Элиз Тайтл - Ромео
— Тогда почему вы ее преследовали?
— Вы имеете в виду, вчера? В Чайнатауне? Это была случайная встреча, вот и все. Случайная. Я часто бываю в Чайнатауне.
— Вы и в «Валенсии» часто бываете? — спросил Аллегро.
— В «Валенсии»? Не знаю, о чем вы говорите.
Вмешался Вагнер.
— Где вы были вчера вечером? После семи.
— Дома. Здесь. Я просидел дома весь вечер.
Аллегро слегка улыбнулся.
— Не думаю.
— Постойте. Постойте, я ненадолго отлучался. Во сколько, вы говорите? Около семи? Да, именно в это время я и выходил. Так, перекусить. Сам я неважно готовлю.
— Куда вы ходили?
— Куда? Да в одну забегаловку, тут недалеко.
— Где именно?
Перри заюлил.
— Ну, не так чтобы недалеко. Я даже не знаю, как называется это заведение. И не помню, что ел. Я просто брел по улице, проголодался…
— Итак, сначала вы гуляли. Потом ели. А что дальше, Робби? — спросил Вагнер. — Может, зашли к Саре?
— Нет. Я даже не знаю, где она живет. Я вернулся домой. Примерно в половине девятого, может, в девять. Послушайте, в Чайнатауне она сама меня преследовала. Она хотела поговорить со мной.
— Она говорит, что вы хотели с ней поговорить.
— О’кей, значит, желание было взаимным. Я думал, что, будучи сестрой Мелани, она сможет понять меня. Но… она поняла не больше вашего. Никто не понимает. Никто… — Интонации его все больше напоминали жалобный скулеж.
Вагнер подался вперед.
— И даже Мелани? Может, именно это обстоятельство спровоцировало отчаянный поступок с твоей стороны, Робби? То, что даже твой психиатр не смог тебя понять? Или, наоборот, беда в том, что Мелани поняла слишком многое?
Перри насторожился.
— Думаете, я не догадываюсь, к чему вы клоните? Но этот номер у вас не пройдет.
— Что не пройдет, Робби? — подзадорил его Вагнер.
— Прекратите называть меня Робби, вы, кретин! Вам не удастся опошлить прекрасное чувство. То, что нас с Мелани связывало, было светлым и чистым. Она помогла мне почувствовать себя человеком. Я словно заново родился. Будь моя воля, я следил бы за тем, чтобы волосок не упал с ее прелестной головки. — Перри в упор смотрел на Вагнера, но взгляд его голубых глаз был отстраненным.
— Синди говорила, что вы не особый почитатель музыки, — как бы между прочим заметил Аллегро, кивнув на стопку компакт-дисков. — Она была уверена, что вы даже не слышали, кто такой Гершвин.
Вагнер резко выпрямился. Взгляд его был прикован к обложке компакт-диска.
— Боже праведный…
Это была запись «Голубой рапсодии» Гершвина.
Перри встрепенулся.
— Мелани однажды ставила эту запись. Спросила, нравится ли мне. Наверное, я хотел произвести на нее впечатление и потому сказал, что это одна из моих любимых мелодий.
— А на самом деле? — Вагнер взглядом пригвоздил подозреваемого к дивану.
— Нет. Нет, я же вам сказал. Я до этого не слышал ее.
— Где же это было? В ее кабинете или наверху, в квартире?
Было заметно, как у Перри дернулся кадык.
— Наверху.
— До или после?
Перри испуганно взглянул на Вагнера.
— До или после чего?
— Вы нам скажете.
— Это было ни до, ни после. Просто однажды днем после приема она пригласила меня наверх и дала прослушать эту запись. Вот и все. О, теперь я понимаю, что это связано с Ромео. Что он… он ставил эту запись для… них. Но тогда я этого не знал. В газетах об этом не писали.
— Мне казалось, что ваши приемные часы были по утрам. По пятницам, если не ошибаюсь, — сказал Аллегро.
Перри бросил на него свирепый взгляд.
— Мелани ввела утренние приемы всего пару месяцев назад. И предложила мне приходить по утрам. Мне понравилась эта идея. Я обрадовался потому, что буду видеть ее первым.
Аллегро снисходительно улыбнулся и принялся рассматривать глянцевую обложку компакт-диска.
— И что, Мелани подарила вам его в качестве знака внимания?
Перри замотал головой.
— Нет, я сам его купил. После… после…
— После чего? — резко перебил его Вагнер.
— После того как… как он… убил ее, — еле слышным шепотом прозвучал ответ Перри. — Я не знаю. Писали, что, судя по всему, эту мелодию она слушала в последние минуты своей жизни. Я подумал, что так я буду… ближе к ней.
— Только к Мелани? Или к ним ко всем, Робби? — не унимался Вагнер.
Перри смертельно побледнел. Детективы успели это заметить, прежде чем он обрушился на них с гневным криком.
