Александра Маринина - Последний рассвет
Ну да, широкой души… И очень острого и недоброго языка, судя по всему.
– И что это значит, если попроще? В чем выражается широта души Сотникова?
– Он простил Лёню, – просто ответила Карина. – Хоть Лёня в это и не верил никогда, ему казалось, что то, что он сделал, прощено быть не может. Но Лёня ведь по себе мерил, как и все мы. Он сам не простил бы. Вот Виктора Волько он и не простил. А Алексей Юрьевич… Нет, нет и нет.
Она рассказывала о Сотникове долго и подробно, а Антон одновременно анализировал то, что слышал, и наблюдал за ней. Нет, определенно она не раздавлена горем. И в то же время горюет. Черт знает что! Любящие женщины, по его представлениям, должны бы вести себя как-то иначе. А эта… Или все-таки не на Сотникове сосредоточить внимание, а именно на ней, на этой красивой одинокой женщине, отдавшей непутевому любовнику около десяти лет своей юности и молодости и так и не создавшей с ним семью и не родившей ребенка?
Да, но если верить Карине, то с таким характером, как у Алексея Юрьевича Сотникова, месть вряд ли может иметь место. Убийство из мести демонстративно, иначе оно теряет смысл. Человек, который умеет сдерживаться, скрывать свои мысли и чувства, вести себя определенным образом, чтобы производить определенное впечатление, либо не станет мстить вообще, либо сделает это не так открыто и демонстративно. И, уж во всяком случае, не будет оставлять на трупе улики, недвусмысленно свидетельствующие о том, что убийство совершено по мотивам, связанным с ювелирной профессией. Алексей Сотников слишком умен для того, чтобы совершать столь глупые и неосмотрительные поступки.
Или все-таки Волько? Господи, то ни одного подозреваемого, то сразу трое!
– А что Леонид Константинович собирался делать с этим ожерельем, когда он его закончит? – поинтересовался Антон. – Как он собирался предъявлять его Виктору Волько? Дарить? Послать по почте? Или что?
– Знаете, я тоже спрашивала Лёню об этом, но он только отмахивался и отвечал: не буду я сейчас об этом думать, сейчас первоочередная задача – собрать ожерелье, найти камни, подходящие по размеру, цвету и оттенкам, а уж когда оно будет готово, я придумаю, что с ним делать. И еще я не понимала, почему именно женское украшение, ведь разумнее предъявить или подарить мужчине что-нибудь мужское, например, портсигар или шкатулку для хранения часов и украшений типа запонок и булавок для галстука. Но Лёня предпринял несколько попыток под моим давлением придумать мужскую вещь и быстро отказался от них.
– Почему?
– Он говорил: «Я так вижу, мне нужны плавные линии». Лёня вообще поклонник ар-нуво, а мужские вещи – это прямые углы, квадраты и прямоугольники, они не вписываются в его концепцию. Творческая личность, что вы хотите. Он так видит. И ничего другого у него не получается.
Антон посмотрел на часы: немало, ох, немало времени провел он в доме Карины Горбатовской. И обо всем вроде бы спросил. Обо всем, кроме одного: что она на самом деле испытывает? А не поняв этого, невозможно исключать ее из списка подозреваемых.
Он сделал вид, что собрался уходить, но, уже выйдя в прихожую, внезапно обернулся и сказал:
– Карина Ильинична, вы не очень-то похожи на женщину, которая только что потеряла своего любимого мужчину. Вашему самообладанию можно только позавидовать. Вам, наверное, хочется рыдать и кричать. Примите мои соболезнования и позвольте выразить вам свое восхищение. Вы человек необычайной силы духа.
Ну вот, мяч брошен. Посмотрим теперь, последует ли ответная передача, или мяч так и покатится к краю поля.
– Я? – искренне удивилась Карина. – Я – человек необычайной силы духа? Да что вы, Антон! Я слабая и безвольная курица. И рыдать мне совершенно не хочется.
– Вот как? Можно спросить: почему?
– Видите ли… Впрочем, если вам это интересно… Но я не уверена…
Еще бы ему не интересно! Только ради этой реплики он и затеял весь спектакль.
– Мне интересно, – очень серьезно ответил Сташис.
Он действительно хотел понять. Не только из соображений расследования убийства, но и просто по-человечески. Слишком хорошо он помнил собственную боль и отчаяние, когда убили его жену.
– Тогда давайте вернемся в комнату, – предложила Карина. – Что нам в прихожей стоять. Хотите чаю?
– Хочу, – благодарно улыбнулся Антон.
Он снова занял место на диване, на котором только что просидел битых три часа, а Карина исчезла в кухне и вскоре вернулась с подносом, на котором стояли чашки, чайник и сахарница.
