Эллери Куин - Последний удар. Лицом к лицу
— А что?
— Я хочу присутствовать.
— Я просил ее прийти в управление.
— Вызови и Армандо, ладно?
— По какой-нибудь особой причине? — осведомился старик после паузы.
— Я просто хочу понаблюдать за ними, когда они окажутся вместе. Ведь они якобы ни разу не встречались.
— Лоретт Спанье и Армандо? — В голосе инспектора слышалось удивление. — Да у нее еще молоко на губах не обсохло. Еще недавно она жила в английском сиротском приюте.
— По словам Роберты Уэст, Армандо падок на любых девиц, у которых хоть что-нибудь торчит под свитером. Лоретт соответствует этому требованию?
— О да.
— Тогда вызови Армандо.
— Ладно.
— Кстати, ты еще не интересовался женщинами из богатого прошлого Армандо?
— Уже начал, — мрачно отозвался инспектор.
— Я спрашиваю по той причине, что женщина, которой Армандо поручил грязную работу, может оказаться одной из тех, которых он знал раньше и, возможно, бросил. Таких у него легионы. Это может быть даже одна из бывших жен.
— Я уже об этом подумал, сынок.
Но если между Карлосом Армандо и Лоретт Спанье что-то было, они скрывали это, как актеры, которым хорошо заплатили. Армандо казался озадаченным вызовом в офис инспектора Квина, а Лоретт, бросив на него быстрый взгляд из-под невыщипанных бровей, полностью его игнорировала. Эллери подумал, что для наивной девушки это была весьма проницательная оценка, но потом приписал ее инстинкту, часто свойственному даже самым юным представительницам слабого пола. Что касается Армандо, то его взгляд тестировал Лоретт, как зонд дантиста. Под свитером у нее действительно имелось немало.
В Лоретт не было ничего от сухощавых англичанок, чей облик она могла унаследовать от лестерширского папаши. Светловолосая и полногрудая, она скорее походила на скандинавку, явившуюся в кабинет инспектора прямо со шведского корабля. В среднем возрасте ей, очевидно, предстояло вести тяжелую битву с чрезмерным весом, которую ее тетя безнадежно проиграла. У нее было лицо ангелочка с маленьким прямым носом, ярко-голубыми глазами, алыми губами и кожей светлой, как попка младенца. Сложенные бантиком губки добавляли сексуальный штрих к детскому лицу, напоминая мужчинам о том, что она женщина (впрочем, об этом не менее ярко говорила ее фигура). Армандо пожирал ее глазами, улыбаясь от удовольствия.
Сам Армандо оказался не таким, как ожидал увидеть Эллери. Он не обладал грацией ящерицы, и волосы его не были напомаженными, как у патентованного жиголо. У него была мускулистая, даже приземистая фигура, и двигался он несколько неуклюже. Черные, жесткие и курчавые волосы придавали ему почти негритянский облик, а загорелая едва ли не дочерна под кварцевыми лампами кожа усиливала это впечатление. Пару смышленых черных глаз наполовину прикрывали длинные, как у женщины, ресницы. Только пухлый рот создавал впечатление слабости и бесхарактерности. Эллери не мог понять, что в нем находят женщины. Он возненавидел этого типа с первого взгляда и быстро осознал причину своей ненависти. Каждая пора на коже Армандо буквально излучала сексуальную самоуверенность, что, возможно, и привлекало к нему прекрасный пол.
Инспектор Квин представил друг другу присутствующих. Армандо удостоил Эллери и Берка ленивым «Buon giorno»,[132] проворковав это, как зобатый голубь. Лоретт крепко и серьезно пожала руку Эллери и улыбнулась Гарри Берку, словно осветив тусклое помещение. После этого все сели. Эллери занял стул в углу, откуда мог наблюдать, не привлекая внимания.
— Я пригласил вас сюда, мистер Армандо, — начал инспектор, — поскольку дело касается вашей жены, и мне кажется, вы вправе знать, что происходит. Кстати, вам было известно, что миссис Армандо разыскивала свою племянницу?
— Между Джи-Джи и мною не было никаких тайн, — ответил Карлос. — Она все мне рассказала.
Эллери в этом сомневался. Армандо явно импровизировал на ходу.
— И как вы к этому относились?
— Я? — Армандо поджал пухлые губы. — Я был опечален. У меня нет родственников, кроме двух дядей за железным занавесом, да и они, вероятно, уже умерли. — Его влажные глаза скользнули по Лоретт. — Мисс Спанье заслуживает глубочайших соболезнований. Найти такую, как Джи-Джи, и потерять ее в один и тот же вечер настолько ужасно, что лучше об этом не говорить.
