Андрей Константинов - Гоблины. Пиррова победа
— Этим сотрудником будет Иоланта Николаевна Прилепина, с которой вы только что столкнулись в дверях.
Улыбка Неждановой тут же увяла:
— Не люблю баб в погонах. Почему-то сразу приходит на ум та фашистская подлюка, которая пытала холодом малютку радистки Кэт. Помните?
— Помню. Но ваши ассоциации в данном случае далеки от реальности. Еще вопросы?
— Конечно. Вот вы сказали: «завтра». А где я проведу остаток сегодняшнего и утро завтрашнего? Мне нужно принять ванну, выпить чашечку кофе.
— Вы проведете их здесь. В нашей комнате отдыха. Григорий Степанович, покажите Юле помещение и обеспечьте ее всем необходимым. В пределах разумного, конечно.
— Пойдемте, Юля, — кивнул барышне Холин.
— Как скажете… Гриша. Андрей Иванович, но мы ведь еще увидимся с вами до моего отъезда?
— Несомненно.
Холин и Нежданова покинули кабинет, а Мешечко, прошипев в сердцах: «С-с-стерва!» — щелкнул кнопкой селектора:
— Ильдар! Попроси Ольгу Николаевну зайдти ко мне!..
* * *
Этим вечером сын никак не мог угомониться, а потому процесс укладывания, обычно проходивший у них без сучка и задоринки («Денис! Ты уже взрослый мальчик! Тебе целых девять лет!»), затянулся часа на полтора.
Только в начале двенадцатого Ольга погасила наконец ночник и с немалым облегчением на цыпочках покинула детскую. Она прошла к себе, выкатила из-под кровати чемодан на колесиках и принялась собирать вещи к завтрашнему путешествию. Лететь в Мурманск, да еще и в компании с нахальной, самоуверенной и самовлюбленной госпожой Неждановой ей совершенно не климатило. Однако Мешок был из той породы людей, которые и мертвого уболтают. К тому же, помимо нее, отправить в эту поездку и в самом деле было некого. Единственный альтернативный вариант — Наташа. Но Северова и Нежданова в одном флаконе — это была бы слишком гремучая смесь, которая, несомненно, взорвалась бы еще раньше, чем самолет приземлился бы в Мурманске.
— Ну, как он? Уснул? — с озабоченным видом заглянула в комнату мать.
— Еле-еле усыпила. Просто кошмар! Сама едва не вырубилась.
Ирина Владимировна внимательно осмотрела стопку приготовленных к путешествию вещей:
— Свитер возьми.
— Ма, там сейчас почти такое же лето, как у нас.
— Такое, да не такое. Север! Ветра! В общем, бери обязательно!
— Ладно, возьму. Если место останется.
— Неужели никого другого найти не могли? — заворчала мать. — Слыханное ли дело! Мать-одиночку отправлять в командировку на целую неделю! Да еще на край света!
— Скажешь тоже — край света! Туда всего и лету — два часа. И потом, какая ж я мать-одиночка? — Прилепина ласково приобняла мать. — У меня ты есть!
— Не подлизывайся, лиса!
— А я и не подлизываюсь — это чистая правда!
— Правда свята, а мы — люди грешные, — вздохнула Ирина Владимировна. — Слушай, а что там за выставка с динозаврами открылась? Денис мне все уши прожужжал: пошли, да пошли.
— В понедельник в ДК Ленсовета открылась. Но ты не заморачивайся — на динозавров его Володя обещал отвести. Он, кстати, заберет Дениса на эти выходные к себе.
— Я смотрю, у вас совсем дела на лад пошли. Стоило расходиться, чтобы потом… Обратно-то сходиться, часом, не собираетесь?
— Не знаю, ма. Ничегошеньки я не знаю.
— Любишь его или как?
— Нет, не люблю. Давно не люблю, — призналась Ольга. — Но они с Денисом нужны друг другу, вот ведь какая штука. И я Володе, кажется, все-таки тоже нужна. А всё вместе это гораздо важнее и весомое. Раньше я этого не понимала, не хотела понимать.
— А сейчас?
— А сейчас понимаю. Хотя мне, по-прежнему, этого очень не хочется.
— Мудришь ты что-то, Ольга. Вечно сама себя накручиваешь всякой ерундой.
— Это не ерунда, ма. — Решив свернуть неприятный для себя разговор, Прилепина критически посмотрела на подготовленный вещевой развал. — Знаешь, соберусь-ка я, пожалуй, завтра, с утреца. А то спать хочется — сил нет! Я тут на днях прочла в одном дешевом детективе такую твердолобую фразу: «Напряжение последних дней и врожденная склонность к меланхолии обернулись для Бена каменной усталостью». Прямо как про меня написано!
— Оль, а вот эта командировка твоя, дело, по которому вы едете, оно… Это не опасно? — тревожно спросила мать.
— Да ты что?! Просто внеплановные прогулка и отдых. Мы даже и жить там будем знаешь где? На базе отдыха!
