Светлана Алешина - Они написали убийство (сборник)
Серебристая «Вольво» с трудом преодолевала кочки и рытвины, которых было в изобилии на «пьяной дороге». Так в Тарасове называли путь, ведущий из центра города в район аэропорта и лежавший через массив частного сектора. Цивилизованная дорога пролегала в стороне, но там было интенсивное движение и имели обыкновение дежурить гибэдэдэшники. А здесь, через ухабы, обычно пробирались к дому водители, которые были под градусом и, соответственно, не имели никакого желания встречаться с дорожной милицией.
Именно в этом микрорайоне, который скорее можно было назвать деревней на въезде в город, и проживала вместе со своими подругами Арина Борисова. Дом ее, как и все строения в радиусе трехсот метров, был одноэтажным и выглядел как традиционная русская изба.
Лариса остановила машину прямо напротив наглухо закрытых ставней дома.
— Именно здесь взорвали Борьку, — печально произнес Абрамцев, вылезая из машины.
— Я надеюсь, что моему автомобилю не грозит такая же участь, — отреагировала Лариса, закрывая дверцы машины.
— Я тоже очень на это надеюсь, — согласился с ней Павел, беря ее за руку.
Он хотел было что-то еще сказать, но Лариса увлекла его к калитке, которая вела во двор дома. Войдя во двор, они сразу же повернули налево и постучались в железную дверь.
— Кто там? — послышался немного погодя изнутри резкий женский голос. — Гости?
— Можно и так сказать, — угрюмо ответил Абрамцев, и дверь попытались открыть.
Именно попытались, поскольку процесс этот протекал довольно долго. Стоявшая по ту сторону двери женщина очень долго возилась с замками, выражая ежесекундно свое недовольство по этому поводу. Наконец из глубины дома послышался еще один женский голос, который сначала проявил себя громким хохотом, а потом мягко сказал:
— Леля, ну сколько можно объяснять, что нужно поворачивать нижний замок направо!
Когда дверь в конце концов открылась, на пороге стояла Арина Борисова в махровом халате — видимо, только что из ванной, — а позади нее топталась Ольга Ардабацкая. Именно она потратила столько времени на преодоление запоров.
— Боже мой! Кто к нам пришел! — восторженно воскликнула Борисова.
— Проходите, у нас море выпивки и еды, — простодушно поддержала восторг подруги Ардабацкая.
Лариса с Павлом вошли в прихожую и разделись.
— Собственно, мы по делу, — официально начал Абрамцев.
— Сегодня никаких дел, сегодня мы отрываемся! — безапелляционно заявила Ардабацкая. — Мы празднуем потерю моей девственности…
— Чего? — не понял Абрамцев и нахмурился.
— Не беспокойтесь, это она так шутит, — попыталась сгладить неуместную откровенность подруги Борисова. — Ей лишь дай повод выпить.
Тут дверь в гостиную открылась, и оттуда высунулась мужская голова с короткой стрижкой. По достаточно глупой улыбке и раскоординированным движениям можно было понять, что мужчина пьян и находится в той стадии, когда достаточно двух рюмок, чтобы он свалился окончательно.
— Меня зовут… Илюха, — фамильярно заявил он.
— Это мой любимый мужчина! — обняв парня за плечи, гордо заявила Ардабацкая. — Видите, какой он классный, товарищ директор!
Лариса снисходительно улыбнулась.
— Очень за тебя рада, — сказала она.
В гостиной вовсю гремела музыка и работал телевизор. На столе действительно было множество выпивки и еды, причем, как отметила Лариса, довольно высокого качества.
Когда гости уселись за стол, первым делом им предложили выпить. Они сочли за благо отказаться. Лариса сослалась на то, что она за рулем, а Абрамцев — на свое плохое самочувствие.
— Павел Николаевич! — капризным тоном обратилась к нему Борисова. — Почему вы не хотите со мной выпить?
И вдруг продолжила нарочито плаксивым тоном:
— Меня все бросили! Не хотят со мной общаться, грозятся всякими гадостями… Ну почему я такая несчастная?
И картинно заплакала, словно маленькая девочка из какой-нибудь средней группы детского сада.
— Ариночка, ты на себя клевещешь, — с трудом выговорил Илюха, наливая себе очередную рюмку. — Я тебе не верю.
— Ну и не верьте, — сразу же повеселела Борисова. — А я все равно буду водку пить!
— Кто же запрещает? — широким жестом отреагировал на это Илюха. — Я завсегда пожалуйста.
И наполнил рюмку Арины водкой. Когда первый тост был поднят, Лариса тронула Борисову за рукав и серьезно сказала:
— Арина Васильевна, мы действительно приехали по делу, и по очень серьезному. Вполне возможно, что очень скоро сюда приедут люди с отнюдь не дружескими намерениями.
