Нина Васина - Приданое для Царевны-лягушки
- Жрачку, - простонал Платон.
- То есть - на обжорство. А что у таких людей считается красотой? Как бы не ошибиться, Платон Матвеевич. Может быть, они тело меньше ста десяти килограммов и рассматривать не будут на предмет всяких красот?
- Тебя не на жрачку пригласили! А для демонстрации красоты. В нашей компании есть две женщины, так что потребности в созерцании центнера женских прелестей уже полностью удовлетворены. А понятие о красоте, как мы недавно выясняли с Веней, - это вещь сугубо индивидуальная. Я вообще не понимаю, откуда эти слухи пошли? Любой из обжор в состоянии привести с собой самую дорогую фотомодель, укладывающуюся в стандарты до миллиметра. Чего же они хотят?
- Перестань нервничать, все будет в порядке.
- Действительно, - сник Платон. - У меня совсем мозги запарились, если я нервничаю по такому идиотскому поводу. Просят привести невестку. Ты - невестка?
- И даже вдова, - кивнула Илиса.
- Значит, будет им овдовевшая невестка.
Он заснул там же, на лежанке, и, когда захрапел, был заботливо укрыт одеялом.
Проснулся Платон от смеха. Кто-то смеялся, весело и самозабвенно. Платон не удержал улыбки, так это было заразительно даже на расстоянии.
- Проснулся, - заметила Илиса. - Нравится тебе мой будильник?
- Очень. А где это?
- В коридоре.
- Который час?
- Восьмой. Вставай, Платон Матвеевич, у тебя дела.
- Опять - дела? - Платон сел. - Что, позвонили?
- Позвонили, но не о Веньке. Нашли два женских тела, просят прийти на опознание.
- Не пойду я ни на какие женские тела! - возмутился Платон.
- Одно подходит по описанию Лужане. Я оставила заявление в милиции о происшествии на катере. Дала описание Вени и Лужаны.
- Ерунда! Гимнаст говорил, она не могла утонуть.
- Платон Матвеевич, придется ехать. У меня плохое предчувствие.
- У тебя предчувствие, вот ты и езжай. А я на женские тела не поеду. Только осмотра покойников мне с утра не хватало!
- Мы должны поехать. Пожалуйста, сделай мне одолжение! - процедила сквозь зубы Илиса.
- Ничего себе, одолжение - опознать с утречка двух утопленниц!
- Если ты сейчас же не поднимешь свою задницу и не поедешь со мной в морг, не будет тебе завтра красавицы невестки на обжираловке!
- Ах вот как - шантаж? - встал Платон Матвеевич.
- Я долго просила, - сменила тон Илиса.
- Куда нужно ехать?
- На Арсенальную улицу.
- Так это же черт знает где!
- Я могла бы сказать, что нужно попросить привезти утопленниц сюда, в квартиру, чтобы ты сильно не напрягался, но это будет ужасный юмор, да?
- Отвратительный, - содрогнулся Платон.
- Тогда иди ешь тосты с яйцами.
- Это что, из той же серии? Какие тосты? Какие яйца? Я никогда не видел утопленниц, не представляю, что будет с моим желудком.
- Отлично. Я так и думала и ничего не приготовила. Пошли?
Направляясь к выходу, Платон заглянул в кухню. Действительно, на столе пусто и чисто.
По дороге они не сказали ни слова. В морге пришлось ждать почти полчаса.
- Платон Матвеевич, - прошептала Илиса, когда они просидели в коридоре на шатающихся стульях минут двадцать. - Я не могу туда идти. Я боюсь. Вид смерти сильно повредит моему энергетическому полю.
- Неужели?.. - Платон покосился на оборки ее многоярусной цветной юбки. Поэтому ты нарядилась, как для балагана? Одна шляпка с кружевами чего стоит.
- Ты не мог бы зайти туда один посмотреть на них. Сначала - на Лужану, а потом на Аврору.
- Как - на Аврору? - дернулся всем телом Платон, разворачиваясь.
Стул издал предсмертный скрежет.
- Мне кажется, что Аврора тоже там, - прошептала Илиса. - Я взяла с собой фотографию. - Она открыла небольшую сумочку и достала что-то в конверте.
- Не нужно мне фотографий! Если они имеют такой... такое состояние, что я не смогу их узнать визуально, то фотографии тоже не помогут!
- Нормальное у них состояние. Авроре пришлось потратить время на поиски, значит, они утонули недавно. Это фотография татуировки на спине Лужаны.
- Ты настояла на моем приезде сюда, а теперь говоришь, что не можешь опознавать?
- Я потому так и настаивала, что не могу. Очень тебя прошу. Представь, что я - твой ребенок. Ты бы потащил маленькую дочку в ту комнату опознавать бывших домработниц своего брата?
- Замолчи! - прошипел Платон, топнул ногой, и стул под ним развалился.
Еще через пятнадцать минут от когда-то гордого, уверенного в себе и спокойного Платона Матвеевича не осталось и следа.
