Адам Холл - Бегство Квиллера
Не берусь утверждать, что меня это успокаивало. Я попросил Флуда обеспечить защитой против ножей, которые, как я ждал, будут пущены в ход ее лесными кошками, но я оказался защищен и от выстрелов из револьвера в упор 9-миллиметрового калибра; тело мое закрывал жилет из пластин вольфрамовой стали толщиной в одну шестнадцатую дюйма, обтянутых плотным слоем кевлара, как описывал мне Флуд.
Хотя радоваться тут было особенно нечему, потому что соображала она быстро, и стоит ей лишь поднять руку с револьвером и выстрелить в голову, то пиши - финиш, и приносите хризантемы мне...
Я не предполагал, что она пустит в ход оружие, когда шел на встречу с ней, и в силу этого мне пришлось на ходу менять сценарии.
Поэтому я и давил ей на психику, не давая времени опомниться.
- В вашей карме нет предсказания убить меня, Марико, как вы сами убедились. С другой стороны, вы знаете, что по законам кармы тот, кто посмел оспорить их, должен сдаться на ее милость. Что вам и предписывается.
Вспышка, через долю секунды грохот выстрела, между нами зависает облачко порохового дыма: третий выстрел, она в третий раз стреляла в меня, я считал, но дело в том, что не знал, сколько зарядов осталось у нее в обойме, два или три, и я ждал, что сейчас она вскинет ствол и... Господи Иисусе, как я не хочу, чтобы она это сделала; я обливался потом, как свинья, ожидая, что она это сделает через секунду, через две и снесет мне голову, "что случилось с Кв., ах, он больше не вернется, противная сторона размозжила ему голову на взлетной полосе в Сингапурском аэропорту, он покусился на кусок, который был ему не по зубам, придумал какой-то экзотический план действий, с которым не справился, в нем всегда было что-то не то, если помните", а я молился Богу и, зачарованный, следил за движением ствола ее револьвера и видел, как она поднимает его, нацеливая мне в лоб, нет, да нет, это всего лишь нервы, и я смотрел ей в лицо, ожидая неминуемого исхода, но она уже не понимала и не осознавала, что делается рядом с ней, ибо она видела перед собой только некий оживший фантазм, который представал перед ней всемогущим, бессмертным и, что было для нее ужаснее всего, воплощением богини мщения Немезиды, которая постоянно следовала за ней по пятам.
Я смотрел ей в лицо.
...И почувствовал четвертый удар над сердцем. Четвертый выстрел...
"Но, подобно стеклу, в один день она расколется. И, думаю, это будет делом ваших рук."
В неподвижном воздухе между нами тянулся дымок.
Сломи ее.
Сломи ее немедленно.
- Признайте законы своей кармы, Марико, и подчинитесь им. Ничего иного вам не остается.
Вспышка, грохот, я почувствовал еще один удар. Пятый выстрел, это был пятый выстрел, но я не знал, осталась ли у нее в обойме шестая пуля.
Нервы от напряжения, казалось, взорвутся; но стоять, стоять спокойно, невозмутимо, подобно бессмертному созданию, перед которым ее вуду бессильно.
Последний удар с моей стороны...
- Так что вам ничего не остается делать, Марико, как подчиниться собственной карме.
Она вскинула оружие, наведя его мне в голову, и нажала курок, но на этот раз я не увидел вспышки, не услышал грохота, а только щелчок бойка; в обойме у нее все же было только пять патронов, именно так, и я увидел, как в глазах у нее появилось и утвердилось осознание происшедшего, понимание того, что она проиграла; и ее руки безвольно опустились по бокам, ладони раскрылись, револьвер выпал, и я сказал: "А теперь возвращайтесь к своему отцу и да снизойдет на вас мир и покой", - после чего повернулся к ней спиной, оставляя ее наедине с тем, что ей предстояло совершить; и я услышал шелест стали, вытягиваемой из ножен, и легкий вскрик, когда лезвие погрузилось в плоть; я шагал по бетону взлетной полосы к сияющим вдали огням.
