Валерия Вербинина - Ветреное сердце Femme Fatale
– Да, – со смешком ответила Амалия. – Настолько, что пожертвовал на церковь ровно две тысячи рублей. Точь-в-точь столько же, сколько и предок мирового, некий Кирилл Семеныч Нарышкин, когда тоже убил женщину.
– Вы догадались? – поразился Александр Богданович. – Невероятно!
– Только сейчас, – вздохнула Амалия. – Мелкие детали, знаете ли… Но при раскрытии преступления ничего не бывает важнее их.
– Это замечательно, – искренне промолвил Зимородков. – Я имею в виду, как все оказалось связано между собой. Фальшивая пятерка купца оказалась в сюртуке, который проходил по совершенно другому делу, а когда вы искали Домбровского, то услышали фамилию портного, которая помогла вам раскрыть первое дело. И, если бы не вы, вполне возможно, что мы бы никогда не узнали правды… Скажите, я могу сделать что-то для вас?
Амалия немного подумала.
– Да, – сказала она. – Мой дядя очень мне помог с обоими делами. Если можно, устройте ему какую-нибудь награду. Анну или Станислава. И еще одно… – Она замялась. – Юноша, сын Фомичева, тоже помогал мне. Именно он отыскал тело Натали. И тайком последовал за мной и дядей в ту ночь, когда мы с Казимиром забрались на склад. Возможно, я плохо знаю людей, но готова поклясться, что Антоша совершенно ничего не знал о делах отца.
– Пожалуй, тут я с вами соглашусь, – отозвался Александр Богданович, – но вряд ли ему удастся остаться в стороне. Подумайте сами: процесс будет проходить не в окружном суде, а в Москве либо в столице, потому что Фомичева и его сообщников будут судить за многочисленные тяжкие преступления. Антону придется давать показания, и общество, конечно же, вынесет свое суждение. Какое оно будет – вы знаете не хуже меня.
– Яблоко от яблони? – мрачно спросила Амалия.
– Боюсь, что так, – ответил Зимородков. – Нет, тюрьма ему не грозит ни в коем случае. Я имею в виду лишь общественное мнение. И, насколько я представляю себе положение вещей, клеймо сына фальшивомонетчика останется при нем до конца его дней, хоть юноша и ни при чем.
– А если попытаться… – начала молодая женщина.
– Устроить закрытый процесс? О нет, сударыня. Прокурор и защитники наверняка захотят покрасоваться перед публикой. Все газеты будут освещать заседания суда. Конечно, я попытаюсь сделать, что могу, но… – Александр развел руками.
– Я понимаю, – проговорила Амалия. – И мне очень жаль.
После ухода Зимородкова наша героиня вернулась за стол и, пробежав глазами начатое письмо, разорвала лист на четыре части. Заглянула Лиза, спросила, что готовить на ужин, и, получив ответ, удалилась. Амалия начала писать новое письмо, но тут в коридоре раздались чьи-то шаркающие шаги, и кто-то несмело поскребся в дверь.
– Входи, Антоша, – сказала Амалия.
Молодой человек не стал проходить в комнату, а остался стоять на пороге, словно считал, что его в любую секунду могут выгнать отсюда, как собаку. И Амалии, которая привыкла улавливать любые оттенки поведения, это сразу же не понравилось.
– Я хотел спросить… то есть… – Юноша замялся. – Я могу взять атлас? Географический… из библиотеки Саввы Аркадьича.
– Антоша, я тебе уже говорила, ты можешь брать любую книгу без разрешения, – мягко ответила Амалия. – А почему атлас? – заинтересовалась она. – Мне казалось, тебе больше по душе Понсон дю Террайль и Дюма.
– Я, наверное, скоро уеду, – извиняющимся тоном ответил юноша.
– Куда? – Амалия смотрела на него во все глаза.
– Еще не знаю. В Австралию, в Южную Америку… Я не смогу здесь оставаться… после всего…
Амалия вздохнула. Ей очень хотелось сказать молодому человеку что-нибудь ободряющее, но она ненавидела лицемерие и пустословие. Наша героиня много раз видела: преступники рушат не только жизнь своих жертв и свою собственную – из-за них страдают и вовсе ни в чем не повинные люди, которые никому не сделали ничего плохого. Но почему-то то, что из-за поступков Фомичева его сын, славный, добрый юноша, который любил книги и мечтал о приключениях, теперь оказался парией, особенно задело ее.
– У тебя же есть родственники… – начала Амалия.
Антон мотнул головой.
– У меня никого нет… – Он едва не добавил: «кроме вас», но удержался, поняв, что это было явно лишнее.
– Ты можешь пожить где-нибудь… Пока все не уляжется…
– Нет, – упрямо покачал головой Антоша, – я уже все решил. Как только все кончится, я уеду.
