Камилла Лэкберг - Вкус пепла
— Я связывался с вами три недели тому назад. Я работаю в отделе по борьбе с сексуальной эксплуатацией детей, и мы занимаемся сетью, распространяющей детскую порнографию. В ходе расследования мы наткнулись на фигуранта из вашего округа, поэтому я и связался с вами.
Патрик почувствовал себя полным идиотом, но он действительно не понимал, о чем говорит собеседник.
— С кем из наших вы тогда общались?
— Вас не оказалось на месте, так как у вас был свободный день по уходу за ребенком, и я связался с неким… Сейчас проверю… — Стало слышно, как на том конце провода перелистывают еженедельник. — Ага, нашел! Я говорил с неким Эрнстом Лундгреном.
У Патрика от злости потемнело в глазах. Перед внутренним взором встала картина, как он обеими руками хватает Эрнста за глотку и начинает душить, однако он ответил с напускным спокойствием:
— Очевидно, у нас в участке случились какие-то неполадки со связью. Может быть, вы могли бы повторить мне эту информацию, и тогда я проверю, что с тех пор было сделано.
— Да, разумеется, я могу повторить.
Ларс Карлфорс рассказал в общих чертах, чем занимается его отдел и с чего началась работа по борьбе с распространением детской порнографии, которая сейчас стояла у них на первом месте. Когда он подошел к тому, какую помощь мог бы оказать в этом расследовании участок Танумсхеде, Патрик чуть не задохнулся. Он заставил себя спокойно дослушать все до конца, пообещал заняться этим делом в первую очередь и завершил беседу обычными вежливыми фразами. Но затем он вскочил, не успев еще положить трубку, в два прыжка очутился у двери и рявкнул на весь коридор:
— Эрнст!
Эрика сидела одна, пытаясь привести в порядок мысли, и вдруг снова раздался стук в дверь. От неожиданности она вздрогнула и, уже догадываясь, кто мог прийти, пошла открывать. На пороге стояла Шарлотта — без верхней одежды, и, судя по ее виду, можно было подумать, что она всю дорогу бежала. На лбу у нее виднелась испарина, а тело сотрясала неудержимая дрожь.
— Господи, на кого ты похожа! — невольно воскликнула Эрика, но тотчас же пожалела о своих словах и поторопилась поскорей затащить Шарлотту с холода в дом.
— Я не помешала? — жалким голосом спросила гостья.
Эрика энергично помотала головой:
— Разумеется, нет! Я всегда тебе рада, ты же знаешь.
Гостья только кивнула. Она все еще тряслась от холода и стояла, обхватив себя руками. Волосы ее прилипли ко лбу от пота и уличной сырости, одна прядь свисала на глаза. Она была похожа на брошенного, мокрого и несчастного щенка.
— Чаю хочешь? — предложила Эрика.
В глазах Шарлотты ей почудилось что-то от затравленного зверя, добавившееся к мрачному выражению, которое не проходило у нее со дня смерти Сары, однако предложение она приняла с благодарностью.
— Посиди, я сейчас приду, — попросила Эрика и отправилась в кухню.
По пути она заглянула в гостиную к Майе и убедилась, что ребенок сидит довольный.
— Если я сяду, то промокнет диван, — сказала Шарлотта с таким выражением, точно речь шла о конце света.
— Ну и наплевать! Высохнет. Слушай, у меня чай только земляничный. Сойдет или для тебя это чересчур сладко?
— Очень хорошо, — пробормотала Шарлотта, но Эрика подумала, что она, наверное, сказала бы то же самое, если бы ей предложили вместо заварки сено.
Эрика скоро вернулась, неся поднос с двумя большими чашками чаю, банкой меда и двумя ложечками. Поставив его на диванный столик, она села напротив Шарлотты. Та осторожно взяла чашку и отпила глоток. Эрика молча сделала то же самое. Она не торопила Шарлотту начинать разговор, но почти физически ощущала, как тянет подругу поделиться накипевшим. Должно быть, она не могла придумать, с чего начать. Эрика не знала, сказал ли Никлас Шарлотте, что тоже побывал у нее. Посидев еще некоторое время в молчании, прерываемом только радостными возгласами Майи, Шарлотта сама ответила на этот вопрос.
— Я знаю, что он тут был. Он мне рассказал. Так что ты уже знаешь. У него была другая. И не первая, могу добавить. — У Шарлотты вырвался горький смешок, и тут наконец прорвались давно копившиеся слезы.
— Да, я знаю.
Эрика понимала, что подразумевала подруга, говоря «не первая». Шарлотта уже рассказывала ей о постоянных изменах мужа, но считала, что теперь с этим покончено. Переехав во Фьельбаку, они решили начать жизнь с чистого листа, и Никлас обещал ей, что в этом отношении все тоже пойдет по-другому.
