Валерия Вербинина - Письма императора
На следующее утро, тепло попрощавшись с Венсаном и Франсуа, Амалия покинула Париж.
Через несколько дней она была уже в Петербурге.
* * *– Баронесса Корф вернулась? – спросил император.
Тайный советник Багратионов поклонился:
– Да, ваше императорское величество.
– В самом деле? Кхм… И она привезла письма?
Начальник особой службы засиял улыбкой:
– Все до единого, ваше императорское величество.
Александр Третий протянул руку:
– Дайте их сюда.
Багратионов с поклоном протянул ему всю пачку.
– Будь так добр, Петр Петрович, помоги мне, – сказал царь, кивая на камин.
Тайный советник поворошил поленья, и пламя вспыхнуло ярче. Бегло просмотрев первое письмо, Александр бросил его в огонь.
– Прекрасная работа, – нараспев говорил он, разворачивая письма одно за другим и швыряя их в огонь, – прекрасная работа… Я думаю, баронесса Корф для вашей службы будет незаменима. А?
Он нахмурился, заметив в одном из писем слово «сладостный», которого он терпеть не мог и никогда не употреблял, считая его чересчур жеманным. Ах, молодость, молодость, что ты творишь с человеком! Александр улыбнулся и бросил письмо в жарко пышущее пламя. Вот ведь оно как: и не любил это слово, однако же употребил и сам не заметил…
– Я полагаю, – сказал Петр Петрович Багратионов, тщательно подбирая слова, – что в некоторых наших делах услуги баронессы окажутся нам весьма кстати… Она умна, хладнокровна, проницательна и при этом обладает внешностью, способной обмануть любого. Вдобавок она умеет находить общий язык с представителями самых различных сословий и даже, гм, с представителями преступного мира.
– В самом деле? – безразлично заметил царь, бросив в огонь последнее письмо и отряхивая руки. – Что ж, это нам весьма кстати. Ну, Петр Петрович, будь здоров. Жене кланяйся от меня.
Багратионов дошел до двери и в нерешительности остановился.
– Ваше императорское величество, а как же… гм… то условие, которое вы ей соизволили поставить? Что мне ей передать?
Александр кашлянул и пригладил бороду.
– Передай баронессе, чтобы она не беспокоилась, – сказал он. – Развод она получит, и сынишка тоже при ней останется, раз она так хочет. Цари свое слово держать умеют.
И, кивком отпустив тайного советника, он углубился в государственные бумаги, не думая больше ни о баронессе Корф, ни о княжне Марии Мещерской, ни о своей юношеской любви.
Ибо любовь убивает время, а время убивает любовь.
* * *Амалия стояла на мосту, глядя на текущую под ним Неву. Над водой с криками метались чайки, и легкий ветерок шевелил светлые волосы баронессы.
Последнее время Амалию мучила бессонница. Стоило только закрыть глаза, и ей грезились облитые солнцем египетские пирамиды, горы, чье-то знамя, падающее в пыль на поле сражения, усеянном телами павших… Она просыпалась, ворочалась на мягкой постели и, не в силах удержаться, доставала черный камень, внутри которого теплился сокровенный огонь. Но становилось еще хуже. Камень навевал пугающие мысли, от которых Амалии делалось не по себе, и она вновь прятала его. А иногда вдруг думала, что его могут украсть, и тогда липкий страх начинал разъедать ее душу. Надо было как-то кончать с этим наваждением.
Амалия глубоко вздохнула, оглянулась на набережную, по которой катились элегантные коляски и шли прохожие, и, решившись, вытащила из кармана платок, в который был завернут «бесценный дар». Она хотела бросить камень в реку, но он словно угадал ее мысли. И как будто прирос к ее пальцам, так что никакая сила на свете не могла заставить ее разомкнуть их.
«Я все равно это сделаю», – сердито сказала Амалия про себя, обращаясь к камню.
«Нет, не сделаешь, – хихикнул в ее мозгу чей-то противный голосок. – У тебя просто не хватит духу. Многие мои хозяева пытались отделаться от меня, но только я выбирал момент, когда нам следовало расстаться, запомни это!»
«Говори, говори! У меня своя воля, и никакой камень не может быть властен над ней!»
А в следующее мгновение она ужаснулась:
«Я схожу с ума! Кажется, я просто схожу с ума. Вообразила, что камень разговаривает со мной… Какая чушь!»
– Сударыня, купите «Новое время»! Купите «Новое время»! Секретные переговоры с австрийским правительством! Купите «Новое время»!
Резкий крик мальчишки-газетчика заставил Амалию вздрогнуть, и этого оказалось достаточно, чтобы камень выскользнул из ее пальцев и с негромким плеском упал в воду. Чайки, кружа над Невой, казалось, запричитали пронзительными голосами.
