Элиз Тайтл - Ромео
Он опять улыбался. Улыбка змия-искусителя?
Когда несколько минут спустя Сара ступила в маленькую приемную доктора Стэнли Фельдмана, у нее возникло ощущение, будто она вернулась в прошлое.
Взгляд ее упал на дверь в кабинет Фельдмана. На этот раз она была плотно прикрыта. У Фельдмана был пациент. Женщина? Молодая? Красивая? Озабоченная?
Утешал ли ее Фельдман? Обнимал? Ласкал? А может, они занимались сексом прямо на кушетке?
Что это — помешательство? Неужели на нее так подействовала неожиданная встреча с бывшим зятем-любовником? Или это все-таки приступ паранойи? А может, классический пример сексуальных фантазий? И правда как раз в том, что она втайне мечтает оказаться в объятиях Фельдмана? Не такой ли приговор вынес бы сам Фельдман? Что она переносит собственные желания на постороннюю пациентку? Так же, как когда-то переносила их на Мелани? Ведь она тогда так внезапно прервала лечение, и ей не удалось осуществить их. Фельдман стоял в дверях кабинета и молча наблюдал за ней.
Она бросила на него колючий взгляд.
— Рад тебя видеть, Сара. Проходи.
Она колебалась.
— Я здесь по другому делу.
— Хорошо, — доброжелательно произнес он. — Мы можем обсудить это в моем кабинете.
— Мне нужны ответы.
— Для начала ты должна задать вопросы.
Она криво усмехнулась.
— Это по твоей части, Фельдман.
— Давай не будем сейчас об этом. — Он отступил в сторону и терпеливо ждал, пока она пройдет в кабинет.
Собрав остатки мужества, Сара уверенно двинулась вперед. Чуть меньше напористости, и она никогда бы не решилась переступить порог кабинета Фельдмана. Она не была здесь вот уже четырнадцать лет — с того злополучного дня, когда оказалась невольной свидетельницей интимной встречи Фельдмана и Мелани. Когда они замерли в объятиях друг друга и он шептал ее имя. Мелани.
Как только Фельдман захлопнул дверь, Сара повернулась лицом к нему.
— Я хочу знать все о своей сестре.
— Сядь, Сара. — Он жестом указал на обитые материей стулья возле рабочего стола, а сам сел в черное кожаное кресло.
По крайней мере, не предложил ей занять кресло пациента, которое стояло по левую сторону, у окна.
Сара не двинулась с места. Она стояла, впитывая в себя знакомую атмосферу. За эти годы в кабинете мало что изменилось. Все те же декорации, выдержанные в стиле классической английской гостиной, тот же резной рабочий стол со стоящей на нем табличкой «Просьба не курить». Те же бледно окрашенные стены — голые, без развешанных на них картин. Другими словами, ничто не должно было отвлекать внимание пациентов.
Фельдман сложил руки на столе, всем своим видом выражая участие и готовность выслушать.
— Что именно ты хотела бы знать о Мелани?
— Все, что она тебе говорила, — с вызовом парировала Сара.
Фельдман слегка подался вперед.
— Все, что говорила? Ну, это слишком расплывчато, Сара. Видимо, тебя интересуют какие-то конкретные вопросы.
— Да, ты прав. У меня есть конкретные вопросы.
Он кивнул головой, давая понять, что готов их выслушать.
Его спокойствие вызывало у Сары все большее раздражение.
— Боже, до чего же ты хладнокровный, Фельдман. Глядя на тебя, никто даже не догадается…
— О чем?
— О том, какой ты тертый калач, — выпалила она, и грань между фантазиями и реальностью стала еще более прозрачной. Был ли Фельдман любовником Мелани? Убийцей Мелани? Не слишком ли натянуто такое предположение? Фельдман был хитер, умен, харизматичен. Билл Деннисон ему явно проигрывал в этом. Так разве Фельдман не идеальная кандидатура на роль маньяка?
— Ты так долго была на меня в обиде, Сара. — Похоже, это обстоятельство его ничуть не смущало. И реплика его была лишь констатацией факта, не более того.
— О нет, тебе не удается вовлечь меня в свои головоломки, Фельдман. Может, у меня и есть проблемы с психикой, но не такие, как у Мелани. И не как у тебя.
— Ты сказала, что пришла сюда за ответами, но, похоже, тебе они не требуются. Ты все знаешь сама, — произнес он, сохраняя все то же бесстрастное выражение лица.
— Не все. Лишь кое-что, Фельдман. Но гораздо больше, чем ты думаешь.
— Не сомневаюсь.
— Забавно: мне всегда казалось, что ты умеешь читать мои мысли. Знаешь все, о чем я думаю и что чувствую.
— Ты мне в этом помогала.
— С этим покончено, — в сердцах бросила она.
— Расскажи, что тебя беспокоит, Сара.
— Я уже сказала тебе. Я пришла не за этим.
