Анна и Сергей Литвиновы - Ideal жертвы
Я вскинула глаза и застонала от ужаса: Константин.
Как он здесь оказался? Пронеслись мысли: мой обожатель Рычков все-таки предал меня. И седой карлик послал своего подручного, Костю, разбираться со мной...
Мой враг заглянул в машину и пробормотал:
– Понятно. Хозяйскую дочь решила похитить... Ну-ну...
И я поняла: на этот раз для меня все кончено.
* * *Из тайного дневника.
Женщины, даже самые лучшие, в действительности не умней куриц. Взять бедняжку Бэлу. Неплохое образование, и английским владеет в совершенстве, и книг перечитала столько, что иному кандидату наук не снилось. Но обмануть ее оказалось просто элементарно. Всего лишь до одури, до бесконечности вешать на уши лапшу: «Ты такой интересный человек, милая, ты замечательно рассказываешь, и мне так жаль, что ты одинока, я так хочу тебе помочь...» И все. Бедная толстушка «плывет» и готова поверить любой твоей глупости.
Лилька, инструкторша по шейпингу, та совсем другая. Образования – максимум девять классов и то на сплошные тройки. Но обвести ее вокруг пальца совсем непросто, этой дамочке цепкости, хитрости, хватки не занимать. Готова зубами выгрызать для себя лучшую долю, сметая на своем пути всех и вся. Но в отношениях с мужчинами, как и все женщины, доверчива и наивна. Достаточно участливо на нее взглянуть, пожалеть, приласкать – и начинает таять в твоих руках, как пластилин.
...Однако прочь снисходительный тон. Я могу подсмеиваться над моими дамами сколько угодно, но обязан признать: именно они помогли мне сделать карьеру. И только благодаря им я сейчас успешен, самодостаточен и счастлив. И очень скоро добьюсь еще большего, много большего.
* * *Из аналитической записки.
Препарат, называемый «прививкой альтруизма», разрабатывался Старцевым Г.С. на протяжении пятнадцати лет и имеет следующий механизм действия. В первые минуты после его приема человек испытывает состояние подъема, бодрости, переходящей в эйфорию, его манеры становятся дурашливыми, речь бессвязной, взгляд блуждает. По мере всасывания средства в кровь вышеописанные симптомы проходят, веселость сменяется полной апатией. Человек делается безучастен, отвечает на вопросы с видимой неохотой, однако при этом вполне адекватен, сознание сохранено. Далее – примерно через два часа после инъекции – наступает фаза полной парализации воли. На этой стадии испытуемый, по-прежнему находясь в полном сознании, способен выполнить любой отданный ему приказ – вплоть до убийства, членовредительства или самоубийства.
Дозировка препарата рассчитывается на килограмм веса и, как правило, составляет от двух до трех куб. см.
Антидота не выявлено.
Психологических возможностей противостоять воздействию препарата нет.
Исходя из вышесказанного, следует считать «прививку альтруизма» чрезвычайно опасным изобретением.
Лиля
Человек, сидящий в машине, находится изначально в проигрышном положении в сравнении с тем, кто снаружи, но ярость придала мне силы. Я чудом ухитрилась провести контрприем и оторвать руку врага от своей ключицы. Я выскочила из автомобиля, разъяренная как фурия. Полезла в карман за нунчаками, выхватила их... Но... Правильно говорят: если обнажаешь оружие, должен ни секунды не сомневаться, что применишь его. И действовать без промедления. А я... Я на секунду дрогнула. Костя стоял передо мной такой красивый и улыбался. Он, казалось, вовсе не собирался со мной драться.
– Хватит разборок, – миролюбивым тоном молвил Константин. – У нас с тобой очень мало времени.
– У нас с тобой?! – воскликнула я. – И ты смеешь это говорить?!
– Ты что, до сих пор не поняла? Мы играем в одной команде.
Я просто опешила:
– Да как только у тебя наглости хватает?! После того, что ты там, в подвале...
– Лиля. Это была лишь игра, – терпеливо повторил он.
– Я тебе не верю.
– Веришь не веришь, нам надо отсюда уматывать. Давай ключи!
– Ага, и ты отвезешь меня прямо в лапы Арсению Арсеньевичу.
– Давай ключи! – прошипел он. – Быстро! Ты что, не слышишь?!
От дома доносился топот ног. Видимо, охранники, вырубленные мной, очнулись.
Я протянула Косте ключи от машины. Была не была! Какая разница: сам он отвезет добычу в лапы седому карлику или меня схватят телохранители директора.
Мы впрыгнули в автомобиль. Анжела весь наш разговор просидела в машине. Кажется, она совсем не боялась и воспринимала происходящее, как телесериал, вдруг случившийся наяву – ей было интересно.