– «Новое время»! Офицер застрелил любовницу-актрису! «Новое…»
Амалию накрыла волна такого бешенства, что она готова была растерзать мальчишку. Господи, что же она наделала! Упустила такое могущество из-за… из-за собственной глупости!
– Убирайся! – крикнула она. – Прочь!
Гнев, показавшийся на лице красивой дамы, так испугал юного разносчика, что он опрометью бросился в сторону и, только отбежав от Амалии на достаточное расстояние, показал ей язык.
Амалия облокотилась на перила, закрыв лицо руками. Как странно… У нее больше нет камня, и она свободна. Свободна! Ну да, ведь это же и есть самое главное! И при этой мысли она значительно повеселела.
«Я пойду домой. Домой… Мишенька, наверное, уже заждался меня».
И, не думая ни о чем, кроме своего ненаглядного сыночка, Амалия поспешила прочь.
Эпилог
Прошло сто лет.
Маленькая девочка играла у реки, шлепая по камням босыми ножками. Каждая найденная ракушка казалась ей драгоценностью, каждый осколок стекла – немыслимым сокровищем. Мать, устроившись на берегу, бросала на нее хмурые взгляды и вновь утыкалась в свой журнал.
– Я прошу тебя, не заходи далеко… – одним и тем же монотонным голосом тянула она. – Ты что там подобрала? Брось эту гадость, порежешься… Еще одна ракушка? Предупреждаю, я все это выброшу, когда мы придем домой…
Девочка поглядела на мать и потупилась. Ну почему, почему взрослые так не любят ее сокровища? Как можно выбрасывать ракушки – ведь они такие красивые!
– Может, ты угомонишься наконец, а? – кисло попросила мать.
Шмыгнув носом, девочка наклонилась. Среди обкатанной речной гальки что-то ярко сверкнуло. Сердце ребенка затрепетало. Что там? Блестящее стеклышко? Каких интересных открытий полон мир, когда тебе только семь лет!
– Вот, опять нашла не знамо что… – буркнула мать.
Но девочка, не слушая ее, уже подобрала с песка большой черный камень, казавшийся на ощупь совершенно ледяным, хотя день был теплый. Не зная, что с ним делать, ребенок повертел его в руках, и внезапно внутри камня показалось радужное сияние.
– Ну, что там? – недовольно протянула мать.
– Ницево, – ответила дочка с ясной улыбкой, оборачиваясь к ней и пряча заветный камушек за спину. – Ницево, мамочка.
Та уже углубилась в свой журнал и не заметила, что дочь незаметно положила камень к себе в карман.
Может быть, в тот момент решалась судьба мира.
А может быть, и нет.
* * *Приписывается Плинию Старшему
Фрагмент книги «О магических камнях»
«…камень, которым никто не может обладать и который сам обладает своими владельцами… И, отнимая, он дает; и, давая, отнимает снова. Говорят, что тот, кто имеет его, имеет власть над историей; а впрочем, может быть и так, что все это пустые суеверия пустых людей».
Примечания
1
Актер в амплуа первого любовника (франц.).
2
О приключениях Амалии и Билли на Диком Западе читайте в романе В. Вербининой «Амалия и бриллиантовая Пуля», издательство «Эксмо».
3
Tirelire – копилка; на французском арго – голова.
4
Dentelle – кружево; на французском арго – бумажные деньги.
5
Ermite – отшельник; на французском арго – вор, действующий в одиночку.
6
От французского pervenche – барвинок.
7
Refroidir – остудить; на французском арго – убить.
8
Читайте об этом в романе В. Вербининой «Амалия и пропавший Леонардо», издательство «Эксмо».
9
Французское слово «princesse» обозначает и принцесса, и княгиня, и княжна.
10
Генрих Пятый – граф Шамбор, внук свергнутого в 1830 году короля Карла X, претендент на трон от партии так называемых легитимистов. Граф Парижский – внук короля Луи-Филиппа, который сменил Карла X и в свою очередь был свергнут в 1848 году, претендент на трон от партии орлеанистов. Долгое время отношения между легитимистами и орлеанистами были достаточно напряженными, однако в 1873 году бездетный граф Шамбор ввиду близящейся реставрации монархии назначил графа Парижского своим преемником, чтобы добиться поддержки его сторонников. В те годы казалось, что еще немного – и Франция вновь станет королевством, как когда-то прежде. Однако этого не произошло ввиду исторической глупости Шамбора, который потребовал, чтобы страна возвратилась к белому знамени Бурбонов вместо привычного всем гражданам трехцветного флага. Граф Шамбор так и не стал королем и умер в августе 1883 года, через два месяца после событий, описанных в романе.
