Эллери Куин - Светильник Божий. Календарь преступлений
Да, мистеру Квину сообщили правильно. Он, Клод Уимс, посещал Чиппа в его комнатах вечером 30 июня, оставил старого болвана в добром здравии и с тех пор ни разу его не видел. Уимс закрыл магазин на лето, 15 июля покинул Барлоу, отправившись в ежегодный пеший поход, и вернулся только пару дней назад, чтобы открыть магазин к началу занятий.
— Док Барлоу слишком суетится из-за опоздания старины Чиппа, — сказал сияющий мистер Уимс. — Конечно, раньше он не опаздывал, но ведь люди стареют. Никогда не знаешь, на что способен человек, перешагнув определенный возраст.
Никки выглядела успокоенной, в отличие от Эллери.
— Могу я спросить вас, мистер Уимс, по какой причине вы приходили к Чиппу вечером 30 июня?
— Чтобы попрощаться. И потом я слышал, что старому шалопаю невероятно повезло в наших букинистических делах.
— Вы хотите сказать, что Чипп обнаружил какую-то редкую книгу?
Мистер Уимс огляделся и понизил голос:
— Я слышал, что он приобрел за несколько долларов первое издание «Тамерлана»[127] По у какого-то придурка, который не знал его стоимости. Вы коллекционер, мистер Квин?
— Первый «Тамерлан»! — воскликнул Эллери.
— Это интересно, Эллери? — спросила Никки с простодушием невежества.
— Интересно! Первый «Тамерлан», Никки, стоит по меньшей мере двадцать пять тысяч долларов!
— Вижу, вы знаете рыночные цены, — усмехнулся Уимс. — Да, сэр, будучи величайшим почитателем Эдгара Аллана По, какой когда-либо существовал к западу от Миссисипи, я очень хотел взглянуть на эту книгу. Чипп показал ее мне, кукарекая, как петух в курятнике. Везучий дьявол! — добавил он без всякой враждебности. — Это действительно первое издание!
Никки словно видела, как Эллери кладет этот факт на одну из бесчисленных полочек своего ума — с пометкой «Для будущего рассмотрения». Поэтому она не удивилась, когда он переменил тему.
— Профессор Чипп когда-нибудь упоминал, Уимс, что начал писать роман?
— Конечно. Я же говорил вам, что он стареет.
— Полагаю, он также сообщил вам, какого рода этот роман?
— Чего нет, того нет. — Мистер Уимс осмотрелся, как будто ища, куда сплюнуть, но в итоге проглотил слюну с возмущенным видом.
— Кажется весьма вероятным… — пробормотал Эллери, глядя на библиотечную секцию магазина, где стояли детективы.
— Что кажется вероятным, Эллери? — осведомилась Никки.
— Учитывая, что Чипп обожал детективную литературу и что его роман, как он написал Барлоу, «станет величайшим сюрпризом», я делаю вывод, Никки, что старик сочинял детектив.
— Не может быть! Профессор литературы?
— Черт возьми! — воскликнул мистер Уимс. — Думаю, вы правы. Проф Чипп просил меня — это было в апреле — узнать, не использовалось ли одно название для детективного романа.
— Ага! И какое же это название, Уимс?
— «Тайна трех «П».[128]
— Трех «П»?! — воскликнул Эллери. — Но это просто невероятно! Никки, пошли назад — в административное здание!
* * *— Предположим, так оно и было, — сердито сказал профессор Бейкон. — Прочтение, письмо, подсчет! Абракадабра какая-то! Ну и что из этого?
— Возможно, ничего, — нахмурился Эллери, набивая трубку. — И все же, подумайте. Мы обнаружили ключ, указывающий на большую вероятность того, что Чипп не покидал живым свои комнаты у Ма Блинкер 30 июня. Что это за ключ? То, что Чипп не вернул взятый им экземпляр моего романа в платную библиотеку Уимса. Роман… книга… Прочтение, джентльмены! Первое из традиционных трех «П»!
— Чушь! — рявкнул профессор и начал грызть ногти.
— Не могу вас порицать, — пожал плечами Эллери. — Но вам не приходит в голову, что есть и ключ, связанный с письмом?
При этом даже Никки переметнулась в стан врагов:
— Эллери, у вас, часом, не солнечный удар?
— Открытки, которые прислал Чипп, Никки.
Три человека переглянулись украдкой.
— Но я не вижу связи, мистер Квин, — успокаивающим тоном произнес доктор Барлоу. — Каким образом почтовые открытки могут служить ключом?
— А кроме того, — фыркнул Бейкон, — как мог Чипп быть убитым 30 июня и отправить открытки месяц спустя — 31 июля?
