Лариса Соболева - Исповедь Камелии
– Нет-нет, вы не причем, – заверила она. – Просто все имеет свой конец. Не надо подходить ближе.
Елагин остановился, теперь он делал по маленькому шашку, надеясь заговорить ее и успеть схватить:
– Я увезу вас туда, где никто не найдет. Положений без выхода не бывает, поверьте. Вы можете рассчитывать на меня...
– Я знаю. У меня не было счастья и радостей, меня никто не любил, все это я получила от вас. Вы согрели меня... и довольно. Знайте: я ни о чем не жалею...
Раздался прерывистый свисток городового, к ним бежали люди, так ведь нарушение общественного порядка: дама из благородных забралась на ту сторону парапета, того и гляди – упадет.
– Прощайте, – сказала Прасковья Ильинична. – Я освобождаю вас от себя.
Елагин сделал рывок и поймал руками... воздух. Она упала спиной на тонкий лед, который легко проломился, а потом кусочки сомкнулись и дрожали в полынье. Афанасий Емельянович ударил кулаками по парапету, отчаянно закричав... Боль, это она кричала.
18
– Танька? – выговорила она, как показалось Артему, подавленно. – Ты назвал меня Танькой?
– Не нравится? – засмеялся он. – Ну, Танюха, Таня...
Артем не спускал с нее глаз, зная, что в любой подходящий момент она, почуявшая западню, может наградить его ударом в горло. В полутемном салоне про себя он отмечал, где находятся руки Чешко, в каком положении ноги, как расположен корпус.
– Почему Таня? – выдавила она.
Он ощутил шедшую от нее вибрацию животного страха вперемежку со звериной агрессией. У нее есть заточка, теперь она обязательно ею воспользуется, но когда и как? Артем положил ладонь на колено Татьяны, поглаживал, воркующим голосом снимая напряжение:
– За бугром всех наших баб называют Наташками, а мне Танька больше нравится. Хочешь, Наташкой буду звать?
Метод апробированный: выбить из баланса уверенности, а потом вернуть назад – и так несколько раз. Метод, провоцирующий к бессознательным действиям, когда на мозги давит сигнал опасности и ничем его не заглушить. В таких случаях действуют импульсивно, панически, а значит, допускают ошибку. Татьяна, без сомнения, попалась в капкан Артема, она быстро соображала, кто он и откуда, тут главное – не дать ей времени думать, пришлось подгонять:
– Ну, давай, давай же, готовься.
Она вновь взялась за его ремень, лихорадочно расстегивала, Артем воспротивился:
– Не-не, я по-старинке. – И пошутил игриво: – Избушка, избушка, стань ко мне задом, к двери передом, а штаны я сам расстегну.
Не по ее плану пошло, Татьяна начала психовать:
– Здесь неудобно будет... тесно...
– В тесноте да не в обиде. – Артем расстегнул ремень и теперь возился с молнией. – Заела, зараза... Давай, Танька-Наташка, принимай позу.
Она неловко встала коленями на сиденье, немного замешкалась... В это время Артем украдкой просунул назад руку и дернул за покрывало, но Вовчик был уже наготове. Внезапно резким движением Артем задрал ей юбку чуть ли не на плечи, от неожиданности Татьяна стукнулась головой о дверцу, взвизгнула. Но когда он взялся за ее бедра, поняла, что двести рублей предстоит отработать, и это еще полбеды. После сеанса клиент может выбросить ее из машины за недостаточный профессионализм.
Она мгновенно упала на бок, так же мгновенно Артем шарахнулся от нее назад, поэтому заточка, выброшенная в него, до его груди не достала.
Он перехватил руку с заточкой, Татьяна, изловчившись, начала пинать его ногой, норовя попасть в лицо и не выпуская орудия.
– Спокойно, спокойно... – рычал Артем.
Вовчик перегнулся через сиденье и, сцапав ее за волосы, потянул вниз. Практически действуя интуитивно, Татьяна умудрилась попасть каблуком по рукам Артема, от резкой боли он ослабил хватку. Она выдернула руку с заточкой, подняться не смогла, так как Вовчик, сопя, держал ее за волосы и продолжал тянуть вниз. Татьяна всадила в него заточку наугад, попала в плечо, тут же выдернула. Вовчик взвыл и отпустил ее волосы. Разъяренная ведьма моментально почувствовала свободу, из положения практически лежа на сиденье она сделала замах, второй раз целясь в Артема, но тот вовремя навалился на нее, поймал смертоносную женскую ручку. Так она еще и укусить за плечо умудрилась! Артем пятерней свободной руки накрыл лицо Татьяны, безжалостно давя, она его щипала, понимая, что только боль освободит ее.
– Вовка, наручники! – заорал он.
Татьяна находилась в весьма невыгодном положении, к тому же с двумя мужчинами, не уложив их сразу, справиться невозможно. Однако она, несмотря на то, что слабее и выдыхалась быстрее, билась и вырывалась, словно настоящий мужик в женской оболочке.
