Оса Ларссон - Кровавая жертва Молоху
В половине пятого утра Яльмар Лундбум в последний раз открывает глаза. Брат спит в кресле. Голова свисает, как головка засохшего цветка. Очки лежат на коленях.
На краю кровати сидит Элина. Она наклоняется к нему и целует его в щеки.
Затем она встает. Он тянется к ней руками, как утопающий. Только бы она не оставила его.
– Пойдем, – говорит она с удивленной улыбкой, словно не понимая, зачем он лежит в кровати.
И тогда он с такой легкостью покидает свое тело.
Едва сделав первый шаг, он оказывается уже не в доме Сикстена.
Ранняя весна. Солнце освещает укрытую снегом Кируну.
Элина идет впереди. Ее светлые локоны выбиваются из узла на затылке. Он спешит догнать ее. Она улыбается ему. В ней нет ни скорби, ни ненависти, ни разочарования. Однако что-то колет его в грудь.
– Прости, – произносит он. – Прости меня, Элина.
Она останавливается и смотрит на него с искренним удивлением.
– За что? – спрашивает она.
И тут он понимает, что ничего не помнит. Он оборачивается, словно память – это предмет, выскользнувший из кармана, который лежит теперь позади посреди улицы. Но там ничего нет.
Вокруг него снег, солнце и смеющаяся учительница, которую он берет под руку, чтобы никогда уже не отпускать. И трепещущая весна, скрытая под этим белым покрывалом, готовая вот-вот явиться во всей своей непостижимой красе.
Анна-Мария Мелла вышла в больничный коридор за очередной чашкой кофе. Когда она вернулась в палату, Ребекка уже очнулась. Она лежала на кровати с капельницей в вене и смотрела на лампы под потолком.
– Привет, – осторожно сказала Анна-Мария.
Ребекка медленно повернулась к ней. Ее глаза были черны, как зимняя вода, когда она устремила взгляд на Анну-Марию.
– Как Маркус? – спросила она.
– С ним все в порядке. Этот самый Эрьян поначалу дал ему по голове, так что он потерял сознание. Поэтому его оставили в больнице до утра. Но только для того, чтобы понаблюдать за его состоянием. Он спит.
Анна-Мария села на край кровати Ребекки и погладила ее по волосам, как гладила своих детей, когда они болели.
– Ты можешь говорить?
– Что с Майей? – прошептала Ребекка.
Анна-Мария вздохнула.
– Тинтин выследила ее, – сказала она. – Майя убежала в лес. Но мы взяли квадроцикл, он стоял возле одного из домов, и довольно быстро ее догнали.
Ребекка кивнула. Ей доводилось видеть, как Тинтин стоит на капоте квадроцикла на коврике для ванной, чтобы не поскользнуться, и показывает носом нужное направление.
– Когда мы догнали Майю, она кинулась в реку, – продолжала Анна-Мария. – И поплыла.
Посмотрев в чашку кофе, Мелла скорчила гримасу.
– Сама понимаешь. Сильное течение, ноль градусов. Организм не выдержал. Ее вынесло на берег в двадцати метрах ниже по течению. Тинтин тут же нашла тело.
Анна-Мария глотнула кофе. Живо вспомнила, как стояла у реки, положив руку на кобуру, пока Кристер пытался привести Майю в чувство, долго не желая сдаваться. Лунный свет. Блестящие от воды камни. Черная река. Свен-Эрик, доложивший по телефону, что прибыла «Скорая» с носилками, что Ребекка жива.
– Ты в состоянии рассказывать?
– Существует наследство, – проговорила Мартинссон и откашлялась, – оставшееся от Франса Ууситало. Старые акции, которые перевел когда-то на его имя Яльмар Лундбум. На них написано имя Франса, поэтому они имеют ценность только для него или его законных наследников. Точно не знаю, как все было. Но могу предположить: Франс Ууситало или Суль-Бритт попросили Майю Ларссон узнать, стоят ли чего-то эти акции. Может быть, она сама предложила.
– И что выяснилось?
– Они стоят миллионы.
Анна-Мария присвистнула, хотя получилось лишь дуновение без звука.
– Думаю, дальше было так, – продолжала Ребекка. – Майя сказала, что акции ничего не стоят. Потом она призвала на помощь все свое терпение. Решила, что все наследники должны погибнуть от несчастного случая – с большими интервалами. Когда она узнала, что у Суль-Бритт есть единокровный брат, возможно, первая ее мысль была убить его. Но потом она решила оставить его на закуску: он очень подошел бы на роль козла отпущения, если бы что-то пошло не так, если бы полиция заподозрила, что это не несчастные случаи.
Мартинссон замолчала. Язык приклеился к небу. Однако голова больше не раскалывалась. Интересно, какое лекарство ей вкачали? Анна-Мария поднялась и принесла ей воды в белом пластиковом стаканчике.
