Вероника Тутенко - Если вы не бессмертны
Ей хочется дунуть на этот одуванчик, разбить цепь и забрать змею.
— Мне нужна змея! — почти кричит девушка.
Женщина поспешно открывает дверь, почти суетливо запускает истеричную гостью.
— Что ж ты так кричишь? Сколько дашь за змею?
У меня было такое впечатление, что она отдала бы мне эту змеею бесплатно, если бы я настаивала. И всех остальных змей в придачу. Мне кажется, она была рада избавиться от этой змеи. Не знаю, почему.
— Не многие женщины любят змей, — задумчиво заметил Роман.
— Не знаю… — не согласилась Снайк. — Здесь что-то другое. Она меня предупредила, что если ее ненаглядный муженек узнает, что она сбагрила мне змею. В общем, тогда мне пиздец.
Змея… Аникшин рассказал мне о Змее. О том, что он был одним из нас. Я должна была помешать ему. Но гуру Тан… Аникшин… он вел себя так, как будто хотел умереть. Я так ждала, когда он приедет… — девушка тяжело вздохнула. — В тот день мы поссорились. Он наговорил мне столько, столько всего… — на лице ученицы Аникшина застыла гримаска обиды. — Но это что… это все ничего. Обиднее всего было… он сказал, что больше не любит меня. Что любит Вангу, — Марина ревниво посмотрела на подругу. — И свою жену. Но это неправда. Он любит… он любил меня! Поэтому я ничего не сделала, чтобы помещать змее убить его. Может быть, я даже немного этого хотела. Я не знаю. Когда это случилось, я всех ненавидела! Всех! А больше всего — его. Он сломал мне жизнь. И я тоже хотела ломать жизни.
Инга вспомнила о странном поведении Снайк в «драконе». Возможно, теперь она единственная в этой комнате понимала, о чем говорит ученица Агникшина, и едва сдерживалась от того, чтобы не вцепиться в ее многочисленными косичками. Еще бы! Эта дрянь НАМЕРЕННО хотела заразить Макса ВИЧ. И кого в этом винить? Себя или эту несчастную Снайк?
— Может быть, он и сам хотел умереть, — повторила ученица Аникшина, уронив голову на грудь, но не картинно, а как будто она внезапно налилась свинцом. — Я не знаю.
Девушка вернулась на свое место. Порывистым жестом со-участия подруга обняла ее. Выражение сострадания и понимания читалось и на лицах всех остальных. Даже Инга, в сердце которой кипели возмущение и злость, прониклась жалостью к ученице Аникшина.
— У меня есть тост, — подняла Марина голову. — У нас есть еще шампанское? Если, конечно, это можно назвать шампанским…
На дне бутылок оставалось еще немного пенистой жидкости, которую равномерно распределили по бокалам.
— За того, кто не смог сегодня прийти… — мрачно провозгласила Марина.
Бокалы с шипящим напитком снова наполнили комнату праздничным звоном.
— А торт мы что, сегодня есть не будем? — Таня вопросительно посмотрела на Марину, как будто хотела растормошить ее одним только взглядом.
Это ей удалось. Марина ответила Тане слабой улыбкой.
— Разрежь-ка торт, — обратилась к ней хозяйка дома. — А мы с Аней поставим чай!
— Предупреждаю сразу, ровно не получится, — настороженно предупредила Марина.
— Он все равно весь в воске, — снисходительно махнул рукой Николай, посмотрев с улыбкой на кремово-мармеладное украшение праздника с оплывшими свечами, многие из которых догорали, но ни одна еще не погасла.
— Эрнист! Сонечка! Сережа! — позвала Ольга Егоровна, но дети и сами уже уловив из соседней комнаты слово «торт», как пчелы, поспешили на сладкое.
— Свечи выбирала долгоиграющие, — похвалилась хозяйка дома.
Гости одобрительно покачали головами.
— Мы можем их задуть! — обрадовалась Аня. — Каждый должен загадать свое желание. Все сбудутся. Нас много.
Свечи погасли мгновенно, слабо поколебавшись от налетевших со всех сторон воздушных потоков.
Инга загадала, чтобы вернулся Макс.
На лицах у всех бывших учеников Аникшина, как огоньки, блуждали улыбки.
Почему-то Инга не сомневалась, все загаданные желания светлы…
… Дорога назад всегда кажется короче. Даже светофоры подмигивали как будто быстрее и как-то игриво.
Мужчина в черном загадочно улыбался своим мыслям, и Инга молчала, боялась их вспугнуть.
Салон автомобиля наполняла вкрадчивый голос Мэрилин Фармер.
— Люблю французов, — вышел из задумчивости Лот.
Инга воспользовалась моментом, чтобы задать вопрос, ответ на который она не могла найти.