Лоретт с любопытством посмотрела на него. Белые зубы Карлоса сверкали в улыбке, подчеркивающей, словно знаки препинания, по-южному цветистые обороты речи, в то время как глаза говорили на универсальном языке. Понимала ли она, что он собой представляет? Эллери не был в этом уверен.
Инспектор Квин повернулся к девушке:
— Мистер Берк привел вас в квартиру миссис Армандо в среду вечером без четверти одиннадцать. Она была дома одна. Мистер Берк пробыл с вами до начала двенадцатого. Расскажите мне как можно подробнее, что происходило после его ухода.
— Пока я была там, не происходило ничего, инспектор Квин, — с упреком отозвалась Лоретт.
Старик продемонстрировал зубные протезы в виноватой улыбке.
— Я имею в виду, о чем вы говорили с вашей тетей?
— Она хотела, чтобы я переехала жить к ней и мистеру Армандо. Я поблагодарила ее за любезность, но отказалась, объяснив, что дорожу своей независимостью. Понимаете, я провела большую часть жизни, живя с другими людьми — в приюте трудно рассчитывать на уединение. Я попыталась объяснить миссис Армандо… тете Глори, что впервые в жизни наслаждаюсь одиночеством. Кроме того, я ее совсем не знала. Это было все равно что переехать к чужому человеку. Думаю, она была обижена, но что другое я могла сказать? Ведь это правда.
— Конечно, — кивнул инспектор. — А о чем еще вы разговаривали, мисс Спанье?
— Миссис Армандо продолжала настаивать. Я даже почувствовала себя неловко. — Лоретт подняла свои изумительные голубые глаза. — Мне казалось, она зашла слишком далеко. Тетя Глори утверждала, что у нее много связей в шоу-бизнесе, что она в состоянии помочь моей театральной карьере и так далее. Честно говоря, я не понимала, как это связано с нашим совместным проживанием, — если она хотела помочь мне, то почему не могла сделать это без всяких условий? Она приманивала меня морковкой, как ослицу. Мне это не понравилось.
— И вы ей это сказали?
— Нет, это было бы грубо. Я не хотела отплачивать ей таким образом. Я просто ответила, что предпочитаю сама строить свою карьеру, как, насколько я понимала, делала и она, и что я не верю в чью-то поддержку, если речь идет об искусстве. Либо у вас есть талант, который рано или поздно поможет вам добиться успеха, либо его нет, и тогда любая поддержка бесполезна. Я действительно так считаю.
— Не сомневаюсь. И уверен, что вы правы, — сказал инспектор. «Хитрый старый лицемер!» — с восхищением подумал Эллери. Посмотрев на Берка, он увидел, что шотландец с трудом сдерживает усмешку. — В этом заключалась суть вашего разговора с миссис Армандо?
— Да.
— В котором часу вы ушли из квартиры вашей тети?
— Думаю, около половины двенадцатого.
— Она вас проводила?
— Да, до лифта.
— А она говорила, что хочет повидаться с вами снова?
— Да. Она просила позвонить ей на будущей неделе, чтобы сходить со мной на ленч в ресторан «Сарди». Я ответила, что постараюсь, хотя ничего не обещала, и ушла.
— Оставив ее одну — живую и невредимую?
— Разумеется.
— Когда вы спустились, в вестибюле кто-нибудь был?
— Нет.
— Куда вы отправились потом?
— Домой. — Подтекст вопросов инспектора Квина начал сердить девушку — ее розовые щеки покраснели, а грудь под свитером бурно вздымалась, что привлекало особое внимание Карлоса Армандо, чьи выпуклые глаза вздрагивали, как ртуть в поисках равновесия. — Куда еще я могла отправиться в такое время, инспектор?
— Полагаю, вы взяли такси?
— Нет. Я пошла пешком. Это нарушение каких-то правил?
— Пошли пешком?
— Через Центральный парк. Я живу в Вест-Сайде…
— Тогда это, безусловно, не по правилам, — сказал старик. — Неужели вам не говорили, как опасно для девушки одной идти через Центральный парк ночью? Разве вы не читаете газеты?
— Полагаю, это было глупо, — признала Лоретт. Эллери подумал, что она хотя и вспыльчива, но обладает удивительным для девушки ее возраста и происхождения самообладанием. Теперь Лоретт тщательно подбирала слова. — Но я была не столько расстроена, сколько… ну… возбуждена и, боюсь, не могла толком соображать. Мне внезапно захотелось пройтись, а прямая дорога шла через парк. Не понимаю, инспектор, какое отношение к смерти моей тети имеет то, как я добралась домой в среду ночью?
— По дороге вы не встретили никого из знакомых?
— Нет.
— А в вашем доме?
