Норб Воннегут - Боги Гринвича
Шэннон не двинулся вперед. Но и не отошел.
– Что ты делал сегодня у стола Никки?
– Покупал всем пиццу. У тебя с этим проблемы?
– Что ты делал у стола Никки вечером?
– Проходил мимо. У тебя с этим проблемы?
– Дай-ка я дога…
– Нет, Шэннон. Заткнись и иди сюда.
Кьюсак повернулся и помчался назад в свой кабинет. Он вывалил на стол все содержимое своего портфеля. Краем глаза Кьюсак заметил, что пятнадцатисантиметровая папка оказалась на виду, съехав ему под кресло.
– Давай, смотри, – заорал Кьюсак, для пущего эффекта выдвигая нижний ящик своего стола, – чтобы я мог заняться своей работой.
Ящик заслонил Шэннону папку и ее ярлычок, на котором значилось «Генриетта Хеджкок».
– Ты закончил?
– Нет, я только начал. И я хочу, чтобы ты оставил меня и мою семью в покое. Меня не интересуют коммерческие тайны Сая.
Шэннон моргнул. Выражение его лица из хмурого стало хитрым. Он подобрал лист с семью именами, записанными Кьюсаком.
– Кто эти люди?
– Потенциальные клиенты, – отрезал Кьюсак.
– Ты всегда делаешь заметки на бланках Никки?
Шэннон широко улыбнулся. Не дружелюбно, а со щербатым злорадством. Он держал бланк, как знамя с надписью «Со стола Никки»
– Ты знаешь Никки. Едва меня осеняет гениальная идея, она уже наготове с листом бумаги.
– Там не много работы, Кьюсак.
– Отличный выстрел. Давай, проверь мой кабинет и убедись, что все твои «жучки» работают. Я хочу пойти домой.
– Собирай свою сумку, богатенький мальчик.
Кьюсак загрузил кучу со стола обратно в портфель. Он оставил ящик открытым.
– Тебе нужно еще что-нибудь, пока я не ушел?
– Я делаю свою работу, – ответил Шэннон.
– Ну-ну.
– Кстати, – добавил Шэннон, – можешь пока подумать, что ты скажешь боссу.
– Что я остаюсь допоздна и натираю задницу, принося ему доллары.
– Надеюсь, он поверит, – с сомнением сказал Шэннон и покачал головой. – Он знает, что ты копался в документах.
– Ты о чем?
– Видишь вон ту сферу?
Кьюсак посмотрел на красноватый купол на потолке. Он считал устройство детектором дыма. С неприятным ощущением под ложечкой Джимми внезапно понял, на что намекал здоровяк.
– Кьюсак, скажи «чииз». Это наш глаз в небе. Сай получит новое видео для своей коллекции.
– Пустой офис – захватывающее зрелище, – блефуя, отозвался Кьюсак.
– Ха, – усмехнулся Шэннон. – Сначала порно, а теперь Сай посмотрит, как ты воруешь коммерческие тайны.
Глава 50
Сигги подался вперед и чокнулся с Олавюром. Они сидели в салоне самолета, рейс «Айслендэйр» 613, пункт назначения – аэропорт Кеннеди в Нью-Йорке. Оба пили диетическую колу и ждали взлета.
Владелец галереи давно мечтал сорвать большой, верный куш. И сейчас до него было рукой подать. Этот шанс сделает его богаче, чем он когда-либо мечтал, хотя и не таким богатым, как некогда Олавюр. Те долгие мрачные дни детства, когда Сигги и Олавюр чинили рыбацкие сети своих отцов, изглаживались из памяти.
Сигги мысленно вернулся в бар «Нордик» внутри отеля на Хвервисгата, 101. Место, благодаря которому появился этот шанс. Место, откуда в действительности вылетел «Айслендэйр» 613. Интересно, о чем думали Сай Лизер и его приятели в тот вечер, когда они встретились в Рейкьявике? Но мысль промелькнула и ушла.
– Олавюр, ты все собрал?
– Да.
– Черные теннисные туфли, черный спортивный костюм и солнечные очки. Там, куда мы направляемся, от твоих костюмов будет мало толку.
– Всё в моей сумке, – заверил Олавюр.
– Поспи в самолете. Я заказал грузовик, он встретит нас в аэропорту.
– Ты уверен, что я не смогу вернуться с тобой в Исландию?
Банкир смотрел на Сигги с надеждой, словно ожидая разрешения.
– При твоих проблемах с законом? Думаю, тебе лучше подождать, пока все не утихнет.
– Ладно, – покорно согласился Олавюр.
– Хорошо. И хватит жалоб, брат, пока мы не доберемся до Гринвича.
К восьми утра глаза Кьюсака были ярко-красными от бессонной ночи. Его рыжеватые волосы напоминали тарелку со спагетти. На тридцатидюймовом мониторе прокручивались новости, обещая еще один мрачный день для инвесторов.
И вот он здесь, готовый пройти по доске.