— Последний тост… Мы пили за Змею?
Одинокий Лот кивнул.
— Но Джо Доссен мне нравится больше. Обожаю старые песни!
Девушка вздохнула. В этой истории по-прежнему оставалась одна неизвестная, и Лот, явно, не собирается помогать ей решить это уравнение с двенадцатью (кажется, столько свеч было на торте?) неизвестными.
— И еще мне непонятно… Аникшин называл себя гуру Таном. Он сам создал свою Долину Скал. И этого Тана побеждает меч Стража Света. О Страже Света ничего не сказано в начале рукописи… Как-то странно, что Аникшин так закончил свою рукопись. Хэппи — энд и все такое… Получается, гуру Тан хотел, чтобы Тан исчез?
Озорная улыбка придала лицу Одинокого Лота по-детски наивное выражение:
— Как бы не так!.. Он сказал, что слышал Голос, который сказал ему, что Эрнист останется в Лесу Прозрений, а бессмертные никогда не получат Избавления. Но я услышал другой Голос, который поведал мне совсем о другом конце. И я записал то, что услышал.
31
В редакции было темно и тихо.
Инга включила свет.
От сквозняка листы на ее столе, ожидавшие своей участи, задрожали, как листья.
Девушка бегло прочитала материал по диагонали. Улыбаясь, одним движением скомкала его. Получился ком, отдаленно похожий на снежный.
Инга без сожаления отправила его в корзину.
17.10.
Можно было бы уже идти домой, но дверь внезапно распахнулась.
— А что все остальные решили, что можно вообще не работать? — размашистым шагом в помещение вошел Балоцкий.
— Как Света?
— Передавала всем привет.
Значит, в порядке.
Балоцкий недовольным взглядом обвел редакцию.
— Проведем планерку сегодня.
— С кем? — удивилась Инга.
— Позвони всем нашим.
Балоцкий закрылся в кабинете, хлопнув дверью. Как быстро, однако, у него меняется настроение! Инга пожала плечами и набрала номер Паши.
В 18. 00 все пишущие сотрудники редакции сидели за длинным столом.
Инга придирчиво осматривала фикус, который разрешила Светке перенести в кабинет Балоцкого. Один лист пожелтел. Надо будет забрать обратно. Когда он стоял в общем помещении, кто-то, по крайней мере, вспоминал, что растения необходимо поливать.
— Ну что сказать, — Балоцкий многозначительно обвел взглядом стол, остановился на Новикове. — Номер получился неплохой. Паша, хорошее интервью с Еленой Воробей. Лишний раз показывает, что в принципе любой материал можно подать в формате нашей газете.
Паша улыбнулся, принимая заслуженный комплимент.
— Много информации, — продолжал Балоцкий одобрительным тоном. — Конечно, это во многом обусловлено тем, что было много событий на неделе, но все равно… Вот хороший анонс…
Главный редактор остановился на информации-анонсе о загадочной смерти Аникшина.
Инга вздохнула. Вот уж правду говорили мэтры на журфаке: никогда не пиши «продолжение в следующем номере», пока это продолжение не написано.
— … кстати, продолжение готово?
Тысячу раз правы!
Инга решительно посмотрела в лицо Балоцкому.
— Все оказалось не так, что я ожидала…
Балоцкий вопросительно и недовольно вскинул брови вверх.
— Так отчего он все-таки того…
— Похоже, все-таки несчастный случай, — притворно вздохнула Инга. — Но экстрасенсы говорят: энергетический удар.
— Вторая версия интереснее, хотя, конечно, бред.
— Бред, — согласилась Инга. — Зато вдова передала мне рукопись Аникшина. Эзотерическая повесть о Долине Бессмертных. Можно опубликовать отрывки. Ну и комментарии начальника отдела.
— Можно, — согласился Балоцкий и тут же нахмурился. — Мало репортажей.
На пару секунд замолчал. Наверное, пожалел об уходе Алисы. Или беспокоится о Свете. Ох уж эти треугольники!
… И все-таки — почему Анна Перл?
Инга методично переворачивала подушки, стопки журналов, плюшевых медведей и т. п., пока на пороге не возникла Ксюша.
Укоризненно покачала головой:
— Опять что-то потеряла?
— Книжку такую розовую… Может, помнишь?
Ксюша сосредоточенно закатила глаза.
Решительно помотала головой:
— Не было такой.
— Ну как, не было? — продолжала Инга проводить хаотичную инвентаризацию комнаты. — Я же только утром ее видела. Анна Перл. «Тень Элизабет».
— Не было, — повторила младшая сестра. — А я подумала, ты это ищешь…
Ксюша протянула Инге фотографию, на которой Аникшин был еще студентом. Знакомые все лица… Ирина… Она почти не изменилась. Чарков. Аникшин.
