Джон Фасман - Библиотека географа
— Да, — горделиво подтвердил я.
— Это видно. Вы слегка подпрыгиваете при ходьбе словно от избытка чувств, а глаза ваши горят. Приготовьте все, что здесь купили, с любовью, и ваша девушка никогда вас не забудет.
— Пол? — послышался знакомый голос над моей машиной. — Что ты здесь делаешь?
Я поднял глаза и увидел Мию, выглядывающую из чердачного окна дома, выкрашенного потускневшей от времени голубой краской. Ее забранные назад волосы стягивала на затылке резинка, зафиксированная карандашом. Она всегда носила такую прическу, когда работала. На ней была спортивная фуфайка Уикенденского университета, а на носу красовались очки, которые она никогда не надевала, выходя на улицу.
— Эй, девушка в окошке, — крикнул я в ответ. — С каких это пор ты живешь в нижнем городе?
— С тех самых, как продали дом, где я жила раньше. Новый хозяин перекрасил фасад, после чего удвоил арендную плату — вот мы, прежние жильцы, от него и съехали. Подожди минутку — сейчас я к тебе спущусь.
— Ну, не так уж у меня много времени… — начал было я, но она уже захлопнула окно.
Я небрежно оперся о крышу своей машины и попытался напустить на лицо хладнокровное выражение крутого парня, но потом увидел в боковом зеркале, что выгляжу то ли заспанным, то ли близоруким, забывшим свои очки.
Она распахнула дверь и стремительно вышла на улицу. В подобной уверенной манере она делала все, за что бралась. Чуть опустив голову, Мия словно невзначай скользнула взглядом по своему спортивному костюму и пожала плечами.
— Рабочая одежда. Последние пять часов я занималась писаниной. Но странное дело: стоило только раз выглянуть из окна, как я увидела Пола Томма собственной персоной, садящегося в машину рядом с моим домом. Это или совпадение, или свидетельство, что ты меня разыскиваешь. — Она говорила на абсолютно правильном английском языке с идеально поставленными голосовыми модуляциями, как, бывает, разговаривают дети некоторых иммигрантов. При этом Мия смотрела на меня с тем же задорным, вызывающим выражением, которое я так хорошо помнил по нашим прежним встречам.
— Ты себе льстишь, — сказал я, обнимая ее и невольно улыбаясь. — Впрочем, выглядишь действительно здорово.
— Пол! Я читала немецкие газеты до шести утра, не выспалась, надела очки и мешковатый костюм не по фигуре, а кроме того, набрала семь фунтов за то время, что мы не виделись, и неделями не выхожу на воздух. Иначе говоря, выгляжу я дерьмово и знаю об этом. А вот ты действительно впечатляешь. Что ты здесь делаешь?
— Хочешь верь, хочешь нет, но сюда меня привела работа. Пишу, знаешь ли, одну статейку…
— Я тебе верю. И о чем статейка?
— Это некролог. Памяти профессора Пюхапэева. Он, знаешь ли, умер.
— Слышала об этом. Кроме того, знаю, что он жил где-то в твоих краях. Между прочим, ходит слушок, что его убили.
— Да ну? И откуда же взялся этот слушок?
— Откуда вообще берутся слухи? Люди болтают… Я, к примеру, услышала об этом от одного парня из семинара по Любеку, а он — от человека, который узнал от кого-то еще. Бла-бла-бла… ну и пошло-поехало.
Она вынула из своей прически карандаш и помотала головой, распуская волосы. Возможно, это была попытка флирта, а возможно — элементарное желание проветрить кожу на голове.
— Не уверен, что слух соответствует действительности.
— Неужели? — Она присела на порожек и потянула меня за рукав, чтобы я сел рядом. — Меня нервирует, что ты стоишь тут как столб… Итак, убили его все-таки или нет?
— Не знаю, что и сказать. Мы пока ни в чем не уверены, — произнес я, немедленно попеняв себе за это многозначительное «мы». — Я только что разговаривал с сотрудниками местной полиции. Знаешь, кто из местных копов мне помогает? Догадайся…
— Откуда же мне знать об этом, Полли?
— А ты догадайся. Попытайся хотя бы — попытайся, попытайся… — Я тыкал пальцем в ее руку в такт своим словам и неожиданно подумал, что очень даже рад ее видеть.
— Представления не имею. Инспектор Лестрейд?
— Нет.
— Август Дюпен?
— Снова ошибочка. Хотя это имя мне знакомо. Я почти уверен, что должен знать, кто такой Август Дюпен.
— Должен, можешь не сомневаться. Но назови мне все-таки своего полицейского информатора.
— Ты всегда умела дать мне понять, что я не уделяю тебе достаточного внимания. Милая привычка, особенно с мазохистской точки зрения.
Она не засмеялась и отвернулась, а лицо ее вдруг стало очень серьезным.
— Неужели? Я что-то не замечала.
