Анна и Сергей Литвиновы - Прогулки по краю пропасти
– Зато у меня спина была под цвет пола, – усмехнулся Саша.
– Это да, – рассудительно согласился мальчик. – И вы очень хорошо не шевелились. Совершенно! Я никогда не шевелюсь, когда оса в комнату залетает. И меня они никогда не кусают. А девчонки начинают: «Ой-вой-вой, оса!» – вот они их и кусают. Они потом начинают орать и мамашам жаловаться. Как будто их мамаши над осами – начальники.
Пока шел этот разговор, подавальщица постепенно перестала рыдать, а затем стала прислушиваться к их диалогу.
Потом улыбнулась.
– Вы не стесняйтесь, – радушно сказала она, обращаясь к парню и мальчику. – Кушайте здесь все, что хотите.
– Да мы и не стесняемся, – улыбнулся Саня. – Вон Ларик уже мороженое съел.
– Я, если что, сама заплачу.
– Да мы и сами можем заплатить.
– Или недостачу на ос спишу.
– Правильно, – весело откликнулся Саня. – Будем считать, что это они все съели.
– Тогда запомните, – строго сказал взрослым Лариосик. – Осы не плотоядные насекомые. Они питаются только нектаром. То есть сладким. Так что мороженое или там пепси-колу вы на ос списать можете. А шашлык или бифштекс – нет.
– Как это «нектаром»!.. – заспорила барменша. – А как же…
Голос ее осекся, и глаза наполнились слезами. Очевидно, она вспомнила жуткое зрелище, когда перед порогом кафе гигантская оса умерщвляла несчастную женщину.
– Я уже говорил, – строго сказал Ларион, – животную пищу осы не едят, а па-ра-ли-зу-ют, чтобы доставлять ее затем своим личинкам.
– Тогда мы будем шашлык на личинок списывать! – весело сказал Саня, чтобы отвлечь барменшу от очередного потока слез.
Подавальщица сквозь слезы улыбнулась, а мальчик прямо-таки зашелся смехом.
– Интересно, а водку пчелы пьют? – бросил в пространство Саня.
– Водку не водку, а пиво точно пьют, – немедленно в тон ему откликнулась барменша.
– И мне почему-то кажется, что они предпочитают тверской «Афанасий», – поддержал ее Саня.
Лариосик скорчил гримаску. Дело явно шло к выпивке, и на лице его читалось: «Что вы, взрослые, за люди!.. По любому поводу обязательно тянетесь к бутылке!..»
И тут в запертую дверь подсобки яростно застучали.
Спустя часВаряСергей Александрович вольготно расположился в кресле у журнального столика. Варя уселась на диванчике, спиной к окну.
Жалюзи были закрыты, и оттого в гостиничном номере стало полутемно. Из-за окна доносился приглушенный стеклопакетом рокот автомобильных моторов. Те курортники, у которых имелись собственные средства передвижения, в панике покидали Абрикосово.
Лицо Сергея Александровича выглядело усталым. Под глазами залегли тени. Было похоже, что он не спал полночи. Варя тоже сегодня не спала полночи и с досадой думала, что смотрится она на твердую двойку: ни грана косметики, кое-как расчесанные волосы, вчерашняя майка, пропыленные штаны.
Сергей Александрович, напротив, гляделся щеголем – причем щеголем совсем не курортного, а столичного пошиба. Его прическу украшал пробор-ниточка. Наряд его состоял из белейшей рубашки с короткими рукавами, брюк с идеальной стрелочкой и ослепительно черных туфель. Оттого что ее московский руководитель выглядел так импозантно, Варина досада на него только росла и росла.
«Он меня подставил! – злобно думала она. – Меня уже три раза здесь, на юге, могли убить. И все, получается, из-за него и из-за его задания. Позавчера – перерезанный тормозной шланг в машине. Вчера – эта ужасная «биостанция». Слава богу, мы оказались нужны полковнику Бурдакову. Нужны – как парламентеры. Как посредники в переговорах с властями. А если бы нет? Тогда живыми нас с Саней оттуда не выпустили бы… А сегодняшние осы! Какое счастье, что я долго с утра спала и не вышла, как Саня, на улицу!.. И во все это – во все! – меня втравил он, этот чистюля Сергей Александрович!»
– Давайте, Варенька, поработаем, – мягко предложил шеф.
– «Поработаем»?! – воскликнула Варя. – Опять – «поработаем»? – Голос у нее гневно сорвался. – Я уже достаточно на вас работаю! Меня три раза чуть не убили, а я даже не знаю, почему хотели убить. И за что! И что я вообще тут, на юге, делаю!.. Нет уж! Вы сначала, Сергей Александрович, расскажите, на кого я на самом деле работаю. И на кого – работаете – вы!
– Варенька, у нас очень мало времени, – произнес Сергей Александрович.
– Ничего, у меня его – много.
