Екатерина Лесина - Волшебный пояс Жанны д’Арк
— Я не умею притворяться.
— А не притворяйся. Если я тебе так уж неприятен…
— Я этого не говорила!
— …представь, что сидишь с этим своим…
— Он не мой! И прекрати! А то я начну думать, что ты меня ревнуешь.
Кирилл фыркнул:
— И что удивительного? Ты моя невеста. И вполне естественно, что я ревную тебя ко всяким подозрительным личностям. Мало ли…
— Немало.
Жанна положила голову на плечо Кирилла.
— Знаешь… я вот теперь все думаю и думаю… ну, о том, что сделала… и о том, что дура, конечно… но, в общем… что я в нем нашла?
— И что?
— Понять не могу. Он ведь обыкновенный. И если сейчас вспомнить, то очевидно, что просто самовлюбленный индюк… вроде бы говорил обо мне, а выходило, что только о себе, а я слушала и восхищалась. Дура, да?
— Обмануть можно любого.
— И тебя?
— И меня, — согласился Кирилл. — Вот тебе прямое тому доказательство.
Он кивнул на подъезд. А Жанна, прикинув количество квартир, сказала:
— Третий этаж… наверное.
— Пожалуй.
На третьем этаже были белые занавески и цветы на подоконниках. И вероятно, Людочка очень старалась, чтобы временное съемное жилище вовсе не походило на временное.
— А если он уже…
— Подождем.
— Но если…
— Не думаю. Я ведь звонил старухе, что с Игорем плохо. И, зная ее характер, могу сказать, что сейчас все семейство в больнице находится.
— А ты?
— А я… — Кирилл поцеловал в висок, и жест этот вовсе не выглядел глупым. — Я больше не часть семьи. И никогда ею не стану.
Почему-то эту тему продолжать не хотелось.
— Но он появится…
— Да.
— Потому что Людочка слишком много знает.
— Ты спрашиваешь или утверждаешь?
— Я поддерживаю беседу. И… мне страшно. Что мы будем делать, когда…
Договорить Жанна не успела: из арки, соединявшей дома, вышел человек. Шел он бодро, весело даже и выглядел столь разительно иным, что в первую минуту Жанна его не узнала. А во вторую Кирилл обнял ее, прижал к себе.
— Не дергайся…
— Он…
— Уверен, что ни про Людочку, ни про место это никто не знает. Но не дергайся… Если отступит сейчас, то мы проиграли.
Кирилл шептал на ухо, и от шепота горячего по коже бежали мурашки. Хотя Жанна и осознавала, насколько сейчас не время для этих вот предательских мурашек…
— Все. Он вошел в подъезд. Теперь ждем.
— Чего?
— Преступления, — совершенно спокойно ответил Кирилл. — Полагаю, будем иметь дело с очередным самоубийством. Самоубийства у него получаются лучше несчастных случаев.
— Ты хочешь…
— Загнать засранца в ловушку, чтобы у него не было возможности отвертеться.
— А если…
— Этаж третий. Значит, прыжок с балкона отменяется. Пистолет? Сомневаюсь. Очень уж не по-женски, да и вряд ли Людочка настолько ему доверяет, чтобы позволить себя пристрелить. Скорее всего, он использует уже проверенный способ.
Жанна смотрела на дом.
Смеркалось. Сумерки летом прозрачные, легкие. И люди не спешат зажигать свет. Одно окно вспыхивает… другое… и вдруг — сразу несколько, россыпью, если не созвездием. И в этом созвездии прячется убийца. Даже не прячется — убивает. А Кирилл, вместо того чтобы остановить, спокойно сидит, рассуждая о том, как именно этот убийца убьет. И Жанна слушает…
— Не спеши, — Кирилл схватил ее за руку. — Нам нужны показания, а чтобы Людочка заговорила, надо, чтобы опасность была реальной. Если она не поверит, что ее дорогой жених собирался от нее избавиться, она будет молчать…
Сколько ждать?
Теперь Жанна ощущала время остро.
— Он напоит ее чаем… или кофе, не знаю, что они там пьют, но с таблетками… а потом таблеток добавит и подождет, пока сон станет крепким-крепким… думаю, отправит с Людочкиного телефона на свой эсэмэску, что-то вроде «я устала так жить». Сойдет в качестве предсмертной записки…
Кирилл поднялся резко:
— Идем.
Он шел широким шагом, и Жанна едва поспевала за ним. У подъезда он остановился, оглянулся, и Жанна робко спросила:
— А… полицию…
— Уже здесь, — ответил не Кирилл, но хмурый парень, который вдруг появился из-за куста сирени. И Жанна еще подумала, что странно, если он в этих кустах сидел все время. — Надеюсь, ты не ошибаешься, Кирюха…
— Не ошибаюсь. Это Лешка, мой старый, скажем так, приятель.