— Я даже ни разу не ставил этот компакт-диск! Я не мог. Это было свыше моих сил! — кричал он. — Посмотрите, на нем даже упаковка до сих пор цела.
Вагнер сверлил Перри взглядом.
— А что с сердцем Мелани, Робби? Ты держишь его в морозильнике? До тех пор пока не появится возможность заменить его на новое, свежее? Отвечай, ты, говнюк!
Перри вскочил с дивана, замахал руками.
— Хотите обыскать квартиру, заглянуть в морозильник? Так пожалуйста. К черту адвоката, который требует ордер на обыск! Давайте, ищите, подонки!
Аллегро сделал знак Вагнеру, и тот вышел, а Перри, мертвенно-бледный от гнева, скрестив руки на груди, все стоял посреди комнаты. Через пару минут Вагнер вернулся. Покачал головой.
— А теперь убирайтесь отсюда. Пошли к черту. И если еще раз посмеете сунуться сюда, советую иметь при себе ордер на обыск. — Перри сжал кулаки, глаза его горели ненавистью.
Детективы ретировались к двери. Вагнер улыбнулся.
— До скорой встречи, Робби. Очень скорой.
Вскоре после того, как они покинули квартиру Перри, Вагнеру по мобильному телефону позвонила Эмма Марголис.
— Сара исчезла, — взволнованно произнесла она. — Она ушла из дома, пока я спала.
— За ней наблюдают наши ребята, — успокоил ее Вагнер. — Она отправилась к своему старому приятелю-психиатру.
— К Фельдману?
— Да. А в данный момент обретается в книжной лавке на Гиари-стрит.
Аллегро взял у него из рук телефонную трубку.
— Как прошла ночь?
— Все в порядке, — ответила Эмма. — Насколько это возможно.
— Хорошо. Ну ладно, мы, может, заедем к тебе потом. Когда она вернется.
— Надеюсь, вы не станете терзать ее своими расспросами. — Реплика Эммы прозвучала как предупреждение.
Аллегро перехватил легкую улыбку Вагнера.
— Нам просто нужно… прояснить кое-какие моменты. Ну, все, больше не могу говорить. Мы еще должны навестить одного психиатра. Доктора Деннисона.
— Постой, Джон. Я должна кое-что сказать, прежде чем ты повесишь трубку. Ты мне напомнил одну вещь.
— Что такое?
Эмма поколебалась.
— Я кое-что упустила из виду. И вспомнила только этой ночью. Это может оказаться важным. В разговоре с Сарой я вдруг подумала…
— О чем?
— Это касается Дайаны. Дайаны Корбетт. Первой…
— Ну, и что там с ней?
— Похоже, она лечилась у Деннисона. Я, правда, не уверена, но именно я рекомендовала его ей. В то время я сама была его пациенткой. Пока не…
— Что?
— Пока не бросила лечение, — торопливо произнесла Эмма и повесила трубку.
Уильям Деннисон раздраженно смахнул невидимую пылинку с рукава своего темно-синего пиджака. Он был явно не в восторге от очередной встречи с полицией. Если прежде детективов интересовали его отношения с Сарой Розен, то теперь они обрушили на него провокационные вопросы о Дайане Корбетт.
— Честно говоря, я уже забыл. Все это было год назад или даже раньше. И видел-то я ее всего раз или два.
— Так все-таки? — спросил Аллегро. — Раз или два?
— Я действительно не помню. Она приходила на предварительное собеседование.
— Но вы ведь ведете записи, не так ли? — настаивал Аллегро. — Почему бы вам не проверить?
Деннисон взглянул на часы.
— Через пятнадцать минут у меня пациент. И мне бы хотелось немного…
Вагнер подошел к рабочему столу психиатра и положил руку на компьютер.
— Корбетт. Дайана. Посмотрите. Это займет всего лишь несколько секунд.
— Но я не могу раскрывать свои записи кому бы то ни было. Это конфиденциальная информация.
— Корбетт уже нет в живых, док. И теперь нет смысла блюсти конфиденциальность. Мы можем получить судебный ордер. Но в ваших силах избавить нас от лишних хлопот, и к тому же мы сэкономим уйму времени, — сказал Аллегро.
Деннисон уставился на пульт компьютера.
— Я теперь припоминаю. Я видел ее лишь однажды.
— Записи, док. Вы дадите нам устное заключение. Как в прошлый раз. Никакие бумаги нам от вас не нужны. Пока.
Лицо психиатра выражало крайнюю степень раздражения, когда он набирал на компьютере имя пациентки. Корбетт, Дайана. Когда высветился нужный файл, он покосился на экран.
— Она не была словоохотлива. Здесь нет ничего такого, что могло бы помочь вашему расследованию…
— Давайте все-таки вызовем информацию, — попросил Аллегро. — Сделайте одолжение.
