Адам Холл - Бегство Квиллера
- Самый обычный. Рутина.
Еще лучше. Чин из Лондона свалился как снег на голову и, конечно же, ему нужен личный отчет всех полевых работников.
- Квиллер, - тут же подал он голос. - Поскольку вы готовы выслушать меня, я хотел бы задать вам пару вопросов.
- Ну?
- Вы не станете отрицать тот непреложный факт, что, скорее всего, Маккоркдейл захвачена людьми Шоды в качестве заложника, которого можно обменять на вас. И поскольку вы знаете намного больше, чем она, поскольку вы единственное препятствие на пути замысла Шоды поставить дыбом всю Юго-Восточную Азию, я хотел бы задать следующий вопрос: если противная сторона выйдет с вами на контакт и предложит освободить Маккоркдейл в обмен на вас, каково будет ваше решение?
Он склонил голову, глядя на меня сверху с напряженным вниманием, ожидая ответа. Краем глаза я видел, что Пепперидж в таком же состоянии. Откуда-то донеслось слабое журчание, и левое полушарие сразу же определило его источник: кофеварка, оставленная Флудом на мраморном столике.
- Я приму предложение, - ответил я. Пепперидж втянул воздух сквозь стиснутые зубы.
- То есть, вы отдадите себя в руки противника? - хладнокровно уточнил Ломан.
У меня нет выбора. Если откажусь, они начнут пытать ее, дав мне знать об этом, и в конце концов они, не раздумывая, прикончат ее.
- Она так много значит для вас?
- Не в этом дело. Я знаком с ней всего несколько дней. Но она женщина.
Наконец в нем прорвалось нетерпение: он бросил дипломат на диван и резким движением засунул руки в карманы пиджака, выставив наружу большие пальцы.
- Вам не кажется, что вы несколько старомодны в своих воззрениях?
- Нет, не кажется. - Я шагнул к этому вылощенному типу, и он невольно отступил от меня. - И придет время, когда мои взгляды займут подобающее им место.
Он внимательно посмотрел на меня, словно впервые увидел, и наконец сел в кресло, перестав маячить передо мной.
"Паршивая романтичность", - как мне показалось, .пробормотал он сквозь зубы.. Подняв глаза, вслух Ломан спросил:
- А что, по вашему мнению, сделает с вами Шода, когда вы попадетесь ей в руки?
- Отвинтит голову.
- После чего ничто не помешает ей приступить к своим замыслам и разжечь войну в Юго-Восточной Азии. И вы считаете, что такое развитие событий менее важно, чем жизнь одной женщины?
- Совершенно верно. Пепперидж только развел руками.
- Ну, старина, ты... - но, увидев выражение моего лица, заткнулся и лишь пожал плечами.
- Это ваше последнее слово? - спросил Ломан.
- Да.
- Значит, если мы получим послание от Шоды через Верховный Комиссариат или через таиландское посольство, что Маккоркдейл в их руках и они предлагают обмен, мы просто передадим им вас?
- Да. Но, если удача нам улыбнется, до этого не дойдет. - Я повернулся к Пеппериджу: ? Ее видели в десять часов вчерашнего утра - куда она направилась?
- Похоже, этого никто не знает.
- Она уехала на машине?
- Один из служащих сказал, что она взяла велорикшу.
- Ваши предположения?
- Вполне возможно, что она получила записку, в которой вы просите ее о встрече и предупреждаете, чтобы она никому не задавала никаких вопросов. Из-за Кишнара она очень беспокоилась о вас.
- Вы знаете, что на Сайбу-стрит у Шоды есть дом?
- Да. А откуда вы-то знаете об этом?
- Сайако сказала. Вот оттуда я и начну. Я уже был на полпути к дверям, когда меня окликнул Ломан.
- Квиллер!
В голосе его звучала резкая требовательность, которая остановила меня.
- Я хотел бы предложить вам сделку.
- Что?
- Сделку. - Он подошел ко мне. - Я отдаю должное вашим способностям, но прикиньте - сколько у вас шансов найти Маккоркдейл, вытащить ее живой и самому не попасться в руки Шоды?
- Немного.
- Согласен. Я бы даже сказал, что у вас нет ни одного шанса. Но мои возможности значительно превышают ваши, поскольку за спиной у меня Бюро.
- В этом деле не нужна массовая поддержка; с ним может справиться только один человек. Я...
- Войти в дом Шоды.
- Нет. Включиться в операцию - в этом-то все и дело.
- Мы можем окружить дом полицейскими. Мы можем...
- И что это даст?
- Как только мы выясним, что Маккоркдейл там, мы сможем...
- Ох, бросьте. Ломан. Шода неприкасаема на политическом уровне, и вы это знаете. В противном случае, мы бы давно уже с ней справились.
Он подошел ко мне вплотную.