— Если вы внимательно обследуете дату, написанную на открытках, — спокойно сказал Эллери, — то обнаружите, что цифра 3 в числе 31 вписана между краем открытки и единицей. Если это не ключ, то что тогда?
И Эллери, как истинный художник, чувствительный к своему творчеству, весьма язвительным тоном начал реконструировать события рокового вечера 30 июня.
— Чипп написал эти открытки тем вечером в своих комнатах, датировав их следующим днем, 1 июля, так как, очевидно, намеревался отправить их в тот день из Слейтера в Арканзасе по пути в хижину…
— Чипп в самом деле терпеть не мог вести переписку, — пробормотал доктор Барлоу.
— Выходит, старый греховодник отделался от неприятной обязанности еще до начала отпуска! — воскликнул Бейкон.
— А потом кто-то убил Чиппа у него в комнатах, прикарманил открытки и запихнул труп в его дорожный сундук…
— Который на следующее утро агент транспортной конторы отправил в хижину! — подхватила Никки.
В кабинете снова повеяло холодом.
— А как же почтовый штемпель, мистер Квин? — спросил Барлоу. — Он ведь датирован 31 июля.
— Убийца просто отправил открытки через месяц из почтового отделения в Слейтере.
— Но почему? — проворчал Бейкон. — Что все это значит, приятель?
— По-видимому, все это было проделано, профессор Бейкон, — ответил Эллери, — дабы создать впечатление, что 31 июля профессор Чипп был еще жив, и скрыть тот факт, что он был убит вечером 30 июня. И это, конечно, весьма многозначительно. — Он вскочил в нетерпении. — Мы должны обследовать хижину профессора — и в первую очередь его сундук!
* * *Сундук был очень маленький, но, как весьма странным тоном указал доктор Барлоу, профессор Чипп был маленьким человечком.
Озеро Озаркс выглядело как закрытый на осенне-зимний сезон магазин летних товаров, с покрытыми пятнистой желтизной деревьями и словно вымазанными штукатуркой холмами. Однако внутри хижины всякая красота отсутствовала — только пыль, запах сырости и еще кое-чего…
Маленький дорожный сундук стоял у двери.
Трое мужчин уставились на него.
— Мисс Портер стоит снаружи, — заговорил наконец Бейкон. — Так чего же мы ждем?
Они сбили замок и открыли сундук — он был пуст.
Впрочем, не совсем — внутри находилась белесая рассыпчатая масса.
Эллери посмотрел на профессора Бейкона.
— Негашеная известь, — пробормотал профессор биохимии.
— Негашеная известь? — переспросил ректор. — Но где же труп?
Визг Никки, отозвавшийся эхом в окрестных холмах, явился самым неприятным ответом на вопрос доктора Барлоу.
Никки бродила по поляне, со страхом ожидая возгласа в хижине, свидетельствующего о жуткой находке. Наткнувшись на маленькую пирамиду из камней, она присела на нее.
Но камни рассыпались, и мисс Портер обнаружила, что сидит на профессоре Чиппе — вернее, на том, что от него осталось. Ибо профессора Чиппа постигла судьба всех существ из плоти и крови — он превратился в высохший скелет.
В том, что это скелет Леверетта Чизхолма Чиппа, не могло возникнуть никаких сомнений — на среднем и указательном пальцах правой руки недоставало верхних фаланг. То, что с профессором обошлись крайне жестоко, также было очевидно — в верхней части черепа имелась глубокая дыра с неровными краями, которая могла появиться только в результате страшного удара.
Пока старый и молодой педагоги суетились в хижине над мисс Портер, мистер Квин оставался наедине с профессором Чиппом.
* * *Позднее Эллери обыскал хижину, так как его не покидало чувство, что она хранит и другие секреты, хотя он не мог привести ни одной причины своей уверенности.
Эллери нашел это в шкафу, в зеленой стальной коробке возле банки с табаком.
«Этим» была аккуратно скрепленная пачка бумаг, края которых свернулись от сырости.
На верхней странице было написано корявым почерком:
Л.Ч. Чипп
Тайна трех «П»
Находка детективного романа профессора Чиппа могла означать кульминацию всего дела. То, что старик был убит в своей комнате вечером 30 июня, что его труп был отправлен из Барлоу в штате Миссури в арканзасскую хижину в его же дорожном сундуке, упакованным в негашеную известь, дабы избежать обнаружения по дороге, что убийца впоследствии проник в хижину, извлек тело из сундука и похоронил его под грудой камней, было всего лишь фактами — такими же сухими, как кости профессора. Они не обладали ароматом гротеска, исходящим от страниц этой невероятной рукописи.
