей. — Она не была рассеянным человеком. Напротив.
— Может, она после смерти Клишина так расстроилась? Что стала рассеянной. А потом ее подозревали в убийстве. С племянницей поругалась. Нервы, знаешь ли. Думала о другом, и по рассеянности приняла вместе с но-шпой таблетку снотворного.
— Откуда ты знаешь, что поругалась?
— Демин все рассказывал. Говорил, что Алла очень нервничала последнее время, плохо спала.
— А кто тогда к Гончарову приходил?
— Да никто к нему не приходил. Мало ли отчего с человеком может случиться инфаркт? Сердце-то у него было слабое! К телефону он шел. В прихожую.
— Почему из кухни не позвонил? Там параллельный аппарат.
— Ну что ты привязался! Все доканываешься? Почему да почему! Кому и что ты пытаешься доказать? Себе? Ну ошибся. С кем не бывает.
— Но Демин там был? У Кяишина? — продолжал настаивать Алексей.
— Да, Демин там был.
— Вот видишь!
— И Вера Валентиновна была.
— Что она показала?
— Что случайно увидела у Демина на столе рукопись «Смерти». Когда приезжала разговаривать об отсрочке долга. Прочитала выборочно несколько страниц и заглянула в конец. Испугалась.
— Чего? За племянника? — с откровенной иронией спросил Алексей: — И помчалась к нему.
— Ну, она и не скрывает, что знала про то, что Павел написал завещание в пользу своего внебрачного сына. Они, кстати, с Любовью Николаевной знакомы. И в хороших отношениях.
— Вот как? Чего только не бывает!
— Любовь Николаевна, кстати, сразу сказала Клишину, что ее семья такого наследства не примет, будет скандал, да и самой неохота ходить по судам. Но Паша, мол, уперся так, что не сдвинешь.
— Что ж… Если Вера Валентиновна начнет отдавать долги, дача все равно отойдет к Демину, зачем же лишняя нервотрепка. А Любовь Николаевна не знала случайно, как погибли Па-шины родители? Ты бы спросил.
— Хватит иронизировать, — сердито сказал Михин. — Не усложняй жизнь себе и мне. Короче, когда Вера Валентиновна догадалась, что племянник собирается покончить жизнь самоубийством, она решила изъять завещание, в чем и призналась.
— И когда она приехала на дачу?
— В половине девятого. Павел ходил звонить, потом был на участке, прогуливался, ждал гостей, а она шарила в комнате. Пока нашла бумаги, полчаса прошло, приехала Люба, Вера Валентиновна спряталась на втором этаже, потом приехала Алла и поднялась в спальню наверху. Тетка Клишина была в комнате, смежной со спальней, и оттуда слышала, как звонила его любовница. Все сходится.
— И когда же она уехала?
— Когда Павел вышел встречать Гончарова. Вера Валентиновна тоже смогла, наконец, выбраться из дома. Через черный ход.
— И хладнокровно оставила племянника одного, зная о его намерении покончить с собой. Впрочем, оставила же она родную сестру замерзать в снегу от потери крови. А дальше?
— Она говорит, что встретила машину Демина в двух километрах от клишинской дачи, и было это в половине одиннадцатого. Он вышел, поздоровался, сказал, что очень переживает за Павла и хочет его остановить. Они говорили минут десять.
— Алиби, значит, ему составила. А почему же он машину в лесу оставил?
— Говорит, просто захотел в кустики. Тогда ее и заметили случайные свидетели.
— Ха! И пришел он к Клишину, когда тот был уже мертв?
— Ну да. Увидел труп, понял, что опоздал, и очень расстроился. Потом испугался. Что могут заподозрить в убийстве.
— У него же была предсмертная записка. Чего ему бояться?
— Да хватит тебе, Леша! Все мы люди. Павел Клишин был больным человеком. Факт? Факт! Хотел он покончить жизнь самоубийством? Хотел! И сделал это. Короче, все сходится, следователь решил дело закрыть. На основании того, что это было самоубийство. С согласия прокурора, между прочим. Все. Точка.
— Он хотел, чтобы его считали сумасшедшим, — тихо, но твердо сказал Алексей. — Вспомни его роман. От начала до конца. Все, что там написано, ложь. И его безумие — тоже ложь. Он бьш на сто процентов нормальным человеком. А все остальное — поза. Я недавно это понял. Сначала думал также: маньяк; Но можно только казаться маньяком. Человеком, не таким, как все.
— Это все твои фантазии. Сие доказать невозможно, — развел руками Михин. — Нам, милиции, некогда этим заниматься. Опять труп нашли, в соседнем дачном поселке. Голый мужик, в одних трусах, под забором. Представляешь? Беда с этими дачниками!
— Последнюю услугу можешь оказать?
— Ты для меня столько сделал. Разумеется, могу!
— Адрес Демина. И где его издательство находится.
— Ты что надумал?
— Это мое дело. Я не хочу, чтобы роман, где клевещут на меня и мою жену, был опубликован. И есть еще кое-что. На чем люди не должны зарабатывать деньги. Для меня это дело принципа.
— Что ж. Это твое право. Я дам тебе адрес. Все равное ты узнаешь, если захочешь.
— Вот и давай! Все давай. И главы романа давай.
— Это всегда, пожалуйста, — охотно согласился Михин. — Можешь забрать, у меня еще есть.
Алексей аккуратно свернул листки «Смерти» и поднялся с крыльца:
— Ну что, сыщик? Бывай.
— Надеюсь, увидимся, — протянул ему руку Михин.
— Э, нет! — рассмеялся Алексей. — Если только в компании. С милицией я дел иметь не хочу.
Они пожали друг другу руки и разошлись. Настроение у Алексея было скверное. И он пошел к жене, жаловаться на жизнь. А куда еще? Саша сидела и чистила картошку.
— Что случилось? — спросила она, увидев расстроенное лицо мужа.
— Михин приходил. Дал прочитать признание Клишина. Предсмертную записку. Это, мол, самоубийство.
— Кто? Паша?! Покончил с собой?! Ну уж нет. — Саша возмущенно затрясла кудряшками. — Не верю! По причине?
— Искал и не нашел смысла жизни. Горе от ума — болезнь заразная, что ж тут удивляться. Только каторжный труд и неусыпная забота о куске хлеба насущного отбивают охоту размышлять о смысле жизни, потому что он и так ясен. А когда у человека все есть, да еще и много свободного времени, он начинает страдать. Вот и дострадался твой писатель.
