Дарья Калинина - Семь непрошеных гостей
— Да нет! — произнес он. — Вы меня не поняли. Я имел в виду сестру Гризетты. У меня-то у самого только брат был. Да и тот уже пять лет как помер.
Теперь наступил черед подруг удивляться. Никто из прежних соседей по тому дому, где Гризетта жила с детства, не говорил им о том, что в семье Макеевых росла еще одна девочка — сестра Гризетты.
— У Гризетты есть родная сестра? — спросила у старичка Мариша. — А она младше или старше ее?
— Эта сестра — она старшая дочь отца Гризетты, — объяснил председатель. — Но родными девушки были наполовину. По отцу.
—А-а-а! — протянули подруги, поняв, что речь идет об Аньке.
Но говорить старичку, что сестра Гризетты уже никогда, ничего и никому не расскажет о местонахождении самой Гризетты, подруги пока не стали. Решили подождать и послушать. Вдруг еще одна сестра объявится. Бывает же в жизни всякое.
— Матери, как я понял, у них были разные, — произнес старичок, словно что-то вспоминая.
И, неожиданно оживившись, он произнес:
— Знаете, я не любитель всех этих мыльных опер, но тут такая история получилась, что «Санта-Барбара» просто отдыхает.
После этого председатель на одном дыхании изложил подругам в общих чертах историю жизни Макеевых. Только вот о том, что мать Гризетты находится в сумасшедшем доме, сказано ничего не было. По версии старичка, Гризетта росла на руках отца и бабушки. А старшая и вовсе воспитывалась в интернате.
— Но после того, как отец Гризетты умер, эта вторая сестра тут была.
Подруги переглянулись. Это что же получается, Гризетта была знакома с Анькой?
— Скажите, а сама Гризетта еще до смерти бабушки узнала, что она у отца не единственная дочь? — решила уточнить на всякий случай Мариша.
— А как же, — пожал плечами председатель. — Когда Анна Евгеньевна сына схоронила, она как-то сразу резко сдала. Собственность на себя переоформила. А потом ко мне пришла и рассказала эту историю про двух своих внучек.
— Зачем?
— Предупредить хотела, чтобы я не удивлялся, когда после ее смерти завещание будет оглашено.
— Хочу, чтобы ты моей Анечке не препятствовал в права наследования вступить, — произнесла Анна Евгеньевна. — Она моя старшая внучка. Судьбой и нами с сыном обижена была. Так что я хоть после своей смерти хочу справедливость восстановить. И квартиру эту я обеим своим внучкам в равных долях завещаю. Они ее разделят как полагается. На две однокомнатные вполне хватит. Я Гризетте о своей воле уже сказала, с сестрой познакомила. Гризетта со мной целиком и полностью согласна. Она ведь у меня славная девочка.
И, тяжело вздохнув, председатель добавил:
— И после этого разговора я больше Анну Евгеньевну живой и не видел. Слегла. И за несколько дней ушла.
— Давно это случилось?
— Да уж месяца два с половиной с тех пор прошло, — ответил председатель.
— А Гризетта как отреагировала на неожиданное появление у нее сестры? — спросила Мариша.
— Да бог ее ведает! — отозвался председатель. — Я ее и не видел почти. Она, когда и живы были ее отец с бабушкой, от силы пару раз появилась. Да все так мельком. Отец ее и бабушка тут, верно, постоянно жили. А у нее отдельная квартира имеется. Думаю, там она и живет по сей день.
— Но в права наследования они уже вступили? — спросила Мариша.
— Об этом у нотариуса надо спросить, — ответил председатель. — Вообще-то по закону наследники могут это сделать без каких-либо проблем в любое время в течение полугода. А Анну Евгеньевну, как я вам уже сказал, всего пару месяцев назад или чуть больше как схоронили. Так что время у сестер еще есть. Ко мне, во всяком случае, они с бумагами еще не подходили.
После этого старичок заторопился по своим делам. Подруги дружески попрощались с ним. И он отвернулся, начав ковыряться в дверном замке. Девушки встали около лифта и, ожидая его, заговорили о своем.
— У нотариуса спросить насчет Гризетты было бы хорошо, — уныло произнесла Мариша. — Он должен знать.
— Ага, — вздохнула Юля. — Только для этого хорошо бы еще знать, как его фамилия и где нам его искать.
— Нутром чую, что это и есть тот человек, к которому бегала наша Анька со своим наследством. Как же его отыскать?
— Вам нотариус нужен, который наследством Анны Евгеньевны занимался? — неожиданно отвлекся от замка председатель, расслышав разговор двух подруг. — Так я вам могу рабочий телефон Ивана Петровича дать. Сегодня-то уже он не работает. Но завтра с утра вы позвоните к нему в контору. Он там будет. И если сочтет нужным, то вам поможет.