— Неужели? Но, может, хотя бы отчасти за этим?
— Прекрати.
— Я видел твое выступление по телевидению в среду вечером. И сразу понял, что ты в стрессовом состоянии. И не только из-за убийства Мелани. Боюсь, тебя опять мучают воспоминания. Так ведь, я угадал? Потрясение, вызванное смертью сестры, лишь открыло шлюзы, выпустив поток непрошеных воспоминаний. Это тебя и пугает. Ты начинаешь думать, что сходишь с ума. Я же считаю как раз наоборот. Каким бы трагичным ни был катализатор, он все-таки заставляет тебя цепляться за прошлое, постепенно свыкаясь с мыслями о нем. Я знаю, ты мне не поверишь, но должен тебе сказать: ты на пути к выздоровлению.
— На пути к выздоровлению? — Она хрипло рассмеялась. — Я буду счастлива, если проживу еще хоть месяц.
— Если ты подвержена суицидальному настроению, Сара…
— Я сейчас говорю не о самоубийстве. Речь идет об убийстве. Ромео охотится за мной.
Она уставилась на сидевшего напротив психиатра. Ни один мускул не дрогнул в его лице. И даже выражение лица не изменилось.
— Тебя это нисколько не удивляет, Фельдман? Не потому ли, что ты уже все знаешь о Ромео и его планах? А может, ты просто думаешь, что я фантазирую? Или выдаю желаемое за действительное? Может, ты думаешь, что я хочу, чтобы за мной охотился Ромео? Жажда смерти? Своего рода суицид?
— Гораздо важнее то, что ты думаешь.
— А что думала Мелани? Расскажи мне об этом, Фельдман. Расскажи о Мелани и ее желании погибнуть. Скажи, почему она была такой психопаткой!
— С чего ты взяла?
— А разве ты так не считаешь? Ты думаешь, это нормально — жаждать истязаний, насилия, унижений? Думаешь, ее желание испытывать боль было здоровым?
— Откуда у тебя такие мысли?
— Откуда? Здорово. Притворяйся и дальше дураком, Фельдман. Это самая умная тактика.
— Хочешь — верь, хочешь — не верь, но я целиком на твоей стороне. Я хочу, чтобы ты вышла победителем. Я всегда желал тебе победы. И раньше ты в меня верила.
— Я и в Санта-Клауса тоже верила, — едко заметила она.
— Сара, я просто в растерянности…
— Мелани вела дневник. Теперь Ромео присылает мне выдержки из него. Хочешь знать, о чем писала моя сестра? Или ты уже в курсе?
Он промолчал.
— Она мечтала испытать боль, Фельдман. Быть избитой. Желание это было непреодолимым. Оно жгло ее. Она подбирала каких-то ублюдков в барах и занималась с ними сексом в грязных дешевых отелях. Она умоляла их о насилии. — Сара глотнула побольше воздуха. — И это доктор Мелани Розен. Кто бы мог подумать, Фельдман? А? Кто бы мог подумать? Ответь мне.
О, каким взглядом он опалил ее. В нем смешались злость, жалость, отчаяние. И что-то еще. Пожалуй, намек на то, что все это ему известно. И одна мысль об этом повергала Сару в ужас. Она пришла сюда за ответами, потребовала их. И вот теперь получила подтверждение того, что у Фельдмана есть эти ответы, но ей вдруг отчаянно захотелось исчезнуть, не выслушав их.
Она вскочила со стула и бросилась к двери. Фельдман кинулся за ней.
— Не надо. Не прикасайся ко мне, — предупредила она. — Там, за дверью, меня ждет полицейский. Мне достаточно лишь крикнуть, и он прибежит на помощь. Я нахожусь под постоянным наблюдением полиции, Фельдман.
— Рад это слышать, — сказал Фельдман, остановившись в нескольких шагах от нее.
— Неужели? — Она уловила такой знакомый запах табака, которым была пропитана его одежда. Сейчас он вызвал у нее отвращение.
— Я не враг тебе, Сара. Жаль, что ты мне не веришь.
Сара его не слушала. Она гнула свое.
— Только не думай, что в силу твоего положения тебя исключили из числа подозреваемых.
— Я достаточно ясно объяснил полиции, что сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь им.
— Означает ли это, что ты намерен рассказать им все, что знаешь?
— Сара, в любом случае ты знаешь гораздо больше, нежели я.
Она яростно затрясла головой.
— Нет. Это неправда.
— Необходимо, чтобы ты рассказала все, что помнишь. Постарайся распутать клубок воспоминаний. И тогда станут ясны ответы. Ты узнаешь все о Мелани. О себе. А иначе это будет игра в «кошки-мышки». Она опасна тем, что затрудняет для тебя процесс выздоровления. Получается, Сара, что ты сама себе враг. И гораздо более серьезный, чем этот маньяк-убийца. Полиция может защитить тебя от него. Но от тебя самой защитить не в состоянии.
