Анна и Сергей Литвиновы - Ideal жертвы
Загадочно улыбаясь, я покачала головой. Бог знает, чего мне стоили моя легкость и кокетство, и рука, вывихнутая Кириллом и вправленная Машкой, до сих пор болела, а главное: мой мальчик был у них, этих тварей! Впрочем, о Максимке ради него самого я запрещала себе думать.
– Жаль, что вы настолько увлечены футболом, – загадочно сказала я.
– А что? – немедленно встрепенулся Рычков.
– Хочу пригласить вас прогуляться по парку.
– Но... мы ведь с вами недавно гуляли... – слегка растерялся отставник.
Ах, ну да. Всего лишь пару часов назад – когда Рычков пытался предупредить меня о надвигающейся опасности. Сейчас кажется – это было в другой жизни.
Однако я не растерялась и призывно промурлыкала:
– Ну, то было вечером, а теперь ночь. Куда романтичней: уже совсем стемнело, и соловьи поют.
Насчет соловьев я приврала: рано еще для них. К тому же за окном гулял такой холодный ветер, что даже воробьи – и те заткнулись. Но как еще было выманить моего воздыхателя из номера?
– О! Ради прогулки с вами, Лилечка, я готов забыть не только про футбол, но и про все на свете.
– Тогда одевайтесь. – Я уселась в хозяйское кресло и уткнулась в телевизор. – Обещаю, не буду за вами подглядывать.
Пока Рычков за моей спиной натягивал рубашку и брюки, наши забили четвертый гол, текущий счет сравнялся со счетом окончательным, и мой седовласый воздыхатель мог отправляться на прогулку с легким сердцем. Он уже ничего не терял и, видимо, надеялся хоть что-то от прогулки получить.
Несмотря на поздний час, цивильные брюки Рычкова были идеально отутюжены, в ботинках отражалось электричество, и куртку он надел уже другую, новехонькую, довольно-таки щегольскую. С таким мужчиной и прогуляться не стыдно. На улице я нежно взяла отставника под руку и исподволь повлекла в сторону заброшенной оконечности санаторного парка.
Хоть сердце мое и разрывалось от горя, от беспокойства за Максимушку и нетерпения, я не позволила себе сразу брать быка за рога. Однако все равно: с Рычковым я собиралась играть с открытыми картами. Он, может, и откажет мне в помощи – но не заложит, не донесет. Или я ничего не понимаю в мужчинах.
Когда мы сошли с тротуара и зашагали по тропинке средь бурелома (путь нам освещала луна), я поведала Петру Архиповичу о сегодняшних происшествиях. Правда, далеко не во всех подробностях. Я не рассказала о роли Машки, не стала распространяться и о том, чем промышляют начальник санатория и его приспешники и что у них на уме. Зато сделала акцент на похищении Максимушки. Рычков принял мое повествование близко к сердцу.
– Ах, мерзавцы!.. Сволочи!.. Негодяи!.. – временами восклицал он.
Наконец, когда мы достигли беседки, моя история подошла к концу. Мы остановились. Я отпрянула от моего ухажера, потом повернулась к нему и положила обе руки ему на плечи. Я знала, что он видит перед собой: прекрасное девичье лицо с мерцающими в полутьме умоляющими глазами.
– Петр Архипович, вы мне поможете?
– Но я не понимаю, чем могу...
– Тсс, – я приложила палец к его губам. – Просто скажите: да или нет.
– Помочь? Но в чем?
– Да или нет?
Он еще секунду поколебался, потом махнул рукой:
– А, в конце концов, я этому мерзавцу-директору присягу не приносил!
Я придвинула свое лицо совсем близко к его, и тогда он прошептал изменившим ему голосом: «да». И я поцеловала его в губы.
Положительный условный рефлекс у мужчин следует всякий раз закреплять маленьким, но приятным вознаграждением.
Поцелуй длился ровно до того момента, пока мой бедный влюбленный не захотел большего и не обхватил меня за талию сильными руками. Тогда я вырвалась из его объятий и отпрыгнула.
– Петр Архипыч! – взмолилась я. – Сейчас не время!
– Мы с тобой поцеловались, значит, можем говорить друг другу «ты».
– Хорошо, Петр... Знаете, то есть знаешь, когда все кончится, а я очень надеюсь, что с вашей помощью все закончится хорошо... Тогда я – заметьте, не вы, то есть не ты, а я – сама приглашу тебя в «Ротонду» и угощу чем-нибудь вкусненьким, мы с тобой разопьем бутылку шампанского, потом пойдем ко мне, и никого не будет дома...
Обещать, обещать и обещать – таким способом можно великолепно отделаться от мужика, если ситуация заводит тебя не туда, куда ты стремишься. Правда, этот метод годится только в отношении джентльменов, подобных Рычкову. Прямодушных и восхищающихся тобой. С твердолобым Мишаней, моим первым мужчиной, он, помнится, не сработал. В ответ на посулы, что я расточала, последовала искусно выполненная подножка, и через минуту Миха уже взгромоздился на меня, притиснул к земле и впился в губы... Может быть, поэтому я до сих пор в глубине души предпочитаю мужчин, которые не рассусоливают, а действуют...
