Валерий Еремеев - Опасная охота
Да ведь и до всего этого он попытался подставить меня Харину, когда, убив Ольгу, подкинул мне пистолет. Теперь я это знаю точно — он убийца Ольги. Тогда какие тут могут быть сантименты: Сорока преступник, ничуть не лучше того же Калачева, Гливанского, Беднова и Федорова со товарищи. И никакие «благородные» мотивы не могут оправдать убийство невиновного человека.
Я смотрю на часы и по возможности ускоряю шаг. Времени осталось мало. Ровно в двадцать часов Сорока должен включить телевизор.
Холодные, серые глаза Игоря спокойно смотрят на меня, не показывая, как сильно он удивлен, видя меня живым и здоровым. Но насчет здоровья, это я немножечко загнул, но все-таки живым. Не спеша окинув своего гостя тяжелым, волчьим взглядом, он задерживается на моей забинтованной голове.
— Что с тобой, ты ранен? — спрашивает он.
— Так, пустяки. Через неделю и заметки не останется. Ты один?
— Да, один. Мать ушла к знакомым. Раздевайся, проходи в комнату.
Голос у него ровный, спокойный, начисто лишенный каких бы то ни было эмоций.
Снимаю куртку, под которой у меня только рубаха. Я специально оставил свитер на сидение ментовского уазика, чтобы Игорь не думал, что у меня под ним спрятан ствол. Снимая ботинки, стараюсь задать повыше штанины джинсов, дабы показать, что и к ногам у мене не пристегнуто по кобуре. Сорока понимает, что этот спектакль я устраиваю специально для него и в первый раз уголки его плотно сжатого рта складываются в подобие чуть заметной кривой улыбки.
Мы шествуем в большую комнату, ту самую, где Серафима Александровна показывала мне фотки.
— Чай, кофе? — интересуется он, тоном гостеприимного хозяина.
— Предпочел бы что-нибудь покрепче.
— Есть пиво, как раз две банки оставил, как чувствовал. Крепче него у меня дома ничего не бывает.
— Пиво так пиво, давай тащи.
Пока он стучит дверкой холодильника, я врубаю ящик и сразу переключаю на один из местных каналов. Ровно в восемь часов вечера канал начинает трансляцию вечерней сводки новостей.
Игорь приносит пиво и хочет что-то сказать, но я делаю ему знак помолчать и показываю на телек, дескать, давай пока посмотрим. Мои действия интригуют его. Видно, что ему становится интересно, чем все это закончится. Он молча протягивает мне банку и тоже усаживается перед экраном.
Минуты три мы потягиваем пивко и слушаем «увлекательный» рассказ заместителя губернатора по сельскому хозяйству о проблемах, стоящих перед агропредприятиями региона при подготовке к приближающимся посевным работам. «Вчера на совещании с крупнейшими производителями сельхозпродукции, — увлекшись вещает тот, — я напрямую задал им вопрос, а какого ху… то есть, простите, я хотел сказать, а почему вы…». Однако любителям сельского хозяйства не дано узнать, какой же именно вопрос задал он крупнейшим производителям сельхозпродукции и что они ему на это ответили, так как трансляция перерывается и вместо круглой, отъевшейся ряшки заместителя губернатора, на экране появляется вытянутая, худая и похожая на неправильно слепленный блин кривая рожица Никиты Баландина-Христофорова — популярного местного тележурналиста, собирателя всяческих сплетен, слухов и скандалов, ведущего программы, которая так и называется «Три С». Своей манерой вести передачу, говорить, одеваться и держаться перед камерой, он всячески пытается косить под питерского Невзорова, что ему неплохо удается. Здесь надо уточнить, что генеральным спонсером «Три С», является городская швейная фабрика «Волокно», директор которой был основным конкурентом Федорова на прошлых депутатских выборах, но не смог набрать и половины того количества голосов, что получил его соперник.
— Уважаемые телезрители, — объявляет Баландин-Христофоров, — мы вынуждены ненадолго прервать выпуск новостей для экстренного сообщения. Сегодня нам в редакцию попал сенсационный видеоматериал. На кассете, которая сейчас будет представлена вашему вниманию, заснят фрагмент разговора депутата от 45-го выборного округа Алексея Федорова со своим первым помощником Дмитрием Бедновым. Как сообщил по телефону неизвестный, разговор имел место два месяца назад в приемной директора совместного химико-фармацевтического предприятия «Чезаре», того самого, на территории которого в ночь с четверга на пятницу работниками милиции был обнаружен подпольных цех, где, согласно имеющейся в редакции информации, получали наркотическое вещество с сильным психотропным воздействием. Сам же Беднов в эту же ночь был найден убитым, а директор предприятия, Коцик Юрий Иванович, скончался от травм, полученных им в результате дорожно-транспортного происшествия вечером двадцать третьего февраля.
