Дмитрий Вересов - Отражение Ворона
Кстати, на Таню имели виды даже в далекой России – в фирме, шьющей дорогие шубы для жен новых русских и носящей ее имя – «Таня». «Приезжайте, мы вам все устроим на высшем уровне: и шикарный прием, и номера люкс в лучшей гостинице, и самый удобный график работы, и норковую шубку презентуем в довесок к миллионному гонорару!». Заманчиво, конечно, съездить на Родину, вернуться в родные края голливудской звездой. Но Факноумо высказал мнение, что с русскими дела вести опасно.
– Они ше непветскасуемы! Фдвуг натуют? А сами не натуют, так дефовт какой-нибуть у них свучиться? Нет, ты, конефно, рефай сама, но я категовифески пвотив этой затеи.
И Таня согласилась, потому что понимала: как это ни прискорбно, но Факнуомо прав. Да и недосуг ей сейчас за тридевять земель тащиться, некогда. Здесь бы со всем поспеть. Очередь жаждущих заполучить Танино лицо и тело для наглядной пропаганды своего товара не иссякала. Пришлось даже составить черный список «непригодной» для Татьяны продукции, куда вошли средства для похудания, прокладки с крылышками, без крылышек и прочие средства личной женской гигиены, жевательные резинки, презервативы, нижнее белье, антирадикулитные пояса. Список ежедневно пополнялся.
Особенно раздражали Татьяну навязчивые предложения сняться в роликах, рекламирующих возрастные изменения и половые расстройства у мужчин. Она строго-настрого наказала Факноумо, чтобы не просто отсекал такие сценарии, но и раз и навсегда поставил в известность все рекламные фирмы и агентства, что Таня Розен снимается далеко не во всякой рекламе.
В конце концов, она вдруг с приятным удивлением обнаружила, что доходы от работы с рекламными агентствами за полтора месяца после выхода на экран «Красных рыцарей Андреевского флага» составили почти миллион долларов.
Но еще большее удовольствие доставили ей примерки бальных нарядов, о которых велела позаботиться веснушчато-джинсовая пиарщица Колина – несокрушимая Алабама Джонс.
Надо было готовиться к параду планет – к ежегодной церемонии вручения премий американской киноакадемии.
Татьяна изумлялась непроницаемому спокойствию Колина. Она – номинантка на лучшую женскую роль – волновалась, как та девушка, что собиралась в первый в своей жизни раз отдаться мальчику в конце школьной вечеринки… А Колину – ему хоть бы хны! И по его хитрой мордахе она чисто по-женски чувствовала….
Неужели результаты уже заранее известны?
И неужели все это только театр, рассчитанный на миллионы обывателей, что готовы были провести бессонную ночь у экранов своих телевизоров? Ну и ну!
Но так или иначе, готовиться к шоу было очень приятно.
Алабама вместе с верным Факноумо придумали ей новый автомобильный имидж этакой дорогой «хонки-тонк вумэн» и раздобыли для нее розовый кадиллак пятьдесят шестого года, рулил которым один из ее бодигардов…
Вот тоже! Не было печали, да купила бабка порося!
Пришла всемирная слава – без личной охраны теперь никуда и шагу нельзя ступить.
На розовом «Кадиллаке», в стильных шляпках и еще более стильных туфельках, Таня всю неделю перед церемонией каталась по городу из одного салона в другой.
Колье за сто пятьдесят тысяч долларов Барклай предлагал ей бесплатно – напрокат, только за упоминание, что колье это из его последней коллекции. Платья – черные декольте для церемонии и белые для ночного бала, тоже бесплатно, предлагали и Нина Риччи, и Версаче, и Кендзо.
Все это было необходимо примерять. Все это надо было смотреть. А вообще – все это было частью Голливуда. Его жизнью.
И все это было тем событийно-надуманным фоном, на котором она общалась с людьми. Разными и всякими. Честными и не очень.
А новых людей теперь в ее жизни – было хоть отбавляй!
Попадались и такие, что не прочь бы были поженихаться к соломенной вдовушке с миллионами. Таня их за версту чуяла. После Гришки, Царствие ему Небесное, Татьяна стала стреляным голливудским воробышком и теперь, после горячего обжигающего молока, на всякий случай, дула даже на холодную воду.
– А пофему бы тебе не надеть кхасное? – подал идею Факноумо.
– Зачем? – удивилась Татьяна.
– Самый пехфектный цвет. Цвет победитевей.
– И все сразу вспомнят, что я родилась в стране Советов. Хотя, если честно, у меня создается впечатление, что там родился ты.
Тем не менее, Таня подошла к зеркалу и попыталась представить себя в вечернем платье вызывающе алого цвета. А может, оно и ничего, и даже ничего себе?