— Знаю я эти ваши прогулки. Еще и самолетом лететь! — никак не могла успокоиться Ирина Владимировна. — Да я за эти два часа просто изведусь вся!.. Ладно, что я тут, в самом деле, распалаюсь? Тебя ж все равно никогда не переубедишь. Упертая как…
— Как кто?
— Всё! Спать так спать…
Санкт-Петербург,
17 сентября 2009 года,
четверг, 16:14 мск
Опасаясь застрять в пробках, из конторы в аэропорт они выехали с немалым запасом, и, как оказалось, — не зря: только на отрезок пути от Московских ворот до парка Победы ушло минут сорок «старт-стоповой» езды. Одно лишь присутствие в салоне Неждановой все это время удерживало Андрея от площадной брани в адрес первого лица государства, которому именно в этот день приспичило снова навестить город детства. И, как следствие, ностальгия сия обернулась для города традиционным транспортным коллапсом.
— …Юля, забыл поинтересоваться. Как ночь провели? Комары не досаждали? — не поворачивая головы, спросил Мешок.
Доставить барышень в аэропорт он взялся лично и на своей же машине.
— Ну что вы! Напротив, ощущения самые прекрасные! — живо отозвалась с заднего сиденья Нежданова. — Словно бы вернулась в свою студенческо-общажную молодость. Напрочь прокуренная комната, отсутствие горячей воды, продавленный диван… А ведь именно на таком вот диване я когда-то и стала женщиной. Кстати, не уступите при случае? Я хорошо заплачу.
— Извините, не могу. Вещь казенная, инвентаризационная.
— Жаль. В моей жизни осталось слишком мало вещей, вызывающих воспоминания.
— Так вы, Юля, оказывается, еще и в институте обучались? — с легкой поддевочкой поинтересовалась Прилепина.
— А вы полагали, что у меня максимум семь церковно-приходских классов? — высокомерно парировала та. — Увы, спешу вас разочаровать. Я закончила СтавГУ, это Ставропольский университет.
— А какой факультет?
— Факультет невест. В смысле — филологический.
— А-а, теперь понятно. Так это Литвин вас, наверное, в первую очередь за высоко-образованность выделил и оценил?
— Знаете, Иоланта Николаевна, одно другому не мешает. А порой даже наоборот — помогает. К примеру, Литвин очень любил, когда в минуты любовных соитий я шептала ему на ушко что-нибудь из позднего Рильке.
— А раннего он, значит, того? Не очень? — с сарказмом уточнила Ольга. — А вообще странно: мне почему-то казалось, что этот человек скорее не в Рильке, а в рульках разбирается. — В свиных.
Нежданова посмотрела на нее сердито и с вызовом ответила:
— Знаете, Литвина, наверное, можно много в чем упрекнуть и даже обвинить. Но только не в отсутствии ума. Да, и еще, заодно, просто примите к сведению: кровь христианских младенцев он также не пьет.
— А не христианских? — подал голос Мешечко, все это время с интересом прислушивавшийся к женской перепалке.
— Если вы таким образом двусмысленно намекаете на его якобы конфликтные отношения с так называемыми «казанскими», то это, в большей степени, плод больного воображения журналистов из газетенки «Явка с повинной». Не доводилось читать?
— Отчего же, доводилось.
— И напрасно. Если у вас на службе еще остается время на чтение прессы, читайте лучше «Forbes» или «Newsweek». Только в оригинальной, англоязычной версии, разумеется. А не те глянцевые псевдоделовые поделки, которые печатают у нас.
— Спасибо, обязательно воспользуюсь вашим советом. А скажите, Юля, в чем заключается суть вашей сделки с эскапэшниками?
— Какой еще сделки? — насторожилась Нежданова.
— Как и во всяком уголовном деле с обвинением по серьезным статьям, в деле Литвы имеется несколько главных свидетелей обвинения. Их показания, как правило, не оставляют у суда сомнений в том, что обвиняемые — конченые подонки. Один из таких свидетелей, я так понимаю, вы, Юля. Но для того, чтобы свидетель стал главным свидетелем обвинения, его обычно чем-то мотивируют, то есть убеждают или уговаривают дать свои «главные» показания. Вот мне и интересно, чем и как мотивировали вас?
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — насупилась Юля.
Она демонстративно отвернулась к окошку и сделала вид, что мелькающие за окном пейзажи ее интересуют много больше, нежели праздные разговоры с двумя недалекими ментами…
…Ольга прошла регистрацию первой, и теперь они с Андреем стояли в зале отбытия, дожидаясь, когда эту процедуру пройдет Нежданова. За последние несколько минут настроение у Мешка резко упало: дурные предчувствия вдруг охватили его безо всякой видимой на то причины. И хотя человеком суеверным он не был, тем не менее по собственному опыту знал, что дурные предчувствия, в отличие от радужных ожиданий, имеют обыкновение оправдываться много чаще.