– Варя, пожалуйста!.. Я расскажу вам – я обещаю. Я расскажу вам все. Расскажу, как только все закончится. Или будет пауза. А сейчас – каждая минута на счету. Пожалуйста.
– Чем больше мы препираемся, тем меньше у вас остается времени.
– Ну хорошо. В двух словах: вы работаете – на меня. А я работаю – на правительство. На правительство Российской Федерации. Еще точнее, на одну из спецслужб. Наших, российских, спецслужб.
Варвара вздохнула. Она, честно говоря, не удивилась. Она давно подозревала что-то подобное.
– А о деталях я расскажу позднее, – продолжил спецслужбист. – Правда, расскажу. Честное пионерское. – Сергей Александрович обезоруживающе улыбнулся. – А теперь давайте все-таки поработаем. Лады?
– Что надо делать? – устало спросила Варя.
– Давайте пройдемся с вами, Варя, по деталям. По мелочам.
Фээсбэшник (или кто он там?) достал из «дипломата» папочку – почему-то зеленого цвета. На обложке – пометка «Сов. секретно». Раскрыл ее. Сверху лежала стопка скрепленных степлером листов. Варя глянула – и узнала свой собственный отчет, посланный сегодня ночью отсюда, из гостиницы, по электронному адресу для Сергея Александровича.
– Варя, – спросил он, – вчера вам этот, – он заглянул в отчет, – полковник Бурдаков говорил, что сегодня они собираются выпустить ос на побережье?
– Нет.
– Ни словом, ни намеком не упоминал? Может, вы уже сегодня, задним числом, что-то вспомнили?
– Нет. – Варя категорично покачала головой.
– А этот ученый? Как его там – Ярослав Михайлович?
– Нет.
– А какие-то приготовления к сегодняшней акции вы там, на «биостанции», заметили?
– Нет. А какие могли быть приготовления?
– Не знаю какие… Еще вопрос: когда вы были там, на горе, не заметили следов подготовки к эвакуации?
– Кажется, нет. А какими могли быть эти следы?
– Запакованные коробки. Ящики. Беспорядок. Погрузочные работы.
– Нет. Но мы были – я, кажется, писала в отчете – всего в трех помещениях. Или в четырех, включая этот их «клуб». Ну, или гауптвахту.
– Вы, Варя, написали, – Сергей Александрович прочитал вслух из ее ночного отчета: – «Полковник Бурдаков заявил, что в надежных местах в ближнем Подмосковье находятся огромные осы – аналогичные тем, что мы увидели со Смеяном А. в инкубаторе. Осы, заложенные в Подмосковье, по словам Бурдакова, благополучно прошли стадию личинок и коконов и готовы теперь к тому, чтобы покинуть гнезда в самое ближайшее время». Давайте поговорим об этом подробнее.
– Давайте.
– В каких конкретно выражениях полковник заявил вам это?
– В каких конкретно выражениях… – задумчиво повторила Варя и нахмурилась. – Да какая, черт побери, разница! – вдруг выкрикнула она. – Вы что, не видите, что там, на улице, творится? Не знаете, что там, – она ткнула большим пальцем через плечо, – люди гибнут! А вы тут сидите и спрашиваете о конкретных выражениях!
– А что я должен делать, Варя?
– Я не знаю! Не знаю! Но я почему-то не видела там, – она махнула за окно, – ни одного военного. Или спасателя. Или, – она скептически сморщила носик, – кагэбэшника!
– Работа ведется. Вы просто отсюда, из своего окошка, не видите ее.
– «Работа»? Какая – работа?
– Идет эвакуация палаточных лагерей. В первую очередь – палаточных. МЧС, пожарные и внутренние войска вывозят из опасного района тех, у кого нет крыши над головой. Каждый занят своим делом, Варя. Мы с вами – тоже. Своим.
– Что-то я не приметила ни одного грузовика, вывозящего население.
– Грузовики и автобусы подъезжают прямо к лагерю у моря – это называется, по-моему, кемпинг «Казачий»? Я только что оттуда. По состоянию на пятнадцать ноль-ноль эвакуировано около тысячи человек.
– А осы?
– А что – осы?
– С ними кто-нибудь борется?
– А как вы прикажете с ними бороться? Расстреливать из автоматов? Огнеметов? Мочить в сортире?
– А как вы собираетесь с ними бороться?
Сергей Александрович пожал плечами.
– С наступлением темного времени суток осы вернутся в свои гнезда. Как я понимаю – именно туда, где вчера были вы. На «биостанцию». Тут мы ими и займемся…
Сергей Александрович вздохнул.
– Вы трудный человек, Варвара. Гордый, умный – а потому и трудный. У меня тоже душа болит за всех, кого сейчас пытаются эвакуировать из опасных мест. И за каждого, кого не вывезут, я буду предъявлять, сам себе, очень строгий счет. Но если осы появятся в Москве, этот счет возрастет многократно. Варя, пожалуйста, давайте постараемся этого не допустить. Пожалуйста.