— Он встречался с ней на протяжении нескольких месяцев. Ты можешь это представить? Несколько месяцев! Здесь, во Фьельбаке. И никто ничего не замечал. Такое вот необыкновенное везение!
Тут в хохоте Шарлотты послышались истерические нотки, и Эрика успокаивающим жестом положила ей ладонь на колено.
— Кто она? — тихо спросила Эрика.
— Разве Никлас тебе не сказал? — удивилась Шарлотта.
Эрика помотала головой, и она пояснила, махнув рукой:
— Какая-то двадцатипятилетняя девчонка. Что она собой представляет, я не знаю. Какая-то Жанетта.
Все это уже случалось в ее жизни, и неважно, кто такая эта девчонка. Просто переменился объект. Главное то, что Никлас опять ей изменил.
— Сколько же таких гадостей было за эти годы! Я все прощала и надеялась на лучшее, обещала простить и забыть и что мы останемся вместе. И на этот раз все действительно должно было измениться. Мы решили уйти от всего, что там произошло, переехать в другое место, собирались, кажется, сами измениться.
И снова она засмеялась тем зловещим смехом, но в то же время по щекам у нее по-прежнему катились слезы.
— Мне так жаль, Шарлотта, — сказала Эрика, поглаживая ее по спине.
— Мы столько лет прожили вместе. У нас родились двое детей, мы пережили такое, что другим людям даже трудно себе представить, потеряли ребенка, а тут вот это!
— Почему сейчас он решил тебе об этом рассказать? — спросила Эрика и поднесла к губам чашку.
— Разве он тебе не сказал? — удивилась Шарлотта. — Ты, наверное, не поверишь! Но он рассказал это, потому что полиция сегодня забирала его на допрос.
— Да что ты? — воскликнула Эрика.
Хотя Патрик не докладывал жене обо всех служебных делах, Эрика удивилась, что не замечала до сих пор никаких признаков особого интереса полиции к Никласу.
— И почему же?
— Он сказал, что толком так и не понял. Но они разузнали про его связь с этой девушкой и, может быть, поэтому решили прощупать как следует. Хотя там все выяснено, сказал он. Они знают, что он ни в коем случае не причинил бы вреда собственной дочери, и просто хотели задать ему несколько вопросов.
— Ты уверена, что дело только в этом? — Эрика не смогла удержаться, чтобы не задать этот вопрос.
Эрика достаточно хорошо была знакома с работой Патрика, поэтому ей показалось, что такое объяснение служило лишь прикрытием истинного повода, из-за которого Никласа в сопровождении полицейских отвезли на допрос. Тем более что он являлся отцом жертвы. В то же время у нее появились сомнения относительно мотивов, приведших Никласа к ней. Все-таки она была не только подругой его жены, а еще и спутницей жизни того полицейского, который возглавлял следствие.
Шарлотта посмотрела на нее растерянно:
— Ну да! По крайней мере, он так сказал. Но в то же время что-то…
— Да?
— Ну, я не знаю. Но сейчас, после твоих слов, мне кажется, он чего-то недоговаривал. Когда я его слушала, я была так поглощена тем, что у него, оказывается, есть любовница, что ничего другого не замечала.
В словах Шарлотты слышалось столько горечи, что Эрике хотелось обнять ее и баюкать, как маленького ребенка. Однако у нее всегда появлялось чувство неловкости от слишком близкого физического контакта с другими людьми, поэтому она довольствовалась тем, что продолжала гладить подругу по спине.
— У тебя нет догадок, какие тут еще могли быть причины?
Показалось ей это или на лице Шарлотты действительно промелькнула на миг черная тень?
Ее ответ последовал быстро и уверенно:
— Нет, у меня нет никаких догадок о том, какие тут могли быть причины.
Умолкнув, Шарлотта пригубила чай. Сейчас она выглядела спокойнее, чем при первом своем появлении, и перестала плакать. Но вид у нее был по-прежнему мрачный, и если действительно по внешности можно узнать человека с разбитым сердцем, то именно это сейчас отражалось на лице Шарлотты.
— Как вы с Никласом познакомились и решили пожениться? С чего у вас все началось? — спросила Эрика скорее из любопытства, нежели из стремления выступать в роли психоаналитика.
— Ой, это была такая запутанная история, скажу я тебе! — Впервые с тех пор, как Шарлотта ступила на порог к Эрике, она искренне рассмеялась. — Мы учились в одной гимназии, и он был классом старше. Вообще-то я не обращала на него внимания, а заглядывалась на его приятеля, но тут Никлас почему-то почувствовал ко мне интерес и стал его проявлять, и вот потихоньку я тоже увлеклась им. Мы с ним сошлись, а через месяц или два мне это как-то надоело.
