Дмитрий Петров - Холодная ярость
- В чем дело, товарищ начальник? - улыбаясь весьма радушно, обратился он к Иннокентию. - Проходите, пожалуйста. Только у нас тесно тут, Дети спят маленькие. Из школа пришли, каша поел и спать легла все, - затараторил он, отступая назад в прихожую и вопросительно, ищуще скользя масленым взглядом по лицу участкового, с которым, несомненно, имел какие-то отношения...
Мужчина, конечно, был встревожен таким визитом, но Вербин отметил, что говорил тот намеренно громко, даже визгливо, явно давая знать другим обитателям квартиры об опасности.
Обитатели и не замедлили тут же появиться, высыпали все в коридор, который уже в следующую минуту заполнился гомоном, смуглыми лицами и курчавыми черными, как смоль, волосами. Тут была жена хозяина с распущенными волосами в неряшливо распахнутом на груди халате, двое молодых людей - его сыновья с глазами некормленых волчат, а также двое малышей, вовсе не думавших спать.
Вербин выступил вперед, и только теперь кавказец узнал в нем давешнего "журналиста", с которым обошелся так неласково в прошлый раз.
Представившись, майор показал ордер на обыск из прокуратуры, приказал всем присутствующим собраться в одной из комнат и никуда оттуда не, выходить.
- А ты приведи понятых, - повернулся он к безучастно стоявшему рядом участковому. - Только быстро, понял? Давай организуй.
Пока проверялись документы всех находившихся в квартире, Вербин обошел все три комнаты и, окинув их беглым взглядом, понял, что работы предстоит немало.
Много мебели, много всякого хлама. Чего стоят одни только громадные коробки со всяким барахлом, которыми буквально забита квартира...
Никто здесь не имел российских паспортов. Никто не имел даже временной прописки. Со стонами и жалостливым плачем демонстрировались помятые документы на азербайджанском языке, какие-то справки. И каждая подобная невразумительная бумажка сопровождалась выталкиванием вперед немытых чумазых детишек.
- Посмотри, начальник, - вопила женщина. - Маленький дети у меня!
Четверо дети, два совсем маленький! Как жить? Тут ютимся, без угла своего, без двора! Хлеба простой нету, понимаешь, как дети кормить?
Детишки как по команде принимались орать, размазывая слезы по грязным щекам, а женщина от этого переходила на визг. Создавалось впечатление, что это не импровизация, а неоднократно повторяемая тщательно выверенная процедура.
Появился участковый, который мрачно ввел в квартиру двух парнишек лет восемнадцати в перемазанных комбинезонах. Это были парни-заправщики с находившейся напротив бензоколонки: участковый привел их оттуда, попросив быть понятыми при обыске.
- А что соседку не привел со второго этажа? - механически поинтересовался Вербин, подумав, что при ее взглядах на национальный вопрос Маргарита Васильевна наверняка бы не отказалась поучаствовать в акции.
- Закрыто там, никто не отпирает, - пояснил лейтенант.
"Странно, - подумал майор. Он прекрасно помнил, что, когда они десять минут назад подходили к дому со стороны шоссе, окна старушки были ярко освещены. Неужели ушла куда-то на ночь глядя? - Наверное, она просто боится открывать в вечернее время", - догадался он.
Многие старики боятся...
Начался обыск. Иннокентий осматривал одну комнату, Виталик - вторую, а третьей занялся сам Вербин. Орущее семейство усадили на кухне, и с ними оставили для присмотра участкового, которому Вербин все равно с самого начала не доверял.
Проводить обыск - противное дело. И вовсе не такое легкое, как кажется на первый взгляд. Вербин искал прежде всего порнографию и все, что связано с ее производством: видеокассеты, видеокамеру.
"Должно быть, ищи, - говорил себе майор, с отвращением заглядывая в шкафы и вываливая оттуда на пол горы тряпья. - Не случайно же именно возле этого дома Поликарпов часто видел того, кто продал ему видеокассеты. Если этот тип бывает здесь, то, скорее всего, не напрасно".
Он перевернул вверх дном всю комнату и даже походил медленно по полу, прислушиваясь к скрипу старых рассохшихся половиц. Потом заглянул за шкафы и под них, чихая от поднявшейся пыли.
Нет, ничего, никаких следов.
В этот момент из соседней комнаты послышался крик Виталика. Он стоял на коленях перед картонной коробкой, из которой вынимал один за другим какие-то тяжелые свертки.
- Володя, посмотри, - позвал он Вербина, взвешивая увесистые штуки в обеих руках. - Вес мне что-то напоминает...
- Понятые, сюда, - скомандовал майор и, убедившись в том, что парнишки явились и уставились туда, куда было им велено, первым развернул один из свертков.