- Если вы попытаетесь сами спасти Маккоркдейл, то мы окажемся почти на грани провала, Квиллер. Вы спасете одну жизнь - а мы расплатимся сотнями.
- Вы дали мне понять, что ее можно списать со счета...
- Говоря языком политики, дна не относится к числу незаменимых, но...
- Ради Бога, да признайтесь же наконец - вы хотите отдать ее на растерзание этим псам?
- Нет, - сразу же отреагировал он, - если мы заключим с вами сделку.
- Какую сделку?
- Для этого вам надо только выслушать меня. - Голос у него звучал хрипловато, и он отнюдь не симпатизировал мне, на что вы, наверно, уже обратили внимание. - Пока вы демонстрировали явное нежелание к сему.
Господи, дай мне терпения вынести присутствие этого чертова идиота.
- Времени у меня немного, так что валяйте, но покороче, без длинных рассусоливаний.
Стоя ко мне в пол-оборота, он размышлял несколько секунд." С каким бы удовольствием я послал бы его, вместо того чтобы слушать.
Он повернулся ко мне.
- Если вы продолжите выполнение своей миссии, я гарантирую вам, что все наши силы немедленно будут брошены, чтобы найти и обеспечить безопасность Маккоркдейл; используем возможности Верховного Комиссариата, таиландского посольства, сингапурской полиции, всей ее тайной и явной агентуры на местах. Вот что я вам предлагаю.
Мне показалось, что я начал было что-то говорить, но передумал. Эмоции непозволительная роскошь, когда надо принимать решение в таком деле, и мне нужно успокоиться, чтобы не выглядеть разгневанным ребенком. Ломан, конечно, дерьмо, и я с трудом выношу его присутствие, но в то же время он из элиты Бюро, и он "вел" меня в Бангкоке и Танжере, и, надо признать, в поле он практически не допускал ошибок, в силу чего я до сих пор живой. Так что успокойся, вот так, и дай ему время изложить свои соображения.
- Вам будет предоставлено право пользоваться всеми возможностями Бюро, включая контроль со стороны мистера Кродера, важность которого, вы, думаю, понимаете.
Я ничего не сказал. Выкладывай-ка все, что у тебя есть, дай-ка мне полное представление, но если ты ляпнешь хоть одно не то слово, меня ты больше не увидишь.
- Официально вы по-прежнему работаете на таиландское правительство и вам не возбраняется получить от него вознаграждение, о котором вы договорились. Это нас не касается. - Он не сводил с меня глаз, надеясь увидеть какую-то реакцию, но не учел, что у умного хорька всегда блестящие темные глаза, которые ровным счетом ничего не выражают - такова уж у него работа.
- Должен сказать вам, Квиллер, что я прибыл сюда лишь потому, что у нас осталось всего лишь три дня. Марико Шода готова начать планируемый переворот через три дня. И учитывая такое положение дел, я хочу надеяться, что вы не бросите свою миссию в столь критический момент.
Он ждал. Я не мешал ему.
Три дня. Какого черта, откуда он это взял?
Спрашивать я не "обирался. Пока еще не время.
- Что еще?
Вынув из кармана конверт, он вытянул оттуда письмо, развернул и положил его на маленький металлический столик рядом и повернулся ко мне.
- Может быть, вас заинтересует его текст. Словно выкинул из рукава козырного туза. Я взял листик. Очень белая, очень плотная хрустящая бумага с официальной печатью премьер-министра.
"Ввиду крайне критического положения дел, угрожающего миру и геополитической стабильности в Юго-Восточной Азии, разрешаются любые действия, направленные на улучшение ситуации. Я выражаю самую серьезную надежду, что тайный агент, чьи данные хорошо известны мне, позволит убедить себя и продолжит выполнение взятой на себя миссии, доведя ее до успешного завершения. Если желаете, можете передать ему мои наилучшие пожелания."
Когда я поднял глаза, Ломан смотрел на меня с невозмутимыми благодушием, которое снисходило на него, когда он считал, что одержал верх. Я бросил письмо обратно на столик.
- Дешевый шантаж чистейшей воды.
- Очень жаль, что вы восприняли его именно так.
- С чего вы взяли, что меня надо "убеждать"?
- Я понимал, что в тот момент, как вы меня тут увидите, от вас начнутся одни неприятности. - Он подтянул к себе письмо. - Значит, вы отказываетесь от продолжения своей миссии?
- Нет.
Нервы внезапно дали сбой, скорее всего, из-за облегчения, что я наконец как-то определился.
- То есть вы хотите сказать, что остаетесь в деле и будете подчиняться Бюро?
- Да. Я сделаю то, что смогу. Это все.
Я не смотрел на него, но слышал его голос, в котором не было триумфа; на этот раз он говорил очень тихо и очень сдержанно.