Однако отставник оказался, как я и предполагала, из разряда тех, кто соглашается слушать сладкие песни. Когда Рычков успокоился и восстановил дыхание, я твердо сказала:
– Хочу быть до конца честной и рассказать тебе свой план. А ты, как человек военный, поправишь меня.
Я поделилась с ним своей идеей. Однако после моего повествования первой реакцией Рычкова было решительное:
– Ничего у тебя не получится.
– А вдруг?
– Вдруг только кошки родятся, – хмуро ответствовал бывший подполковник.
– А если ты мне поможешь? – задала я ключевой вопрос.
– Помогу? Как?
– Хотя бы подвезешь меня до места, а потом будешь ждать нас в машине.
– О господи! Лиля! Ничего не выйдет! Тебя просто убьют!
– Я удивляюсь, Петр, – нанесла я удар ниже пояса, – как ты дослужился до подполковника? Ты ведь самый настоящий паникер!
– На слабо меня берешь? – разгадал мой маневр отставник.
– Беру, – не стала отрицать я.
Минуту поразмыслив, Рычков молвил:
– Если я откажусь, ты все равно поедешь?
– Поеду.
– Будешь действовать в одиночку – шансов останется еще меньше.
– Не отрицаю.
Мой преданный поклонник продолжал рассуждать:
– У тебя в одиночку вероятность успеха один на миллион... Если вступлю я, появится один на сто тысяч... Все равно крайне мало... Но, – он скупо улыбнулся, – все-таки чуть больше... Эх, была не была! Мой ответ – да!
Что ж, ура! Рычков мне поможет.
Нам с ним оставалось только выработать точный план и действовать.
...Назавтра у меня был выходной. Рычков планировал отпроситься с дежурства.
Лучшее время для того, чтобы осуществить наш план, сказал мой воздыхатель, три часа дня. Все учителя уезжают, охрана расслабляется после обеда...
Рычков обещал довезти меня до особняка – у него имелись старенькие «Жигули» – «пятерка». Мы договорились встретиться в два часа дня возле автовокзала в Кирсановке, в боковом переулке, где мало прохожих и никто меня не заметит...
Утро я провела дома. Успокаивала маму и уверяла ее, что она нисколечко не виновата в исчезновении Максимушки. Нелегкое занятие, если учесть, что у меня самой сердце разрывалось на части.
Ближе к назначенному сроку я откопала на антресолях свое старое верное оружие, которым не пользовалась уже сто лет. Поместила его под замшевый пиджачок и поехала на маршрутке на автовокзал. Я с облегчением вырвалась из дома. Мне было легче действовать, легче делать хоть что-то – пусть заведомую глупость! – чем сидеть в квартире, казавшейся без Максимки такой пустой, и лить слезы.
На место встречи с влюбленным отставником я прибыла раньше времени. В нетерпении позвонила ему на мобильник: ну где он там? Однако телефон Рычкова не отвечал. В мою душу закралось нехорошее предчувствие.
Чтобы унять волнение, я мерила переулок шагами. Наконец часы показали два. Мой соратник не появлялся. Я снова позвонила ему. В трубке раздавались лишь безнадежные длинные гудки. Что случилось с Петром Архипычем?
Прошло еще четверть часа. Я опять набрала тот же номер. И снова – нет ответа.
Что происходит? Отставник испугался и решил выйти из дела? И трусливо не отвечает на мои звонки? Я не могла в это поверить: чтобы бывший офицер так поступил? Он казался мне самым ответственным человеком из всех, кого я встречала в своей жизни... К тому же он влюблен в меня...
Но у меня уже, увы, имелся негативный опыт, и совсем недавний – когда люди, казавшиеся очень близкими, подло меня предавали. Взять того же Константина... В нынешние времена ни в ком нельзя быть уверенной. Любой человек – теперь, после истории с кадровиком, я в этом не сомневалась – буквально любой, даже кажущийся образцом влюбленности и преданности, способен подло изменить и подставить тебя.
А, может... Ужасная догадка пронзила меня. Может, Рычкова схватили люди директора санатория – седого карлика? Может, они прознали про наш план? И сейчас выпытывают у Петра Архиповича подробности задуманной нами спецоперации?.. Тогда... Тогда и мне, конечно, несдобровать...
Но что я могла поделать? Возвращаться, несолоно хлебавши, в санаторий? Нет, в любом случае я должна довести задуманное до конца. Пусть у меня мало шансов. Пусть даже, как говорил тот же Петр Архипович, их нет совсем. Я не могу сидеть сложа руки и ничего не предпринимать для спасения Максимушки...
