Хеннинг Манкелль - Человек, который улыбался
Валландер потер руки и встал.
– Надо жать, что есть сил, – сказал он. – Анн Бритт, попроси экономистов сделать более или менее толковую и простую схему деятельности Альфреда Хардерберга. Простую, но не упрощенную. Там должно быть все – и скоростные итальянские катера, и скаковые лошади в Фарнхольме, все, о чем мы уже знаем и пока не знаем. А Нюберг займется контейнером. Откуда он взялся и как попал в машину Густава Торстенссона.
– Тогда наш первоначальный план не сработает, – возразила Анн Бритт. – Альфред Хардерберг наверняка заметит наш пристальный интерес к его предприятиям.
– Ничего подобного, – сказал Валландер. – Будем все время придерживаться одной и той же линии – рутинные вопросы, сведения для протокола. Ничего драматичного. К тому же надо поговорить с Бьорком и Окесоном – пора созвать пресс-конференцию. Знаменательный момент – я, по-моему, впервые в жизни выступаю с подобной инициативой. Но давайте немножко поможем осени – напустим туману.
– Я слышал, что Пер Окесон на больничном и лежит дома. Простужен, – сказала Анн Бритт.
– Я ему позвоню, – сказал Валландер. – Он должен прийти, простужен он или нет. Передайте Мартинссону и Сведбергу – оперативка в два.
Он решил пока не рассказывать о ночных событиях.
– Начинаем, – сказал он.
Нюберг вышел. Анн Бритт тоже поднялась, но Валландер попросил ее задержаться. Он рассказал ей, что ему с помощью Стена Видена удалось внедрить наблюдателя в Фарнхольм.
– Твоя идея очень хороша, – сказал он. – Посмотрим, что это даст. Хотя я ничего особенного не жду.
– Лишь бы с ней ничего не случилось.
– Она будет ухаживать за лошадьми и держать ушки на макушке, – сказал Валландер. – Вот и все. Не надо поддаваться паранойе. Альфред Хардерберг не может подозревать всех и каждого в своем окружении в том, что они переодетые полицейские.
– Хорошо бы ты был прав, – сказала она.
– Как там с журналами полетов?
– Работаю. Но вчера «Аванка» сожрала все время.
– Ты отлично поработала.
Он заметил, что Анн Бритт приятны его слова. «Что ж мы всегда так скупы на похвалу, – подумал Валландер. – Зато когда критикуем или сплетничаем, патронов не жалеем».
– Это все, – сказал он.
Она вышла. Валландер подошел к окну. «Что предпринял бы Рюдберг на моем месте?» – по привычке подумал он. И вдруг понял, что у него сейчас нет времени советоваться с ушедшим другом. Он должен верить в себя, в то, что он ведет расследование единственно верным путем.
До ланча он развил бурную деятельность. Убедил Бьорка, как важно провести пресс-конференцию – самое позднее завтра. Обещал, что сам ее проведет, предварительно договорившись с Пером Окесоном, как осветить следствие.
– На тебя не похоже, – сказал Бьорк, – что это тебя вдруг потянуло на гласность?
– Я расту, – сказал Валландер, – становлюсь все лучше и лучше. Говорят, что это никогда не поздно.
Поговорив с Бьорком, он позвонил домой Перу Окесону. Ответила жена и сказала, что не хочет беспокоить Пера – он болен и лежит в постели.
– Температура высокая? – спросил Валландер.
– Если человек болен – он болен, – ответила она уклончиво.
– К сожалению, придется дать ему трубку. Это очень важно.
Через минуту он услышал слабый голос Пера.
– Я болен, – сказал он. – Кишечный грипп. Всю ночь бегал в сортир.
– Я бы не стал беспокоить по пустякам. Но завтра после обеда мы без тебя не обойдемся. Я пришлю машину, тебя привезут и отвезут.
– Я приду, – сказал Окесон. – Не надо машины, я возьму такси.
– И даже не спрашиваешь, почему это так важно?
– Ты нашел убийц?
– Нет.
– Я должен дать добро на задержание Хардерберга?
– Тоже нет.
– Тогда подожду до завтра.
После разговора с Окесоном Валландер позвонил в Фарнхольмский замок. Ответил незнакомый женский голос. Валландер представился и попросил позвать Курта Стрёма.
– У него сегодня выходной, – сказала женщина, – но вы можете попробовать разыскать его дома.
– Догадываюсь, что номер его телефона вы мне не дадите, – сказал Валландер.
– Почему вы так считаете?
– Потому что это наверняка не предусмотрено вашими детальными предписаниями по части безопасности.
– Вовсе нет, – сказала она и продиктовала ему номер.
– Пожалуйста, поблагодарите от моего имени господина Хардерберга за беседу.
– Он в Нью-Йорке.
– Значит, передадите, когда приедет. Он надолго уехал?
