Анна Малышева - Никогда не заговаривайте с неизвестными
Там никого нет.
И только сейчас он понял, почему вокруг так пусто, темно и безлюдно. Окна универсама не светились, витрины слабо озарялись цветными гирляндами. Приближался Новый год, и все готовились к нему загодя, за месяц. Иван взглянул на часы, высунув руку из кабинки, под свет фонаря.
Половина второго… Глубокая ночь.
— Они дали тебе телефон, мама? Продиктуй.
Я сам им позвоню.
Та назвала номер, он записал его кривыми, торопливыми цифрами.
— Боюсь, что тебя арестуют, — услышал Иван в трубке.
— Я, мам, этого не делал, — ответил он. — Спокойной ночи.
И повесил трубку. Сел в машину и поехал в Танькиным родителям. Поздний час его не останавливал. Он знал, что там никто не спит.
В двери светился глазок. Иван был прав — в этой квартире не спали. Он позвонил в дверь. Спустя какие-то секунды глазок потемнел, и он услышал дикий визг. Иван даже отшатнулся, поднес ладони к ушам. «Бежать отсюда, — мелькнуло у него в голове, — не выйдет разговора…»
Но ему открыли. На переднем плане стояла Танькина мать. За ней — отец и с ним какой-то мужик — плотный, почти квадратный. Иван его видел впервые.
— Убийца! — крикнула мать.
Иван услышал, что и в соседней квартире проснулись — там послышались шаги, и он просто почувствовал, что в глазок на него смотрят. Соседи, конечно, тоже были в курсе дела.
— Спокойно, — сказал Иван. — Дайте войти.
Мне поговорить…
— Убийца! Садист!
Женщина кричала, но даже не пыталась переступить порог и кинуться на Ивана. Мужчины за ее спиной смотрели на гостя в полном остолбенении. Видно было, что никто его не ждал.
— Я не трогал Таню! — крикнул Иван. — Не орите на меня! Я только что узнал!
— Вадик, вызывай милицию! — надрывалась женщина. — Вадик, держи его!
— Что мне ваша милиция? — спросил Иван, полезая в карман.
— Женщина неверно поняла его движение. Видимо, ей показалось, что он хочет достать пистолет или нож. Она взвизгнула и прижалась к выпирающему животу мужа Муж подался назад и натолкнулся на квадратного незнакомца. Тогда Иван вытащил из кармана то, за чем полез. Это была записная книжка.
— Видите? — спросил он, раскрывая нужную страницу.
— У меня записан номер, по которому надо звонить в милицию. Номер дала моя мать. Я немедленно позвоню следователю, но сперва должен поговорить с вами. Пустите меня в квартиру.
— Пошел вон!
— Вы меня боитесь? — наигранно удивился Иван. — Я пришел один, вас там трое, и двое здоровых мужиков. Я пришел по-человечески поговорить.
Неожиданно зашевелился квадратный человек.
Он примирительно сказал:
— Лариса, пусти его. Что на весь дом орать?
Ничего он нам не сделает.
— Вот именно, — подтвердил Иван. — У меня и оружия нет.
И выругался про себя — кто его тянул за язык, кто спрашивал про оружие? Они и предполагать не должны, что у него оно может быть. Но в дом его все же впустили, хотя Лариса едва отодвинулась. Ему пришлось протискиваться между ней и Вадиком. Едва оказавшись в коридоре, Иван сразу протянул руку квадратному человеку:
— Иван.
Тот, ни на миг не задумавшись, ответил на рукопожатие, представившись:
— Борис. Ее брат.
И указал большим пальцем в сторону Ларисы.
С отцом и матерью Таньки Иван был знаком и сейчас очень этому радовался — они бы ему точно руки не подали. Денис крутился у него под ногами, протягивая что-то на раскрытой ладони.
— Это что у тебя? — машинально спросил Иван.
— Сердце замолчало!
Это был его подарок — тот брелок для ключей, который он привез из Эмиратов. Иван взял сердце в руки, тряхнул и спросил:
— Батарейки сели.
— А сколько стоит батарейка?
— Не знаю.
— А дашь взаймы? — Денис почти залез к нему в карман, попутно говоря:
— Таньку застрелили, ты знаешь?
Иван сунул ему брелок обратно и дал легкого пинка под зад коленом:
— В комнату, в комнату!
— Не смей бить ребенка! — внезапно крикнула Лариса, которая с омерзением наблюдала, как общаются ее сын и убийца дочери. Но за Ивана опять вступился ее брат:
— Лара, ты это зря. Успокойся.
— А ты бы успокоился?!
Борис не отреагировал на крик. Он впихнул упирающегося племянника в комнату, прикрыл дверь и спросил:
— Что мы тут стоим? Пойдем в столовую. Мы там того… Поминаем.
Он пошел первым, за ним — Иван. За Иваном нерешительно последовал муж Ларисы, та шла сзади, трясясь от злобы, нервно шипя:
— Да как он смел! Выродок, иуда, хам!