– Есви ты хотева снабдить свою биогхафию гхифом совехшенно секхетно, об этом надо было позаботиться гохаздо ханьше. А сейчас я увехен: статуэтка «Осках» на кумачовом фоне будет смотхеться потхясающе.
– А если мне его не дадут? Получается, что этой красной тряпкой я только раздразню быков, в роли которых выступит вся журналистская братия.
– Тебе его дадут.
– Ты-то откуда знаешь?
Таня внимательно посмотрела в глаза своему пресс-атташе: неужели ему кто-то сказал? Колин? Он в последнее время как-то странно пытается избегать откровенных разговоров, словно что-то скрывает. Неужели они с Факнуомо в сговоре? Но на непроницаемом лице молодого человека она не прочла ответа на свои вопросы.
– Я пхедчувствую. Значит, так и будет. Так что – кхасное?
– Посоветуюсь с Алабамой, – хотя у Тани тоже бывали предчувствия, и в данном случае интуиция подсказывала: Алабама скажет то же, что и Факнуомо.
Не один день потребовался на то, чтобы объехать модные бутики, представлявшие новейшие коллекции самых навороченных модельеров. Последние, если только не были заняты другими неотложными делами, старались самолично встретить важную гостью. Ведь по слухам, а в Голливуде слухи распространяются с космической скоростью, у нее были все шансы стать звездой номер один. И тогда акции того модельера, чье платье наденет кинодива, резко подскочат в цене. Поэтому ей не только предлагали все самое лучшее, но готовы были бесплатно дать напрокат, или, раз она предпочитает купить, отдать со значительной скидкой. И подогнать по фигуре – тоже, разумеется, совершенно бесплатно. А если слухи обманут – что ж, риск дело благородное.
– Мадам Розен, чем могу быть полезен? – учтиво раскланивался Пако Кабан.
– Я ищу платье для предстоящей церемонии.
– О, я в курсе, в курсе. Надеюсь на ваш успех, буду болеть за вас.
«Но только при условии, что вы явитесь туда в моем костюмчике», – мысленно продолжила Таня высказывание знаменитого модельера.
– Спасибо, это очень любезно с вашей стороны.
– Мне кажется, у меня есть то, что вам нужно. Я специально приготовил: синее платье, отделанное алмазными стразами. Вам будет очень к лицу, взгляните.
Кабан жестом позвал свою помощницу, и она вынесла шикарный наряд, переливающийся волшебным светом драгоценных камней. Достаточно взглянуть на ткань – уже дух захватывает. И черт дернул этого Факноумо порекомендовать ей красное. Может, все-таки это? Но нет, решение принято, и отступать она не привыкла.
– Какая красотища! А у вас нет такого же красного?
– Красного?! – Кабан изумленно вытаращил глаза.
– Да, я решила пойти на церемонию в красном.
– Позвольте спросить, почему? – недоумевал модельер.
– Пако, вы суеверный человек?
– В какой-то степени…
– Тогда не задавайте лишних вопросов, лучше покажите мне, что у вас есть из красного.
И тут бутик приходил в движение. Продавцы одно за другим выносили платья: цвета алого мака, советского стяга, кроваво-красные и почти бордовые. Что-то разборчивая покупательница отвергала сразу, что-то примеряла, иногда брала какое-нибудь одно на заметку.
– Спасибо, что потратили на меня столько времени. Вон то красное вроде как ничего, но я хочу посмотреть еще кое-что. А потом, возможно, вернусь к вам.
– Поедете к Дольче Варану? – мина у Кабана была кислая, а в голосе слышались ревнивые нотки.
– Да, к нему тоже заеду, – Татьяна не считала нужным что-то скрывать.
– Новая коллекция у него не самая удачная. Это я вам говорю не потому, что боюсь конкуренции, это, так сказать, мнение профессионала, – модельер наклонился к самому ее уху, как будто то, что он говорил, было страшной тайной, которую теперь знали только двое – он, Пако Кабан, и она, Татьяна Ларина.
«Утопающий хватается за соломинку. Не поможет, мистер Кабан, надо было красное платье брюликами обшивать. А ваше синее, если получше рассмотришь, не такое уж растакое: фасончик-то там неважнецкий», – думала в этот момент Таня.
– Спасибо, что предупредили, но я все-таки посмотрю. Мы, женщины, народ любопытный. Всего доброго.
И она садилась в розовый каддилак, дверь которого открывал для нее предупредительный Факноумо. В этот раз он, а не Алабама, которую Колин накануне церемонии загрузил делами по самую маковку, сопровождал Татьяну Розен в этих бесконечных экскурсиях по модным салонам, во многом напоминающим музеи с выставленными на стеллажах царскими нарядами. Пако Кабан глядел ей вслед печальными глазами, и лицо у него было такое, будто он только что съел лимон, целиком и без сахара.