– Ты на меня сердишься? – задала Амалия вопрос, который жег ей губы. Ведь, если бы она не приехала сюда, возможно, никто никогда не смог бы уличить Маврикия Фомичева. И тогда Антоша был бы счастливее, чем теперь.
– Нет, – ответил он. – Я должен был раньше понять. На людях отец все время говорил, что надо трудиться, чтобы чего-то добиться, а при мне смеялся, мол, честным трудом ничего не заработаешь. – Антон тяжело вздохнул. – Так я могу взять атлас?
– Да, – кивнула Амалия.
Он сделал движение, чтобы повернуться и выйти, но баронесса удержала его.
– Постой… Подойди сюда.
Недоверчиво глядя на нее, Антоша все-таки приблизился, и тогда Амалия совершила самый странный, наверное, поступок в своей жизни. По правде говоря, он бы подходил скорее героине какой-нибудь книги, чем баронессе Корф, которая была довольно сложным человеком и не питала склонности к излишне красивым жестам. Но Амалия не желала, чтобы они с Антошей расстались вот так. Поэтому она сняла с себя крест – дорогой, золотой, с красивыми камнями – и, ни мгновения не колеблясь, повесила юноше на шею. Антоша порозовел от смущения и счастья: он вовсе не ожидал ничего подобного.
– Ну, вот… – только и сказала Амалия. По правде говоря, у нее слезы наворачивались на глаза, хоть она и храбрилась изо всех сил. – А теперь ступай.
Баронесса поцеловала Антона в голову, и тот ушел. У двери он обернулся, хотел что-то сказать, но Амалия уже смотрела в окно, за которым темнели окутанные сумерками кусты сирени и пел соловей.
«Надо будет все-таки предложить ему остаться, – смутно подумала Амалия. – Куда он поедет, в самом деле? Совсем же ребенок».
Наша героиня вернулась за стол и, вспомнив о письме, подумала: ведь она все равно расскажет матери при встрече подробности произошедшей истории, так что незачем и бумагу переводить. Поэтому просто взяла первую попавшуюся книгу, устроилась поудобнее и стала читать.
Серенькая кошка Севастьянова, Мышка, проскользнула в дверь, покосилась на Амалию и исчезла за шкафом. Через несколько минут она вышла оттуда, неся в зубах свою поверженную тезку, и положила ее к ногам хозяйки дома, ожидая, что ее похвалят за усердие. Амалия потрепала кошку, но мышь ей почему-то не понравилась, и она вызвала Лизу, велев ей убрать очередную жертву Мышкиной кровожадности. Часы на стене защелкали, заохали, заскрипели и стали бить. Мышка аппетитно потянулась, улеглась на ковер и стала смотреть, как минутная стрелка ходит по кругу.
Ветер погонял облака, наведался в город, погремел черепицами на доме Марьи Никитишны, которая в тот момент взахлеб рассказывала владельцу лимонадной немцу Шмайхелю о том, как столичные сыщики с помощью баронессы Корф изловили опасного фальшивомонетчика, и помчался дальше. Ветер поцарапался в окно к Вере Дмитриевне, у которой в гостях сидел почтмейстер; самым нескромным образом подглядел, как раздевается, готовясь ко сну, Оленька Пенковская; пару раз тоскливо подвыл возле земской больницы, где доктор Голованов хмуро изучал результаты каких-то анализов, и возобновил свой бег. Он пролетел над рекой, насмешливо свистнул каменным львам возле усадьбы и зашумел в саду, качая ветви сиреней. Над сиренью ветер выронил какую-то бумажку, которая, плавно переворачиваясь и скользя, как бабочка, упала наконец на землю. Там ее и приметила большая красивая сорока, которая важно гуляла под кустами, вертя хвостом. Завидев радужную бумажку, сорока остановилась и бочком, бочком стала подбираться к ней, после чего схватила бумажку и поспешно улетела прочь, чтобы никто не успел ту отнять.
…А потом начался дождь.
Примечания
1
Болезнь сердца (выражение эпохи). – Здесь и далее примечания автора.
2
Здесь: пассия (выражение эпохи, франц.).
3
Кстати (франц.).
4
В 80-е годы Европа несколько раз была на грани кризисов (из-за Болгарии, германских провокаций и др.), которые в любой момент могли вылиться в общеевропейскую войну. В конечном итоге такая война действительно случилась, но несколько позже, и получила название Первой мировой.
5
Костюм (выражение эпохи).
6
Тетушка (франц.).
7
«Прекрасный вид» (от франц. belle vue).
8
Имеется в виду крестьянская реформа, повлекшая за собой разорение многих помещиков.