- Не пей, это гадость, настоящая отрава, - жалобно предупредила его Илиса, когда Платон открывал зубами пробку на водочной бутылке, купленной в киоске недалеко от морга.
- А вот теперь - ты поведешь! - объявил он, ополовинив бутылку.
Илиса села за руль и обнаружила, что достает до педали только носком туфли. И то, если тянуться изо всех сил.
Платона такой поворот дела рассмешил.
- Ты опознал Лужану? - спросила Илиса, дождавшись, пока он отсмеется.
- Да, - кивнул он.
- И Аврору?
-Да.
- И как... они?
- Говорят, их нашли вместе у Елагина острова. Совершенно запутавшихся в сетях. Ничего выглядят. Прилично. Там недалеко есть Серафимовское кладбище, а при нем - церквушка. Вероятно, туда монашенка Лужана после заплыва в Губе и подалась. Как ее Аврора вычислила - это вопрос, но вычислила. На сегодняшний день у них больше утопленников нет. Будем тут сидеть и ждать, когда появится еще кто?
- А что делать? - спросила Илиса. - Ловить такси?
- Боюсь, это не выход. Я бы не рискнул бросить в таком месте джип.
- Ладно, - кивнула Илиса и вышла из машины.
Ее не было минут пять. Вернувшись, она привела за руку высокого тощего парнишку лет двадцати в спецовке и с черными от машинной смазки руками автослесаря. Парнишка, ни слова не говоря, сел за руль, Илиса - сзади. Платон только хмыкнул, когда при выезде с Литейного моста лихой шофер стал копаться своими руками в бардачке - искал сигареты.
- Здесь не курят, - заметил Платон.
- А жаль, - флегматично заметил водитель.
Выбрав оптимальный путь, он довез их к дому в два раза быстрее, чем Платон доехал до Арсенальной.
- Карбюратор барахлит, - это было второе, что сказал умелец.
Когда Платон и Илиса вышли, он с непроницаемым лицом уехал на джипе.
- В чем дело?.. - опешил Платон.
- Не беспокойся. Вечером он пригонит его сюда, во двор.
- Ладно, - согласился Платон. - Не буду беспокоиться. Раз ты знаешь этого человека...
- Я его первый раз вижу. Он честный парень. Сказал, что ему нужна машина до вечера. Согласился нас подвезти. Услуга за услугу.
- Подвезти?.. - повысил голос Платон.
- Сам виноват - зачем пил?
- А я тебе сейчас расскажу с самого начала, зачем я пил! Ты решила покататься по заливу на прогулочном катере, но тебе было скучно одной, и ты взяла с собой Вениамина и монашенку Лужану... Не надо меня толкать в задницу! Я сам дойду. Знаешь, что было дальше? Монашенка утопила Вениамина, а Аврора тогда... Подожди, а вдруг нам понадобится машина сегодня?
- Не понадобится, - тяжело дышит Илиса сзади. - Ты будешь спать весь день.
- Запыхалась? - обернулся Платон. - Ну извини, я немного побузил. Иди ко мне на руки. Давай-давай, вот так, молодец. Что у нас? Астма? Молчишь... Ладно, придется заняться твоим здоровьем.
Он донес девчонку в пышных юбках до разложенного в гостиной дивана. Даже дверь открыл, прижимая ее к себе одной рукой. Бережно усадив Илису, постоял над нею, покачиваясь, и попросил:
- Ладно, я съездил в морг, скажи теперь, где Венька?
- Его не найдут, - ответила Илиса и добавила: - Нам нужно вымыть как следует руки. Я очень хочу их вымыть, а ты?
- Хватит уже водить меня за нос, - Платон пошел за нею в ванную. - Ты думаешь, что можешь все рассчитать, предусмотреть, да?
- Я так не думаю.
- Думаешь, самая умная, да?
- Ты у нас самый умный. Ты всех провел. Иди в кровать, я тебя раздену.
- А кофе горький будет?
- Нет.
- Ну давай, подари мне иллюзию счастья, покажи Алевтину.
- Ты пьян. А пьяным иллюзии ни к чему.
Поздно ночью зазвонил телефон. Платон дождался звука шагов в коридоре. Вот за спокойными пробежали еще одни, быстрые и легкие. А это что? Явно тяжелые, мужские... Что же это такое, не квартира - балаган!
Пыхтя, он с большим трудом встал - на часах три двадцать. От долгого лежания тело отказывалось быстро повиноваться. Выйдя в коридор, Платон никого не обнаружил. Он пошел в кухню, на свет. Гимнаст и Илиса сидели за столом друг напротив друга. Перед ними горела свечка на блюдце, они смотрели на нее, не дыша.
Нависнув над столом, Платон сначала вгляделся в лицо Илисы. Его сильно поразило это лицо - настолько оно было безжизненным, с застывшими неморгающими глазами. Но Гимнаст удивил Платона еще больше - тот смотрел на свечку жалобно, почти молясь лицом, сведенным в судорогу страдания. На ум не шло ни одно из известных Платону определений такого странного состояния присутствующих. Вот Венечка... Венечка бы сказал...
