Никита Воронов - Огненный лис
— В Мавзолей ты сегодня не попадешь. Суббота, народу пропасть.
— Неужели? До сих пор?
— Еще больше, чем раньше, — отмахнулась девушка. — Писали ведь, что скоро Ильича закопают, вот все и торопятся поглазеть.
— Ладно, — решил не настаивать Рогов. — К вождю мирового пролетариата ломиться не будем.
Однако, переспектива провести целый день на железнодорожных путях не прельщала:
— А как насчет того, чтобы просто прогуляться? Какую-нибудь сокровищницу культуры посетить…
— Витюша, милый! — Взмолилась Дарья. — Сходил бы ты сам, а? Я целую ночь не спала, веришь — глаза слипаются.
— Ну, во-от, — шутливо протянул Рогов. — Начинается.
— Что такое? — В голосе девушки послышалась тревога.
— Полы мыть — сам, в Мавзолей — сам, на выставку — сам… «В вагоне не практикуется» — тоже, так сказать, сам?
— Виктор! Ты меня пугаешь.
— Шучу, шучу, — Виктор выставил вперед ладони:
— Видишь? Волосы не растут.
— Ну и что?
— А то, что у тех, кто «сам», у них ладони шерстью покрываются!
— Да ну тебя! — Покраснела Дарья. — Несешь всякую чушь… Не понять, когда серьезно, а когда треплешься. Вали, давай! К Ленину. Я спать ложусь.
— Ну, Да-аша… — состроил жалкую физиономию Рогов. — Ну прогуляй меня по Москве, а? А то вдруг заблужусь?
— Не заплутаешь, — отрезала девушка.
— А вдруг?
— В крайнем случае, к любому дяденьке-милиционеру подойдешь, он обьяснит. Все, хватит! Я ложусь, а ты чеши, покоряй столицу.
И Дарья, опережая все возражения, задвинула перед самым носом Виктора дверь служебного купе.
Глава 2
— Арбат… Арбат! — Зло бубнил под нос Рогов, петляя по бесконечным московским закоулкам и бульварам. Надписи на табличках Виктор, конечно, читал, но всуе — в памяти они не оставались и вылетали из головы за ближайшим углом.
— Где же, блин, Арбат этот?
Неизвестно почему бытует в провинции мнение, что все московские дороги ведут либо на Красную площадь, либо на Арбат — но ни того, ни другого Виктор пока на своем пути так и не встретил.
Пару часов назад, когда Дарья наотрез отказалась сопровождать его по столице, Рогов решил проявить характер:
— Ну и пожалуйста… Счастливо оставаться.
Девушка демонстративно засопела, отвернувшись к стенке.
— Спи спокойно, дорогой товарищ!
Заперев вагон Дашиным трехгранным ключом-«специалкой», Виктор кряхтя перелез через невысокий заборчик, отделявший парк отстоя от всего остального, не имеющего отношения к железной дороге, человечества. И сразу же очутился лицом к лицу с шумным, бестолковым и суетливым городом.
Куда ни глянь — везде была Москва.
Красивая… Многоязыкая, высокомерная и недоверчивая, ветхая и юная, грязная по-азиатски — и в то же время вычищенная до показного, парадного блеска.
Мос-ква. И все тут! Центр вселенной, свет клином…
Кружок на карте мира.
И кружок этот где-то мягким, тончайшим волоском прорезает улица по имени Арбат.
— Да где же, в конце концов? — Рассердился Виктор. — Где он?
От посещения всевозможных оружейных палат, кладовых, картинных галерей, выставочных залов и тому подобного Рогов отказался сразу.
Во-первых, потому что любой музей теперь намертво ассоциировался у него с Пашкой Ройтманом и славными пограничными войсками.
Во-вторых, входной билет куда бы то ни было стоил денег. Не слишком много, но и такая сумма превышала скромные финансовые возможности Виктора.
А в-третьих… Впрочем, хватало и указанных выше причин.
Для выполнения культурной программы-минимум Рогов посчитал достаточным посещение Арбата. Захотелось окунуться, пусть и не с головой, но хотя бы по пояс, в мир художников, поэтов, театральной богемы и воров-карманников.
Вот только даже до этой цели добраться все никак не удавалось. Зато, как незыблимый ориентир, постоянно маячила перед глазами далекая Останкинская телебашня. То справа, то слева, то вообще где-то впереди…
Отчаявшись, Виктор метнулся навстречу какому-то прохожему:
— Вы не подскажете… Извините!
Мужчина, видимо, не расслышал.
— Эй, пузатенький! — Уже раздраженнее окликнул Рогов.
— Да-да? — Встрепенулся тот и забуксовал на полушаге.