Открылась дверца, в салон залетел морозный воздух, Вовчик помог Артему перевернуть Татьяну лицом вниз, заломить назад руки и защелкнуть наручники. Только после этого Артем выдернул из ее цепких пальцев заточку и процедил, потирая плечо:
– У, змея подколодная! Укусила, зараза... Все, закончилась лафа, Танька. Назад по этапу пойдешь. И очень надолго.
– Пошел ты!.. – огрызнулась Татьяна с ненавистью.
– Вот теперь я с удовольствием пойду отдыхать, – шмыгнул носом Артем. – Где наши? Нас тут одна змея чуть не прикончила, а они все едут? Вовка, сделай вызов. Ты чего, Вовка?
Вовчик стонал, сидя на ступеньке автомобиля и придерживая раненую руку. Артем обошел нос машины и остановился возле Вовчика, тот поднял глаза:
– Ширнула в меня, тварь.
– Куда попала? – присел перед ним Артем, одновременно нажимая на кнопки мобильника. – «Скорую» вызывать?
– Не смертельно, в плечо. Все, я баб боюсь. Свяжись с такой...
Она сидела на стуле – горда и независима, с презрительно поджатыми губами. Наручники с нее не сняли как с особо опасной преступницы, способной в приступе злости натворить чудес. Ким Денисович некоторое время рассматривал ее с интересом, прищурившись, будто до этого не встречал женщин-преступниц. Стоя у стены, скрестив на груди руки, Артем поглядывал то на него, то на Чешко, не понимая, отчего приуныл шеф.
– Ну-с, Татьяна, – наконец оборвал затянувшуюся паузу Ким Денисович, – выкладывай, куда девала автомобили убитых.
– Какие убитые? – Она была довольно убедительной, изобразив удивление. – Какие автомобили? На меня хотите скинуть чужую мокруху? Не выйдет.
– Выйдет, – заверил Ким Денисович, но не усердствовал с уговорами. – Ты убила троих, напала на нашего сотрудника, которого тебе подсунули. Одного ранила...
– Они сами напали на меня, я оборонялась.
– Заточкой, – дополнил он. Артем понял, что ему противно ее допрашивать. – Которую прятала в голенище сапога.
– Ну и прятала, что из того? Для самообороны.
– Это холодное оружие, – сказал Артем. – А для самообороны разрешены...
– Ой, не пыли, – перебила его Татьяна. – С вашими разрешенными штучками я б давно на том свете червей кормила.
– Короче, в убийствах сознаешься?
– Нет. Докажите, что я убила.
– Ты плохо мыла заточку, – быстро, чеканя слова, вдруг заговорил Ким Денисович, наверное, решив быстрее закончить этот бессмысленный допрос. – У рукоятки, откуда начинается лезвие, сохранились частицы крови, сейчас эксперты сравнивают ее с кровью убитых.
– Когда сравнят, тогда и поговорим, – буркнула Татьяна.
– Как ты вышла из психбольницы? – спросил Артем.
– Убежала.
– Кто же тебе помог убежать?
– Сама дверь открыла.
Еще минут двадцать она морочила голову несознанкой, не исключено, что и в дальнейшем признаний от нее не добьются, задержанную увели.
– Что вы такой грустный, Денисович? – полюбопытствовал Артем. – Дело завершили... почти завершили, осталось сообщников найти.
– Да мой ум не усваивает, как женщина может быть такой сверхжестокой. Красивая, молодая, жить бы ей себе на радость.
– Денисович, – протянул Артем, разведя руки в стороны, – вы меня удивляете.
– Ладно, лирику к бесу. Артем, какие идеи насчет сообщников?
– Психушка. Там кто-то ей помогал. Не пойму только, как она вышла? Ребята пасли ее, больница обнесена высокой оградой, выход один. Медперсонал, живущий в городе, уезжал на микроавтобусе, принадлежащем больнице. В автобусе она никак не могла ехать – кто б ее туда пустил? Кухарки, санитары, уборщицы, живущие в деревне, выходили. Среди них замаскированных или странных людей не было. Два доктора выехали на своих автомобилях, внутри, кроме них, никого не было...
– Артем, стоп. Ты в машине тоже был якобы один...
– Кто-то из докторов? – сообразил он. – Да нет... Нет, это невозможно. У них стабильное положение... Да не могли они пойти на поводу у Таньки. Это же преступная группа, срок увеличивается...
– Все-таки проверь. Знаешь, кого опроси? Бабуль, что работают в психбольнице, а живут в деревне, они поговорить любят.
София ахнула:
– Вовка! Ты почему не в больнице?
– Как же тут без меня обойдутся? – Вовчик оседлал стул и кушал Софию хитрющими глазами. – Знаешь, больница, палата, больные... нет, не по мне это. Там про одни болезни рассказывают, а я слушаю, и у меня везде начинает болеть. Нет перелома, а у меня все симптомы сломанной ноги или черепа. Уйду курить, а там про язву двенадцатиперстной кишки базарят. Я даже не знаю, где эта кишка находится, а она у меня начинает болеть, хоть на стол к хирургу ложись.