— Ага, скажем. — Леха улыбнулся широко, радостно и руку протянул. Жанна осторожно пожала ее. — Мы с ним в одном приюте парились. Правда, Кирюха наш высоко ушел, не то что простые смертные…
— Трепаться будем, или….
Кажется, Кирилла не обрадовала встреча с бывшим другом, хотя Жанна тотчас вспомнила, что Кирилл говорил, будто бы в той жизни друзей не имел.
— Или, — спокойно согласился Леха и дверь открыл: — Дамы вперед, только не слишком бодро… да, и лучше по лестнице, оно быстрей.
— Без тебя знаю…
— Кирюха, ты вроде не дама…
— Помолчи.
Леха довольно заржал, кажется, ему доставляло преогромное удовольствие старого неприятеля дергать. А Кирилла эта необходимость обращаться за помощью злила неимоверно.
Жанна думала об этом, пока поднималась на третий этаж.
И еще о том, что будет, если Кирилл ошибся? Если Николай вовсе не собирался убивать Людочку? Или, наоборот, собирался и убил? Таблетки ведь не обязательно, можно и укол сделать… Укол — много быстрей.
— Звони, — велел Леха, подтолкнув Жанну к двери. Сам же встал рядом, прижавшись к стене. И свет на площадке выключил. — Кирюха, не маячь. Твоя рожа вряд ли вдохновит товарища…
Кирилл встал с другой стороны двери.
И Жанна, закрыв глаза, помолилась, сразу за всех, хотя не молилась даже тогда, когда мама заболела. Было страшно. И рука, к звонку потянувшаяся, предательски дрожала.
На звонок она давила и давила, и тот дребезжал… а за дверью было тихо.
— Николай! — не выдержала Жанна. — Открой! Я знаю, что ты там! Я тебя видела!
— Рисковая она, — шепотом отозвался Леха.
— Николай! Или ты открываешь, или я вызываю полицию!
Дверь распахнулась.
— Я знаю, что ты… — договорить Жанна не успела. Николай втянул ее в квартиру.
— Хитрая тварь, — прошипел Николай, зажимая ладонью ей рот. — Я сразу понял, что ты хитрая тварь! А прикидывалась такой скромницей… Думала, что всех обманула? Вы все обманщицы…
Он держал крепко и тянул в комнату.
— Все врете… все… ничего… я умнее… я всегда был умнее, только ведь старухе было наплевать…
Николай тянул за собой, и Жанне пришлось подчиниться. Она попыталась укусить его за руку, но получила по губам.
— Не дергайся. Больно не будет… глядишь, тебе и понравится… остальным ведь понравилось…
— Расскажешь поподробней? — раздался сзади знакомый голос.
Николай обернулся, на мгновенье ослабив захват, и этого хватило, чтобы выскользнуть. А появившийся рядом Леха Жанну перехватил и толкнул за спину.
— Ты? — Николай был удивлен.
И оскорблен.
— Я, — согласился Кирилл, бросив на Жанну внимательный взгляд. Она кивнула, что, мол, все в порядке… почти в порядке.
Страх накатил волной, лишая сил.
Ее действительно собирались убить.
И убили бы.
Николай… тот, который рассказывал про мотивы… и водил смотреть на звезды… и утверждал, что доли в наследстве давно распределены.
— Ты… — устало произнес Николай. — Конечно… эта сама бы не додумалась… а ты у нас в каждой дырке затычка… Не надоело?
— Нет.
— Старуха меня посадить не позволит.
— Возможно. Сразу в психушку отправит. Где Людочка?
— Там. — Николай, похоже, не собирался отпираться. — Она была стервой… Все бабы стервы, Кирилл, тебе ли не знать?
— И поэтому ты убивал?
— Она была стервой, — уверенно повторил Николай. — И хотела денег… все ныла и ныла… и плакалась… говорила, что любит меня, но на самом деле хотела лишь денег…
— Жанна, глянь, что там…
Квартира.
Две комнаты. И Жанна, оказавшись в коридоре, переводит дух. Ей нужно несколько секунд, чтобы успокоиться. Переводит дыхание. Пытается уговорить себя с места сойти, Людочке ведь помощь нужна… и Жанна должна…
Прихожая.
И две двери. Одна ведет на кухню, и там свет горит, но никого нет. Стол накрыт на двоих, и чай остывший в чашках. Желтая, глиняная с ромашками и божьими коровками, почти пуста. А вот темная полна. И выходит, что прав был Кирилл в своих теориях.
В гостиную Жанна не заглядывает, из-за двери слышны голоса, к которым она приказывает себе не прислушиваться.
В спальне тоже пусто…
А в ванной течет вода. Вода подобралась к самому краю и вот-вот польется на темно-красную плитку. Здесь красного много. Потолок. И плитка. И даже сама ванна полна розового. Жанна не сразу понимает, что не в отражении потолка дело, а в крови.