Костя нажал на газ. С визгом шин иномарка вылетела на подъездную дорожку.
Я оглянулась и увидела, как к нам бегут двое очухавшихся охранников. По их лицам струилась кровь. В руках зажаты бесполезные в данном случае газовые пистолеты.
Мы вихрем пронеслись по саду. Ворота особняка были закрыты.
– Держитесь, девочки! – выкрикнул Костя, поддал газу и въехал капотом в самый центр ворот. Удар! Послышался скрежет мнущегося металла. Подушки безопасности каким-то чудом не сработали – ворота распахнулись настежь.
Ура! Мы оказались на территории поселка. Я оглянулась. Нас никто не преследовал. На лице Анжелы, сидящей сзади, были написаны восторг и азарт. Кажется, происходящее нравилось юной барыньке. Она явно воображала себя героиней боевика.
Теперь оставалось преодолеть шлагбаум на выезде из поселка – но по сравнению с коваными воротами это препятствие представлялось мне ерундой. И правда: завидев наш бешено мчащийся автомобиль с покореженным капотом, сторож счел благоразумным сам поднять шлагбаум.
Мы вылетели на дорогу. Мимо нас понесся весенний лес: высоченные сосны и неумолчный щебет птиц. Я перевела дух.
Константин сидел за рулем невозмутимый и сосредоточенный. Машина легко ему подчинялась. Бензина и покрышек он не жалел. По извилистой трассе мы мчались со скоростью сто пятьдесят километров в час, только погромыхивал поврежденный капот.
– Что происходит, Костя? – тихо спросила я.
Я не понимала, кто он: враг, друг? Я совсем запуталась. Не знала, куда мы едем: прямо в лапы к седому карлику? Или в милицию? Или, напротив, убегаем куда глаза глядят?
– Потом, – сквозь зубы процедил кадровик. – Сейчас некогда. Я все тебе расскажу потом.
– Тогда скажи: куда мы едем?
Он по-прежнему был немногословен.
– Увидишь. Но, уверяю тебя: я играю на твоей стороне. Я твой друг.
– С каких пор?
– Всегда, – тихо молвил Константин, оторвался от дороги и заглянул мне в лицо. Я готова была поклясться, что в его взгляде светилась любовь. – Неужели ты не поняла? Я был твоим другом всегда.
Смущенная любовным огнем, которым сияло его лицо, я отвернулась и пробормотала:
– Следи за дорогой.
– Да, – усмехнулся Костя, – сейчас не время для чувств-с. Давай определимся, что делать. Ты лучше меня знаешь Кирсановку и окрестности. Нам нужно уединенное место, подъезды к которому просматриваются издалека.
– Зачем?
– Мы выручаем твоего сына, ты забыла?
...Мы остановили машину на Хмельном холме. Он находился в десяти километрах от Кирсановки и был любимым местом отдыха горожан – тех, кто имел машины или хотя бы мотоцикл. О популярности возвышенности свидетельствовали многочисленные следы кострищ и кучки пустых бутылок и банок. Местечко совсем неприглядное и даже жутковатое. Зато с холма просматривалась вся территория на многие километры вокруг: необозримые поля, уже кое-где зеленеющие, и перелески. Недалеко вилась речка Кирсановка – обычно ее курица вброд перейдет, но по весне она разлилась и неслась бурным потоком. Соединял берега реки деревянный подвесной пешеходный мостик. Сейчас вода подступила прямо к доскам.
Мы вылезли из машины. Константин деловито оглядел окрестности.
– Мы устроим здесь пикник? – тоненьким голоском, великосветским тоном поинтересовалась Анжела.
Она по-прежнему воспринимала происходящее, как забавное приключение, как игру – и слава богу. «Как там чувствует себя мой сын? – вспыхнуло у меня в мозгу. – Боится? Переживает? Плачет?» Мысль о нем не отпускала меня ни на минуту, но сейчас, при виде Анжелы, сердце особенно сжалось. Я знала: что бы ни случилось дальше, я не смогу причинить девочке вред. В том, что седой карлик и его подручные столь же бережно отнесутся к моему Максимушке, уверенности у меня не было.
Девчушка продолжила щебетать:
– Если пикник, жаль, что вы не позволили мне переодеться. У меня есть прелестное платье для выезда на природу, и шляпка, настоящая английская. Еще корзина для пикников, и кукла, для поездок за город, для нее я тоже купила специальную корзинку...
Я отошла в сторону, чтобы не слышать ее щебетание. Тонкий голосок Анжелы разрывал мне душу.
Константин спросил у меня:
– К тому мосту, – он указал на деревянный переход над водами Кирсановки, – можно подъехать с противоположной стороны?