– У меня больше ничего нет к чаю, – смущенно извинилась она. – Ни конфет, ни печенья. Мне нельзя, поэтому я не покупаю. Так вот, история моих отношений с Лёней – это история постоянного ожидания и поисков. Лёня – прирожденный одиночка, он не человек семьи, он не человек отношений, он человек безусловной и полной свободы. Он понимал, например, телефон только как средство получения ИМ необходимой информации, именно ИМ, а не кем-то другим. Телефон как средство общения и поддержания отношений он не понимал. Мог сутками не подходить к телефону, если ему ничего ни от кого не было нужно. Забывал позвонить и предупредить, если задерживается или не может приехать. Даже нет, не так. – Лицо Карины дрогнуло в болезненной гримасе. – Не забывал, а именно не считал нужным. Пропадал, не объявлялся и потом страшно удивлялся, почему люди нервничают и злятся. У меня всегда была полная записная книжка телефонов его коллег, приятелей и прочих, с кем он мог проводить время, и я первые несколько лет упорно искала его по всем этим телефонам, думала, что с ним что-то случилось, беда какая-то, а потом перестала звонить, только тупо ждала. А он отключит мобильный, городской выдернет из розетки и работает сутками. И я не понимаю: мобильный выключен, потому что он работает или потому что он попал в аварию и лежит в морге.
– Зачем же сразу про морг думать? – удивился Антон. – И почему непременно авария?
– Леня очень плохо водил машину, – объяснила Горбатовская. – Хотя стаж у него большой, но соблюдать правила он почему-то нужным не считал, и я постоянно боялась, что он разобьется.
– Почему же вы все это терпели? Сильно любили его?
– Да как вам сказать… Это и есть самый трудный вопрос, на который у меня нет точного ответа. Наверное, в последние годы уже не так любила, как раньше. Сначала я, конечно, была влюблена невероятно, Лёня мне казался гением, умным, талантливым, обаятельным, ни на кого не похожим, неординарным. И потом, я знала, что он из бедной семьи, его родители не имели никакого образования и связей, и все, чего он добился, он добился только благодаря таланту и трудолюбию. Это вызывало у меня огромное уважение и восхищение. А потом страстная влюбленность сменилась привязанностью, привычкой, и я, честно говоря, хотела, чтобы эта связь уже закончилась и я освободилась от нее. Но у меня не хватало собственных сил все прекратить, все-таки столько лет на помойку не выкинешь, Лёня пророс в меня с корнями, и вырвать было трудно. И каждый раз, когда я не могла его найти, в душе поселялась греховная и страшная мысль о том, что лучше бы уж случилось самое плохое, и вся ситуация разрешилась бы сама собой. Потом я стыдилась этой мысли, упрекала себя, а потом все повторялось. И я ведь знала, что у него то и дело возникают романы с другими женщинами, а поскольку Лёня давно в разводе, я каждый раз смутно надеялась, что этот очередной роман окажется по-настоящему серьезным, дело закончится свадьбой, и тогда от меня не потребуется никаких решительных действий, все произойдет само собой. Но романы заканчивались так же стремительно, как и начинались, а я оставалась.
– То есть Леонид Константинович возвращался к вам?
– Да нет, – улыбнулась Карина. – Он от меня и не уходил никогда. Видно, я ему тоже была нужна зачем-то. Вероятно, я удовлетворяла какую-то его душевную потребность. Я предпринимала пару раз попытки объясниться и расстаться, но он смотрел на меня глазами побитой собаки и говорил, что я ему нужна и что без меня он пропадет. И я велась на эти слова, как ведутся девяносто пять процентов всех женщин. Вы же понимаете, мы, женщины, существа зависимые, нам необходимо чувствовать себя кому-нибудь нужными, и этими словами с нами очень легко справиться.
– А что, мужчины к таким словам относятся спокойнее?
– Мужчины иначе устроены, им неважно, что они нужны женщине, им важна социальная востребованность, они должны быть нужны на работе, в профессии, коллегам и начальникам. Если женщина скажет мужчине, что он ей нужен, это никогда не удержит его, если он хочет уйти. А вот если скажет начальник, то он не уйдет на другую работу, даже более интересную и выше оплачиваемую. Другое дело, что женщины генетически тренированы к чувству одиночества и ненужности, нам от этого больно, но мы не умираем и даже не болеем. А вот мужчины свою социальную ненужность переживают плохо, ломаются, спиваются.
Разговор приобрел какой-то неожиданный оборот, и Антону стало ужасно интересно все, что говорит эта женщина. И ведь действительно все так и есть… Но он как-то ни разу не задумался, почему так происходит.