— Короче, его зовут Джо Джадид. Он племянник нашего профессора.
Она прыснула, прижав ладошку к губам.
— Не могу в это поверить. Хотя подожди — похоже, все-таки могу. Он ведь фашист, не так ли? Так что все сходится.
— Он не фашист.
— Нет, фашист. Да и ты такой же. Тоже фашист. — Она показала мне язык.
Я пожал плечами. Споры с Мией, даже если они начинались на таком вот детском уровне, мгновенно набирали силу и размах и бывали непредсказуемыми. К примеру, мы могли с ней заспорить, когда идти обедать — до или после кино, а в следующее мгновение я уже был виноват в том, что в тюрьмах становится все больше заключенных. В таких случаях лучше всего капитулировать сразу, не доводя дело до серьезной размолвки.
— Как продвигается работа над тезисами? — осведомился я, резко меняя тему.
— Хорошо продвигается. Медленно, но верно. В ближайшие пять месяцев вся моя жизнь будет проходить в комнате наверху. Я даже на зимние каникулы никуда не поеду.
— А что будет после этого?
— После зимних каникул?
— Нет, после того как работа над тезисами завершится. Как говорится, а что потом? Ужасный вопрос, не правда ли?
— Потом? Поживем — увидим. Вообще-то я подала заявление на стипендию для учебы в Англии, и если его подпишут, уеду за моря. В противном случае поступлю в юридическую академию.
— А уж оттуда до власти над миром рукой подать, верно?
— Верно. Рукой подать. Кстати, мне понадобится министр пропаганды. Не интересует?
— Может статься.
— А у тебя какие планы?
— Возможно, после статьи о Пюхапэеве меня пригласят в Бостон. Буду работать в крупном издании. В «Ридере».
— Bay! Ты молодец. Я впечатлена, но не удивлена. Такая работа как раз для парней вроде тебя.
— Что ты под этим подразумеваешь?
— Ну, я точно не знаю… Скажем, парней с развитым любопытством, но без сильного характера. Умеренных в плане политики. Умеренных в личном плане. Так сказать, умеренно умеренных. Иногда мне казалось, что ты похож на губку — сидел рядом, слушал, о чем я говорила, смотрел, как я выплескивала себя, и помалкивал, не отдавая ничего взамен. Впитывал. Полагаю, именно это качество сделает из тебя хорошего репортера. Никудышный возлюбленный, зато хороший репортер — вот кто ты такой.
Признаться, я полагал, что такого рода разговоры между нами давно закончились. И тут краем глаза заметил, что она выжидающе на меня посматривает. Вот в чем дело. Ей хотелось узнать, обиделся я на нее за этот выпад или нет. Ну так вот: я не обиделся.
— Благодарю за откровенность. Ну а как ты поживаешь — в личном, так сказать, плане? Встречаешься с кем-нибудь? С кем-то, не похожим на губку?
— Да. Регулярно. Со своим компьютером. — Она посмотрела на меня в упор. Я напрягся. Она смягчилась. — На самом деле у меня совершенно нет времени — со всеми этими тезисами и прочими делами. И потом, кто знает, где я окажусь через шесть месяцев? А у тебя как дела на личном фронте?
— Да так… познакомился кое с кем.
— Кое с кем… Понятно. Кто она?
— Учительница музыки. Зовут — Ханна.
Мия кивнула и коротко улыбнулась. Я очень надеялся, что ей не захочется говорить со мной о Ханне. Мне, во всяком случае, говорить о ней с Мией не хотелось.
— Это ты для нее купил? — Она потянулась к моему пакету и заглянула в него. — Пахнет вкусно.
— Продукты с Аллен-авеню. Сегодня я буду готовить.
— Ты же не умеешь. Я это точно знаю. — Она вынула из пакета упаковку пасты и озадаченно на меня посмотрела. — Ты что же — заделался поваром?
— Все может быть… Послушай, мне пора трогаться. Как-никак до моего дома два часа езды. Кроме того, в Уикендене скоро начнется час пик.
— О да! Трудно тогда тебе дадутся эти два квартала, верно? Нет, вы только послушайте этого нью-йоркского парнишку, жалующегося на час пик! Но оставим это. Что ж, приятно было увидеться. — Она опустила упаковку с пастой в пакет и поднялась. — Заедешь еще сюда?
— Честно говоря, не знаю. А что?
— Если заедешь, не забудь остановиться рядом с моим домом.
— Обязательно. — Это обещание было процентов на семьдесят пустым, но давалось с добрыми намерениями, если это чего-то стоит. Боюсь, однако, что не стоит.
— Я буду сидеть за столом у своего окна все последующие пять месяцев. Если приедешь, швырни в стекло камешек. — Она наклонилась и поцеловала меня в щеку. — В самом деле, Пол, я была рада повидать тебя. И прости за комментарий относительно никудышного возлюбленного.