Подруги просто не поверили сначала своим ушам, а потом своему счастью. Неужели они наконец нащупали конец ниточки?! Вот так неожиданно! Бац!!! И им на головы свалилось решение всех их проблем.
— Какие мы молодцы! — похвалила себя и Юльку Мариша, когда, раздобыв телефон нотариуса Алешина Ивана Петровича, уже садились в Юлькин «Рено».
— Если Гризетта знала, что наследство придется разделить с Анькой, — произнесла Юля, — то вполне могла быть этим и недовольна. Бабушке она виду не показала. А про себя решила, что с новоявленной сестрицей делиться не станет.
— И отравила ее?
— Ага, — кивнула Юля. — Кстати, ей это было сделать легче легкого. Пригласила Аньку в кафе, та ей доверяла и за милую душу слопала отравленное угощение.
— Мужу Анька не доверяла, свекрови в городе не было, мачеха Аньки в сумасшедшем доме заперта, выходит, остается одно заинтересованное в смерти Аньки лицо, — произнесла Мариша.
— Ее сестра!
— Да, похоже, завтра, найдя Гризетту, мы закончим наконец наше расследование, — произнесла Мариша. — Как полагаешь, нам стоит это отметить?
— Еще бы! — обрадовалась Юлька. — Конечно, стоит! Что будем пить?
— Предлагаю абсент, — высказалась Мариша, когда они добрались до магазина и встали на мертвый якорь возле прилавка с бесконечными рядами бутылок.
— Абсент! Фи! Гадость какая! — поморщилась Юлька. — И еще возиться со всеми этими примочками, сахар в ситечке жечь, больно это надо! Давай лучше ликер возьмем. В него плюхнул льда, и полный порядок.
— Это сколько же нам ликера нужно? — возмутилась Мариша.
— А что, водку пить? Это вульгарно.
— Тогда вино? — предложила Мариша.
— Ладно, — согласилась Юлька. — Только не то пойло, что продается у нас в магазинах под видом молдавского.
В результате подруги купили бутылочку легкого испанского сухого вина и коньяк, так как у Мариши начинало побаливать горло. И она собиралась лечить его этим напитком.
— Поверь мне, лучше коньяка от горла ничего не помогает, — разглагольствовала она. — Но тут, главное, не упустить момент. Промедлишь, и все, инфекция пойдет глубже и дальше.
— И тогда коньяк не поможет?
— Ну не будешь же ты целиком в нем плескаться, — пожала плечами Мариша. — А нос коньяком полоскать я лично вообще никому не рекомендую.
Еще подруги купили в магазине несколько видов готовых салатиков, так как самим возиться с этим хлопотным делом было недосуг. Малосольных крохотных молоденьких огурчиков, которые в начале зимы уже могли считаться деликатесом. И несколько отличных телячьих котлеток, которые оставалось только кинуть на сковороду и снять ровно через пять минут.
Не забыли подруги и о завтрашнем дне. На завтрак они приобрели вкуснейший питьевой йогурт «Даниссимо» с дыней и клубникой, а также несколько творожных сырков, хлопья, обезжиренное молоко и какие-то нарядные коробочки, в которых находилось полосатое желе.
— Что-то слишком уж много всего набралось, — недовольно бормотала Мариша, разглядывая огромную гору набранных ими продуктов, находящуюся в данный момент на ленте возле кассы.
Юлька еще зачем-то купила замороженные овощи нескольких видов. Тут была стручковая зеленая фасоль, горошек и нарезанная тонкими звездочками морковь. А еще ассорти из трех видов замороженной капусты — брокколи, цветной и брюссельской. В корзине обнаружились ржаные хлебцы, внушительный кусок сыра «Рокфор» и гроздь белого мускатного винограда.
— Сыр и виноград — это закуска для вина, — заявила Юлька. — Гулять, так уж по всем правилам. А что ты не взяла лимон под свой коньяк?
— Фи! — поджала губки Мариша. — К чему перебивать благородный вкус напитка каким-то цитрусом?
С трудом дотащив свои покупки до машины, подруги отправились к Юльке. С собой Мариша прихватила из дому тысячу необходимых мелочей. Тысяча включала в себя — специальную щетку для волос с натуральной щетиной, повседневный набор косметики и всевозможные средства ухода за собой, любимой. Одежду и белье она также захватила, перебираясь к Юльке. Так что комфорт на новом месте был полностью обеспечен. А в собственный дом Маришу совершенно не тянуло.
Ведь там по опустевшим без подлеца-мужа комнатам бродил призрак их былой любви, доводя Маришу, можно сказать, до зубовного скрежета своими идиотскими ухмылками. И особенно сильно Маришу одолевала тоска, когда за окном только-только начинали сгущаться сумерки. В такие моменты она просто готова была бежать из своего дома куда глаза глядят.