— Простите, как бы мне на Арбат? Пол дня плутаю, а…
Незнакомец выслушал, кивнул и оживленно размахивая ручками затараторил:
— О це, слухай сюды! Пидышь видыль, в утой закуточек…
Виктор мало что понял из сочного украинского говора, но все равно обрадовался: хорошо хоть, что прохожий оказался не каким-нибудь японцем или немцем.
— Спасибо, батя. Пока!
Свернув в указанном направлении, он попал в неприметную, извилистую улочку, каких никогда не встретишь на Неве. Приземистые домики дореволюционной постройки, скудная городская зелень, дворы, скверы и детские площадки с качелями.
«Проход закрыт!» «Не курить!». Внезапно Рогов уперся прямо в неказистый дощатый забор, увешанный множеством предупредительных табличек и знаков:
— «Земляные работы»… Ну, мать его так!
Возвращаться не хотелось.
Виктор выругался, сплюнул под ноги и приступил к поискам прохода. Не обнаружив ничего похожего на калитку или ворота, он решительно дернул криво прибитую доску и полез в образовавшуюся щель.
За забором никаких признаков ведения земляных работ заметно не было. Напротив, посреди небольшого уютного тупичка красовалась укутанная в строительные леса церквушка.
Вся она, от невысокой оградки до куполов, была настолько неожиданна и в то же время уместна здесь, среди зеленеющих тополей, что Рогов даже присвистнул:
— Красота…
Не сразу, чуть погодя, он заметил сидящего на деревянном порожке церкви мужчину в выцветшей, но все ещё похожей на воронье крыло рясе. Человек благодарно щурился на ласковое полуденное солнышко и при этом вздыхал то и дело — молясь, очевидно, святым небожителям.
Однако, судя по всему, святые не откликались.
Что-то их смущало. Может быть, длинные, спадающие до плеч сальные волосы? Или грязные кеды, торчащие из-под краев черной материи? Вообще, вид у мужчины был неопрятный и неприятный, духовному пастырю явно не подобающий.
Заметив в свою очередь Рогова, он недовольно крякнул. Потом приосанился и посмотрел на незваного гостя с каким-то торжественным и, даже, пожалуй, злобным выражением:
— Изыди!
— Да я, батюшка…
— Изыди, говорю. Храм здеся! Строительство.
— Какой храм-то? — Попытался проявить интерес Виктор.
— Спаса-на-Крови! — Рявкнул Собеседник.
— А Арбат где? — Не нашел вопроса лучше растерявшийся Рогов.
— Арбат… Арба-ат? — Нахмурился человек в рясе. — Ристалище сатанинское? Предано анафеме, понял? И все, кто тама, и все, кто встречи с ним ищет… Анафема!
Пахнуло водочным перегаром, и Виктор даже отшатнулся — но в этот момент откуда-то сверху позвали:
— Митька? Ты где?
Рогов поднял глаза.
Над перилами колоколенки нависала чья-то голова, покрытая сложенной из газеты треуголкой:
— Митька! Куда пропал-то? Кончай обедать!
Собеседник Рогова покосился наверх, но не ответил.
— Тащи давай белила, кисти… Работать будем, нет?
— Изыди, понял?
— О-о, — укоризненно произнесла голова. — Да ты, вижу, набодался уже? Рясу хоть сними! Не ровен час, отец Игорь явится… Вот, уж он тебе задаст!
Упоминание неизвестного Виктору батюшки возымело эффект. Самозванец нехотя, бормочя под нос что-то злое, стянул с себя священническое облачение и оказался одетым в измазанный краской малярный комбинезон:
— Поду-ум-маешь…
Не обращая больше внимания на Рогова, он качнулся разок и полез по стеночке внутрь.
— Тьфу ты! — Сплюнул под ноги Виктор. Потом сообразил, что делает что-то не то и виновато перекрестился:
— Прости, Господи…
— А вам чего надо-то? — Поинтересовались сверху.
— Арбат ищу, — без особой уверенности ответил Рогов.
Он выслушал обьяснения человека в газетной треуголке, взглянул на часы и со странным облегчением понял, что времени на дорогу туда и обратно уже не остается:
— Спасибо. Я, наверное, в другой раз…
Протиснувшись через щель между досками, Виктор поплелся в парк отстоя вагонов.
Настроение опустилось в нейтраль и грозило упасть ещё ниже:
— Храм — на крови? Нелепо. Не может такого быть.
А тут ещё этот липовый «батюшка» с пьяной рожей… Рогов туманно припоминал сбивчивые, случайные рассказы отца о прадеде-священнослужителе. Вот это, говорят, действительно был подвижник!
Где-то дома, в старых альбомах, завалялась давно пожелтевшая фотография: Крестный ход, ещё задолго до революции. Во главе — сам прадед в праздничном облачении. Икона…