— Не обращайте внимания, — сказал Борис, усаживая гостя к столу. — Вот сюда давайте. Водку пьете?
Иван принужденно сел рядом с ним. Ему было очень неловко. Вадик нерешительно огляделся и тоже присел. Лариса упала на диван и отвернулась к спинке. Мужчины не смотрели в ее сторону.
— Выпьем за упокой? — спросил Борис, разливая водку.
Иван молча поддержал его и осушил стопочку.
Закусывать не стал, не решился взять себе что-нибудь из того набора, что был на столе. Видно было, что за закуской специально ходили. Нарезка, сыр, шпроты, грибочки… Таких деликатесов у Танькиных родителей на столе не бывало, они покупались к случаю, на праздники. Семья жила скуповато, хотя деньги тут водились.
— Я только сейчас все узнал, — тихо заговорил Иван. — Позвонил матери… Я сразу решил к вам ехать. В милицию — завтра.
Он закурил, Борис тоже. Танькин отец не курил. Он сидел, скручивая в трубочку угол скатерти, глядя на свою пустую стопку.
— Что случилось? — спросил Иван.
— Да видите ли… — Борис пустил в люстру густую струйку дыма. — Она сегодня была в училище, это мы знаем. Потом поехала, видимо, туда…
Где вы жили. Ну, а что было там — неизвестно. Ее нашла соседка. В Таню стреляли. А как нашла…
Борис не подобрал слов и только сокрушенно крякнул, покосившись на сестру, но та молча лежала, как будто не слышала.
— Видите ли, — задушевно понизил голос Борис. — Попасть-то в нее попали… Сразу. Вот сюда, поглядите.
Он толстым пальцем коснулся места ниже своей шеи. Иван вздрогнул.
— И видно, бросили ее там, в комнате. А она не померла… Не сразу…
Теперь он почти шептал:
— Там все было в крови. На паркете — такой вот след — от комнаты через прихожую, к двери.
Будто половичок. Видимо, когда убийца ушел, она поползла туда, чтобы на помощь позвать. Дверь они, наверное, не заперли, когда убегали. Ей уже было не подняться с пола — столько крови вытекло. Как ползла — непонятно. Она только и смогла, что голову в коридор просунуть. И все. Порожек перед дверью ее добил. А соседка пришла с работы — глядь! Лужа крови, на коврике голова…
— Ужас… — еле слышно сказал Иван.. — Что же это такое?
— Кто знает?
— Когда ее нашли, она была мертва? Ничего не успела сказать?
— Да что уж там, где ей было говорить… Соседка сразу вызвала милицию, а то бы неизвестно, когда нашли. Вы там не живете?
— Ушел на днях.
— А что?
Пришлось выдержать паузу. Борис был, конечно, душевный человек, разговорчивый и отнесся к нему лучше всех. Но вместе с тем Иван видел — мужик не так прост.
— О покойнице плохо нельзя… — как бы нехотя начал Иван. — Но характер… Короче, не ужились.
— Если бы это было самоубийство… — протянул Борис. — Тогда бы все более-менее ясно было…
Причина понятна — не сложились отношения…
— Ее убили! — крикнула Лариса, по-прежнему не оборачиваясь. — Ты, Боря, с ним не заигрывай! Он за все получит!
— Да за что? — вскочил Иван.
— За Таню! Если бы не ты — она бы давно замуж пошла!
— Мы недавно знакомы!
— Мне хватило по горло! — Та села и повернулась к нему распаренным, розовым от гнева и слез лицом, подскочила к столу, схватила бутылку водки и перевернула ее. Водка лилась на скатерть, растекалась среди закусок. Иван отошел к окну. Борис вместе со стулом отодвинулся, чтобы со стола не натекло на его брюки. И только тут Иван обратил внимание на его одежду. От макушки до пояса все было нормально — дешевый зеленый свитер, воротничок полосатой рубашки… Ниже, естественно, были брюки, и они Ивану вдруг не понравились. Очень характерного серого цвета, с красным кантиком.
"Мент, — подумал он. — Мент в кругу семьи.
Да, я влип…"
— Вот! — сказала женщина, ставя опорожненную бутылку на стол. — Вам бы только выпить!
Только бы повод! А с кем пьете?
— Ас кем мы пьем? — раздраженно спросил сестру Борис.
— С убийцей!
— Да послушайте, — возмутился Иван. — Что вы ко мне цепляетесь? Ну, скажите — когда это случилось? Во сколько?
— Соседка пришла в половине шестого, — ответил вдруг Вадик, до этого почти ничего не говоривший о деле. — Таня была еще… Теплая.
И после этого надолго умолк.
— Значит, во сколько это должно было случиться? — спросил Иван Бориса.
Тот взглянул на свои штаны и почему-то усмехнулся. Усмешка выглядела странно:
— А где-то в пять.