– Майя не могла быть наследницей Суль-Бритт, они были двоюродные сестры. Двоюродные не наследники. Но если нет детей или внуков, братьев-сестер или племянников, тогда тетка может стать наследницей. Мать Майи была теткой Суль-Бритт со стороны матери.
– И она начала с сына Суль-Бритт.
– Да. И тогда ей некуда было торопиться. Но потом у ее матери нашли рак печени. И тут ей пришлось спешить. Франса она застрелила в лесу. Украла ружье у охотника, а потом поставила на место. Это мне рассказал Эрьян. А он?..
Анна-Мария покачала головой.
– С ним все в порядке, Ребекка. Он все рассказывает. С ним беседует Свен-Эрик. Что ты думаешь? – продолжала Анна-Мария. – Пособничество в убийстве? Укрывание преступника?
– Во всяком случае, соучастие в покушении – в отношении Маркуса. И нанесение тяжких телесных повреждений. Ему не уйти от ответственности.
– Не понимаю я эту Майю, – проговорила Анна-Мария. – Она казалась такой… даже не знаю, таким хорошим человеком. А как она тогда осадила фон Поста!
Ребекка ничего не ответила, вспоминая свои беседы с Майей.
«Для нее я даже не была человеком, – думала она. – Все мы были для нее лишь препятствием или инструментом. Нас нужно было либо убрать, либо использовать».
– Я могу предполагать, что она пришла в полный восторг, когда узнала, что у Суль-Бритт был роман с Йокке Хэггрутом, – рассуждала Анна-Мария. – Взять телефон кузины и послать эсэмэску на свой собственный, что она намеревается с ним порвать, – это было проще простого. А затем стереть его в телефоне Суль-Бритт. Она знала, что мы откопаем все сообщения, в том числе и удаленные.
Обе замолчали и некоторое время думали о Майе. Представляли себе, как она колет Суль-Бритт вилами снова и снова, чтобы все выглядело как убийство в припадке ярости. Как потом пишет «ШЛЮХА» на стене. Как ищет пропавшего Маркуса, открывая шкафы. Подкидывает вилы под сарай Йокке Хэггрута.
– Она небось и не подозревала, что он сможет спрыгнуть со второго этажа, – проговорила Анна-Мария, отпивая еще кофе, с грустью подумав, что здесь он куда лучше, чем в автомате на работе.
– Сейчас мы переворачиваем все вверх дном в доме ее матери. Они работают там уже три часа. В компосте мы нашли убитую собаку в полиэтиленовом пакете.
– Это пес Суль-Бритт и Маркуса.
– А потом Майя поставила уличную свечу в будку, когда там спал Маркус, – продолжала Мелла. – Идеальный несчастный случай!
– Да, – проговорила Ребекка. – Она и не подозревала.
– О чем?
– Что проиграла. Когда Маркус пережил Суль-Бритт, игра была проиграна. Мать Майи никогда не унаследовала бы состояние Суль-Бритт. При наследовании учитывается состояние на момент смерти, а не на момент решения вопроса о наследстве. Тетка – наследница третьей степени. Вступает в права наследования только в том случае, если на момент смерти нет в живых ни одного наследника первой или второй степени. Маркус стал наследником Суль-Бритт в ту секунду, когда она умерла. Если бы Майя убила его, наследницей стала бы его мать, живущая в Стокгольме. Маркус должен был умереть одновременно с Суль-Бритт или раньше ее, чтобы мать Майи стала наследницей. Этот момент она упустила.
«А теперь она уже мертва, эта хладнокровная маньячка, – подумала Ребекка. – Так что я даже не могу сказать ей об этом».
– Зачем она убила Веру? – спросила Анна-Мария.
Ребекка не ответила. Повернувшись на бок, она с трудом поднялась и села на край кровати.
– Где моя одежда?
– Они хотели оставить тебя на ночь, на всякий случай, чтобы за тобой понаблюдать, – пробормотала Анна-Мария.
Мартинссон отклеила пластырь, которым была закреплена иголка от капельницы, и вытащила ее. Затем поднялась на неустойчивых ногах и подошла к двери шкафа.
– Пусть катятся ко всем чертям, – заявила она.
– Щен у Кристера, – сообщила Анна-Мария. – Кристер хотел остаться рядом с Маркусом, но медсестра отправила его домой. Обещала позвонить, как только мальчик проснется.
Ребекка оделась. Смотреть на себя в зеркало она избегала. Смотреть на Анну-Марию – тоже.
– Позволь мне, по крайней мере, отвезти тебя домой! – предложила Мелла.
Но Ребекка только отмахнулась и исчезла за дверью.
Тогда Анна-Мария достала телефон и позвонила Карлу фон Посту.
Ей понадобилось пять минут, чтобы доложить ему о событиях последних часов. Все это время фон Пост хранил гробовое молчание. Дважды пришлось Анне-Марии прервать свой рассказ, чтобы убедиться, что он ее слушает. Она спросила, хочет ли он участвовать в пресс-конференции на следующее утро, но он отказался.