Скоро приедет Лизер. Он проверит свою электронную почту или голосовые сообщения и обнаружит доклад Шэннона. И тогда в «ЛиУэлл Кэпитал» грянет гром.
Сай: «Пошел на хер отсюда!»
Сай: «Ты должен мне три миллиона баксов».
Сай: «В главных новостях дня – Калеб Фелпс. Его зять-порнозвезда обвинен в краже коммерческих тайн. Фильм в одиннадцать».
Кьюсак не мог вернуть пачку бумаг, спрятанную под его столом. Никки сидела на своем рабочем месте. А если бы и мог, что толку? У Лизера есть второе видео – глава отдела продаж влезает в шкаф и похищает коммерческие тайны.
Никки слишком организованная, слишком методичная. Кьюсак предположил, что бумаги во всех папках «фирменного соуса» более или менее соответствуют комплекту документов Генриетты Хеджкок. Но, кроме того, они были вещественным доказательством, которое позволяло Саю выгнать его. А то и подать в суд.
Джимми выглянул в дверь своего кабинета. Никто не смотрит, хотя какая разница? Его это уже не волнует. Дело в принципе. Любопытство глодало Кьюсака с апреля. И пусть даже его короткое пребывание в «ЛиУэлл Кэпитал» в любую минуту может подойти к концу, у него под руками все ответы. Кьюсак хотел знать.
Он вытащил пачку с надписью «Сертификаты». Обычная коллекция успокоительных, сделанных из целлюлозы: нотариально заверенные подписи, инструкции с адресами доставки документов и записка от какой-то компании с ограниченной ответственностью «Велз Солюшн», находящейся неподалеку от Таймс-сквер.
Под этой запиской Кьюсак увидел сертификат о смерти Генриетты Хеджкок. Такой же сухой и холодный.
«Род смерти»: смерть в результате несчастного случая (утопление).
«Оставшийся супруг»: отсутствует.
«Судмедэксперт/Коронер»: Питер фон Мор подписался и заверил факт смерти.
Кьюсак схватил раздел «Купля-продажа» и обнаружил пачку совсем отупляющих бумаг – цена закупки, графики платежей «ЛиУэлл Кэпитал» и инструкции по переводу средств. Он пролистал документы, все время поднимая глаза на дверь. Он надеялся ответить на один вопрос: «Что же мы покупаем?»
Когда Кьюсак добрался до пачки «Гарантированное размещение», он нашел ответ. Но ответ оказался неожиданным. В нем не было вообще никакого смысла. Джимми начал набирать номер человека, к которому никогда не собирался обращаться за помощью.
– Фелпс слушает.
Было время, когда Кьюсак не выносил голоса своего тестя. После декабрьской неожиданности Джимми брюзжал Эми: «У твоего отца голос как у электрокардиографа».
Но не сейчас. Не после вечера в МСИ. Не после того, как Эми, при поддержке своей матери, заключила мир в семье. Два слова «Фелпс слушает» казались Джимми нежнее песен Роя Орбисона.
– Мне нужна ваша помощь.
– Джимми, что стряслось? У тебя ужасный голос.
– Позже. – Кьюсак взглянул на папку Генриетты Хеджкок. – Что вы знаете о прижизненных расчетах?
– Это развивающееся направление.
– То есть? – Кьюсак проверил дверь.
– «Прижизненный расчет» означает сделку, при которой владельцы продают свой полис страхования жизни – когда договор страхования уже заключен – третьему лицу. Обычно не известным им людям. Эта практика получила распространение в восьмидесятых годах, когда больным СПИДом требовалось много денег на оплату своего лечения.
– Виатикальные расчеты.
– Верно, – согласился Калеб. – Со СПИДом стали справляться лучше, так что в наше время уже не так много неизлечимо больных. Но практика продажи полисов третьим лицам сохранилась. И прижизненные расчеты процветают.
– Кто продает полисы?
– Любой человек, которому нужны деньги.
– Но страховой полис имеет денежную ценность, – продолжал Кьюсак. – Почему бы не снять деньги и сохранить страховку?
– Когда люди доживают до семидесяти, – пояснил Калеб, – они могут продать действующий полис дороже его ценности.
– Понял.
– Иногда семьи покупают больше страховок, чем нужно, – продолжал Фелпс. – Чтобы полис не истек бессмысленно, агенты организовывают продажу от имени своих клиентов. Ларри Кинг[45] продал два или три полиса с суммарной выплатой в случае смерти около пятнадцати миллионов.
– Зачем он их продал?
– Джеймс, никто не отворачивается от свободных денег. Даже Ларри Кинг.
– А кто покупает прижизненные расчеты? – спросил Кьюсак.
– Хедж-фонды. Уоррен Баффетт[46]. Каждый, кто хочет получить прибыль.
– Вы тоже этим занимаетесь?
– Мы продали больше полисов страхования жизни в Новой Англии, – ответил Калеб, – чем любые три наши конкурента, вместе взятые. Но я не стану продавать свою страховку каким-то неизвестным людям. И не стану продавать полисы клиентов.