— Ну и пускай едут, — беспечно ответила Борисова. — Мы всегда будем рады… — она пощелкала пальцами, находя подходящее слово, — типа… к черту послать!
— Это хорошо, — спокойно сказала Лариса. — Только меня интересует еще один вопрос, на который, как мне сдается, вы знаете ответ.
— Это какой же?
— Мы можем поговорить тет-а-тет?
— Конеш-шно, — Борисова ослепительно улыбнулась и взяла со стола пепельницу и пачку сигарет. — Пройдемте в другую комнату.
И они прошли через маленькую проходную комнату, в которой, закрывшись одеялом с головой, спала ее дочь Маша, в дальнюю комнату. Лариса невольно покачала головой, когда увидела, в каких условиях приходится жить ребенку, — мать любила раскованный ночной образ жизни.
— Итак, слушаю вас, — сказала Арина, удобно устраиваясь в кресле и закуривая сигарету.
— Вы в курсе, что ваш любовник Лохман поддерживает весьма тесные отношения с известной вам особой по фамилии Удальцова?
— Да? Вот как? — достаточно спокойно отреагировала Борисова, выпустив дым изо рта. — Он вам об этом сам сказал?
— Нет, я узнала об этом случайно.
— Ну, если это так, я только рада за него. Каждый волен делать то, что он считает нужным.
Ее губы были плотно сжаты, в глазах не осталось ни искорки непринужденного, пьяно-возбужденного состояния, в котором она находилась буквально минуту назад.
— Только спешу заметить, что Виктор Лохман не является моим любовником, — слегка улыбнувшись, заявила Борисова. — И, по сути, никогда им не был.
— Ну, это вопрос мировоззрения, — уклончиво ответила Лариса. — Хотя по тому, как нас встретили на улице Огородной, я бы так категорично это не утверждала…
— У всех бывают импульсы, — улыбнулась Арина.
— Это не суть важно, — отрубила Лариса. — Гораздо важнее другое.
— Что же?
— А то, что они вместе едут сюда, чтобы учинить с вами разборку.
— Со мной? Разборку? — Борисова искренне удивилась. — С какой стати?
— Это в основном касается тех денег, которые передал вам Фомин незадолго до его смерти, — Лариса произнесла эту фразу, пристально глядя в темно-коричневые, почти вишневые глаза собеседницы.
— Денег? — еще пуще удивилась Борисова.
— Да-да, тех самых, из-за которых, как я подозреваю, он и отправился на тот свет. Именно в ту самую ночь, когда вас похитил и изнасиловал Лохман. Впрочем, вы, кажется, отрицаете и то, и другое. Согласитесь, все это выглядит очень странно. Может быть, вы это сами все организовали для отвода глаз?
Глаза Борисовой округлились настолько, что теперь напоминали уже не вишни, а скорее, спелые сливы. Несколько секунд она молчала, потом спокойно положила недокуренную сигарету в пепельницу и громко крикнула в направлении зала:
— Лю-ди! Меня обвиняют в убийстве!
Сидевшие там мужчины, общество которых разбавляла лишь непоседа и крикунья Ардабацкая, замолкли.
— Кто? Кто обвиняет? — первым отреагировал Илюха, который, словно медведь, проснувшийся от спячки, неуверенно прошел через проходную комнату и остановился на пороге, держась обеими руками за косяки.
За ним сразу же поспешил Абрамцев.
— Лариса Викторовна, — ответила на вопрос Илюхи Арина. — Она заявила, что я взорвала джип, организовала на себя похищение и что вообще я дрянь…
— Чушь какая-то, — пробормотал Илюха.
— А я знаю, что я дрянь. Я всем говорю, а никто не верит, — с каким-то театральным апломбом заявила Борисова. — Ну и что, а вы все равно ничего не докажете. У вас нет никаких улик.
И немного погодя добавила:
— И не будет.
— По той причине, что она не убивала, — закончил за нее Илюха. — Она, — он указал на Арину пальцем, — не у-би-ва-ла!
В этот момент в дверь позвонили. В прихожую сразу бросился Абрамцев. Ему Лариса могла доверять, так что была спокойна. Она очень удивилась, когда Абрамцев немного погодя появился в сопровождении мужчины, который показался ей знакомым. Вглядевшись, она признала в нем бывшего мужа Елены Петровой — Паратова, того самого, который в злополучную ночь, когда погиб Фомин, приходил вместе с ней в квартиру Лохмана.
Он хмуро поздоровался со всеми и сразу же потребовал себе водки. Вся компания снова перебралась в зал.