Я не вижу Игоря, но инстинктивно ощущаю, как напряглось его лицо и пальцы рук судорожно схватились за подлокотники кресла, когда на экране ящика появляются вышеуказанные лица во всем своем великолепии. Съемка сделана правильно, качественной аппаратурой так, что нет ни малейшего сомнения в подлинности действующих персонажей: это Федоров и Беднов. Первый сидит в директорском кресле, слегка поддавшись вперед и навалившись на стол локтями, лицом прямо к объективу. Его помощник, представив зрителям свой правильный, как у артиста, профиль лица, разместился на крутящемся стуле, возле лохматой искусственной пальмы.
— …Мне не нравится, — озабоченно говорит Федоров своему адъютанту, — что это чмо, напирая на свои права совладельца «Чезаре», постоянно сует свой нос в нашу работу. Просто финансовые отчеты о деятельности компании его, видите ли, не устраивают! Приличные дивиденды тоже не устраивают!.. Итальяшек устраивают, а его нет! Настаивает на немедленной инвентаризации не только активов, но и производственных корпусов, всех полезных площадей, а этого нельзя допускать ни в коем случае. Если мы позволим ему замутить эту историю с инвентаризацией, то члены комиссии, рыская по территории, непременно накнокают и наркотики. Говорит, что если я не дам добро на инвентаризацию, он будет поднимать этот вопрос в суде. Слишком любопытным стал господин Аверкиев в последнее время. Надо что-то решать. Что скажешь, Дима?
— Любопытство сгубило кошку, Алексей Михайлович, — ответствует тот и поясняет, — так говорят в Англии.
— Вот и займешься этим! — выносит вердикт Федоров. — И пусть больше не путается под ногами. У нас, слава богу, не Англия и любопытство губит не только котов.
Демонстрация длится еще несколько минут на протяжении которых, Федоров подбрасывает дополнительную парочку весьма огорчительных для своих избирателей и сторонников подробностей своей деятельности. Потом кассету выключают, в телевизоре снова появляется Баландин-Христофоров, который принимается комментировать показанное.
— Считаем нужным напомнить телезрителям, — в частности говорит он, — что упомянутый в разговоре Аверкиев в прошлом руководил «Медфармпромом № 4», превращенным в последствии в совместную фирму «Чезаре». Он и Федоров до недавнего времени были партнерами и основными акционерами этого предприятия с нашей стороны. В конце января текущего года Аверкиев погиб при пожаре собственной квартиры. После этого печального случая, его наследники уступили доставшиеся им акции «Чезаре» Алексею Федорову. Согласно выводам следственной комиссии возгорание в жилище Аверкиева произошло в результате упавшей на пол непотушенной сигареты, а сам хозяин в этот момент находился в состоянии сильного алкогольного опьянения, однако теперь в прокуратуре вынуждены будут изменить официальную точку зрения на причины трагедии. Кстати, нашим правоохранительным органам уже давно пора задать вопрос, а не слишком ли много в окружении Федорова происходит случайных смертей и так называемых «несчастных случаев» с летальным исходом: его шофер, охранник, секретарь-референт, деловой партнер, а теперь директор и главное доверенное лицо. Кто следующий? Не пора ли, наконец, поставить точку в этой траурной эстафете и до конца разобраться с деятельностью господина Федорова, не пора ли…
Я щелкаю пультом дистанционного управления, телевизор гаснет. В комнате становиться тихо, как в мавзолее.
— Теперь ты доволен? — спрашиваю я Игоря.
В ответ он лишь неопределенно пожимает плечами. Молчит.
— Уничтожить Федорова, разве ты не этого хотел? Теперь можешь радоваться: цель достигнута.
— Если только он не успеет слинять далеко и быстро.
— В любом случае вся его организация накрылась, что само по себе, принимая во внимание его влияние и созданный положительный имидж, не так уж и мало.
— Мне мало… Ну да ладно… — мрачно вздыхает он. — Это ты послал кассету на телевидение?
— Угу. Только копию. Оригинал передан в ФСБ и еще одна копия в прокуратуре. Как говорится, издание разошлось массовым тиражом.