– По нашим расчетам, он вернется послезавтра.
Повесив трубку, он задумался. Что-то изменилось. Может быть, Альфред Хардерберг приказал, чтобы все его подручные забыли про высокомерие и безоговорочно выполняли все требования истадской полиции?
Валландер набрал номер Курта Стрёма. Длинные гудки продолжались целую вечность, но ответа он так и не дождался. Он позвонил Эббе и попросил узнать адрес Курта Стрёма. Ожидая ее звонка, он принес кофе, отхлебнул и тут же вспомнил, что нарушил данное самому себе слово – так и не позвонил Линде. «Вечером обязательно позвоню», – решил он.
В двадцать минут десятого утра он уже ехал в Эстерлен. Эббе очень быстро удалось выяснить, что Курт Стрём живет в небольшом доме поблизости от Глиммингехюса. Эбба прекрасно знала эти места, поэтому он попросил ее нарисовать, как туда добираться. Телефон Стрёма не отвечал, но у Валландера все равно было чувство, что он дома. Может быть, вышел в сад. Проезжая Сандскутен, он вспомнил, что ему рассказывал Сведберг об обстоятельствах увольнения Стрёма из полиции, и попытался представить себе реакцию Стрёма на его визит. Несколько раз ему приходилось видеть полицейских, привлекавшихся к ответственности, и он не имел никакого желания эти случаи вспоминать. Но Валландер прекрасно понимал, что разговора на эту тему избежать не удастся.
Эбба нарисовала целую карту, причем так толково и подробно, что Валландер без труда нашел правильную дорогу. Наконец он остановился у ряда типовых побеленных домиков на восточной окраине Глиммингехюса. Дом Стрёма окружал небольшой ухоженный сад, наверняка очень красивый весной и летом. Две овчарки залаяли в стальной клетке. Гараж был открыт, в нем стояла машина, и Валландер понял, что не ошибся – Курт Стрём был дома. К тому же долго ждать ему не пришлось – из-за дома появился сам Стрём, одетый в комбинезон. В руке он держал мастерок. Увидев Валландера, Стрём остановился как вкопанный.
– Надеюсь, что не побеспокоил, – сказал Валландер. – Пытался позвонить, но никто не ответил.
– Надо замазать трещины в отмостке, – сказал Стрём вместо приветствия, – а зачем ты приехал?
«Он явно насторожен», – отметил Валландер.
– Мне надо кое о чем тебя спросить, – сказал он. – Вели собакам заткнуться.
Курт Стрём что-то рявкнул, и овчарки мгновенно затихли.
– Давай пройдем в дом, – предложил он.
– Не стоит, – сказал Валландер. – Поговорим здесь. Много времени это не займет.
Он оглядел сад.
– Хорошо живешь, – похвалил он. – Это не то что квартира в Мальмё.
– Мне и там было неплохо. Отсюда ближе до работы.
– А ты разве один? Я слышал, ты был женат.
Глаза Стрёма стали ледяными:
– А с какой стороны тебя касается моя личная жизнь?
Валландер поднял ладони, извиняясь.
– Ни с какой, – сказал он. – Но ты же знаешь, когда коллеги встречаются, сразу вопросы – как ты? Как семья?
– Я не твой коллега, – вызывающе сказал Стрём.
– Но был когда-то! Разве не так?
Валландер решил поменять тон. Стрём явно стремился к конфликту. Такие, как он, привыкли уважать только силу.
– Ты что, приехал расспросить меня о семье? – спросил Стрём.
– Нет, – улыбнулся Валландер, – ты прав. Просто из вежливости напомнил тебе, что когда-то мы были коллегами.
Стрём побледнел. Валландер испугался, что он сейчас на него бросится с кулаками.
– Ладно, забудем, – сказал он. – Давай поговорим об одиннадцатом октября. Понедельник, шесть недель назад, вечер. Ты же знаешь, о каком вечере я говорю?
Стрём кивнул, ожидая продолжения.
– У меня, собственно, только один вопрос, – сказал Валландер. – Но сначала давай условимся. Меня совершенно не устроит, если ты начнешь избегать ответов и ссылаться на ваши фарнхольмские правила безопасности. Если будешь юлить, я тебе устрою веселую жизнь.
– Испугал, – усмехнулся Стрём. – Ничего ты мне «устроить» не можешь.
– Ты так уверен? Могу, например, свозить тебя в управление и сделать так, чтобы об этом узнали все, могу начать звонить в замок десять раз на дню и просить тебя к телефону. Твои хозяева сразу насторожатся: а почему это полиция так интересуется нашим шефом охраны? Не уверен, что они знают о твоем прошлом. Во всяком случае, это им не понравится. Не думаю, что Альфред Хардерберг заинтересован в скандалах вокруг Фарнхольма.