Так и есть - оружие. Чувство веса не обмануло Виталика. Пистолет системы Макарова в заводском масле, новенький, прямо с конвейера.
Всего свертков было три - три пистолета.
- А ну-ка, хозяина сюда, - скомандовал Вербин. - Подайте сюда этого почтенного отца семейства.
Приведенный в комнату хозяин несколько секунд молча пялился на выложенное перед ним найденное оружие, после чего заявил, что никогда его не видел и ничего не знает. То же самое повторили его старшие сыновья, когда и их, в свою очередь, привели сюда. Все трое так яростно трясли головами и таращили "честные" глаза, что неподготовленный человек мог бы даже поверить.
- Не мое, - говорил каждый.
- Нэ наше, - говорили они все вместе. - Падбросил, начальник. Падбросил!
В путаной безграмотной речи, наполовину состоящей из азербайджанских слов, вдруг стали появляться знакомые Вербину и другим сотрудникам слова: "адвокат", "вынужденные переселенцы" и даже "права человека".
Но не тут-то было. Подобными речами можно еще напугать кого-то в гражданских учреждениях, однако не милицию.
- Видели все? - обратился Вербин к понятым. - Виталик, уведи их в другую комнату, и пусть подпишут все, как полагается.
Когда понятые с Виталиком вышли, гомон в комнате возобновился. Снова послышались слова о притеснениях беженцев и о предвзятости.
- Молчать! - взревел флегматичный до того Иннокентий. - Убью на месте!
Понаехали сюда оружием торговать! Чеченцам помогаете, им оружие шлете! Мы все про вас знаем!
Он выхватил из-под куртки пистолет и, размахнувшись, слегка ударил рукояткой отца семейства в лицо. Удар был точно выверен и рассчитан: результатом его была только разбитая нижняя губа.
Конечно, в этом было много игры: Иннокентий умел ловко изображать в нужные минуты гнев и ярость, чтобы напугать преступника. Сейчас нужно было привести этих паршивцев в трепет, чтобы они признались во всем, - вот Иннокентий и разбушевался напоказ...
Вербин отошел к окну и равнодушно выглянул на улицу. Взгляд его скользнул по бензоколонке, где где сияли фонари и было гостеприимно освещено огромное стеклянное окно кафе. Потом посмотрел по сторонам, туда, где расползался мрак ночи, а уж под конец - ниже, на площадку перед самым домом...
Посмотрел и внезапно вздрогнул. Сзади слышались грубые выкрики Иннокентия, его угрозы, невнятное бормотание торговцев оружием, но Вербин уже почти не слышал всего этого. Его глаза были устремлены вниз с немым изумлением. Вот этого он действительно не ожидал настолько, что сначала даже не поверил себе.
Может быть, он обознался?
Внизу стоял темно-синий "гольф". Тот самый, который накануне вечером Вербину показала Марина. Она ткнула в эту машину пальцем и сказала, что "гольфик" принадлежит ее бывшему мужу. Как, бишь, его? Кажется, Вадим...
Сколько машин этой марки в Унчанске? Сколько "Гольф-3" у небогатого населения областного центра? Штук пятьдесят, наверное, есть. А сколько из них темно-синих? Наверное, меньше десяти.
"Надо взглянуть на номер", - решил Владимир, хотя это уже было для него пустой формальностью. Он был почему-то уверен в том, что "гольф" принадлежал именно Вадиму. Почему? Вербин не смог бы ответить на этот вопрос: прежде он никогда не связывал бывшего мужа своей сотрудницы с этим делом о педофильских кассетах - ему и в голову такое не приходило. Строго говоря, и сейчас не было никаких оснований связывать эти две вещи между собой, но майор привык доверять своей интуиции. А именно это в данный момент и произошло: в голове у Владимира что-то загадочно щелкнуло, и внутренний голос трезво и буднично сообщил ему: машина принадлежит Вадиму. И не случайно она тут стоит.
...Да, номер совпадал - об этом сообщил сбегавший вниз Виталик. Он не понимал, что происходит, но по загоревшемуся взгляду майора увидел, что, кажется, они наконец-то напали на след.
Обыск в квартире у кавказцев дал блестящий результат: три пистолета, готовых для перепродажи. Из этого можно слепить отличное уголовное дело. Но собственно изначальная цель обыска не была достигнута: они ведь пришли сюда за порнографией, за какими-то следами оргий и насилия над детьми, и что же?
Три пистолета - это хорошо, но никакого отношения к расследуемому делу не имеет. Более того, это даже не подследственно "полиции нравов". Как только закончится обыск и оформят задержание, все материалы нужно будет немедленно передать в другой отдел - туда, где занимаются незаконным оборотом оружия.
