Майкл Коннелли - Пуля для адвоката
— Откуда вы знаете, что это тот же самый Йохан Рилц? — спросил Голанц. — Имя не такое уж редкое.
— В Германии — может быть, но не во Франции.
— Но как нам убедиться, что это он? — подал голос судья. — Вы даете перепечатку из иностранной газеты. Она не может считаться официальным документом.
Я достал еще листок.
— Это ксерокопия страницы из паспорта Рилца. Я взял ее из материалов дела, представленных прокуратурой. Здесь сказано, что Рилц переехал из Франции в Соединенные Штаты в марте две тысячи третьего года. То есть через месяц после публикации статьи. Обратите также внимание на возраст. В статье указано, сколько ему лет, и написано, что он покупал наркотики для копов, работая дизайнером интерьеров. Ясно, что это он, ваша честь. Рилц подставил там многих людей и посадил их за решетку, а потом переехал сюда и начал делать то же самое.
Голанц возмущенно затряс головой.
— Нет, так не пойдет, — заявил он. — Это нарушает правила представления документов и абсолютно неприемлемо. Вы не можете сидеть с камнем за пазухой, а потом бить нас исподтишка.
Судья развернулся ко мне и прищурился.
— Ваша честь, если тут кто-то и держал камень за пазухой, то обвинение. Как раз прокуратура должна была сообщить мне эти факты. Честно говоря, я подозреваю, что свидетель обо всем знал, но скрывал от защиты.
— Серьезное обвинение, мистер Холлер, — заметил судья. — У вас есть доказательства?
— Ваша честь, я сам узнал об этом совершенно случайно. В воскресенье я просматривал бумаги, оставленные моим предшественником, и обнаружил, что он пропустил все фамилии, связанные с данным делом, через «Лексис-Нексис».[14] Он использовал компьютер и учетную запись, которые я унаследовал от Джерри Винсента вместе с его юридической практикой. Я проверил учетную запись и заметил, что она настроена только на англоязычный поиск. Поскольку я уже ознакомился с ксерокопией паспорта Рилца и знал, что он раньше жил в Европе, то решил повторить поиск, включив в него немецкий и французский языки. Через пару минут я нашел статью из французской газеты, и мне очень трудно поверить, что о ней не известно ни полиции, ни прокуратуре, ни Интерполу. Не знаю, ваша честь, можно ли это считать доказательством, но у защиты складывается впечатление, будто ее хотели обвести вокруг пальца.
Судья повернулся к Голанцу и бросил на его подозрительный взгляд. Такого еще не бывало. Я даже отодвинулся в сторону, чтобы присяжные могли это увидеть.
— Что скажете, мистер Голанц? — произнес судья.
— Это нелепо, ваша честь. Мы ничего не скрыли и передали суду все, что сумели найти. Я хочу спросить мистера Холдера, почему он не предупредил нас еще вчера, хотя, по его же собственным словам, сделал свою находку еще в воскресенье, да и на распечатке стоит та же дата.
Я невозмутимо посмотрел на Голанца.
— Если бы я знал, что вы владеете французским, Джефф, то сразу передал бы ее вам, и, вероятно, вы бы мне помогли. Но я не знаю французского и не мог прочитать, что там написано, поэтому мне понадобился перевод. Я получил его за десять минут до перекрестного допроса.
— Хорошо, — проговорил судья, прервав нашу словесную дуэль. — Все равно это всего лишь газетная статья. Что вы намерены сделать, чтобы проверить данную информацию, мистер Холлер?
— Как только будет объявлен перерыв, я свяжусь со своим детективом и выясню, сможем ли мы наладить контакт с людьми из французской полиции. Нам придется заниматься тем, что прокуратура должна была сделать еще полгода назад.
— Мы тоже все проверим, — вставил Голанц.
— В зале сидят отец Рилца и два брата. Может, начнете с них?
Судья успокаивающе махнул на нас рукой, словно отец, разнимающий поссорившихся братьев.
— Ладно, — заключил он. — На перекрестном допросе этот вопрос закрыт. Мистер Холлер, я предоставлю вам возможность вернуться к нему при изложении версии защиты. Вы повторно допросите свидетеля, и, если вам удастся доказать, что речь идет об одном и том же лице, я дам вам широкие права для раскрытия темы.
— Ваша честь, это ставит защиту в невыгодное положение, — возразил я.
— Каким образом?
— Теперь, когда прокуратура знает о статье, она может препятствовать нам в поиске доказательств.
— Чепуха! — бросил Голанц.
Но судья кивнул.
— Я понимаю ваше беспокойство и хочу предупредить мистера Голанца, что если услышу о нечто подобном, то… скажем так, меня это сильно расстроит. Думаю, мы закончили, джентльмены.
Стэнтон вернул кресло на прежнюю позицию, и мы разошлись по своим местам. Я взглянул на настенные часы. Без десяти пять. Я прикинул, что, если протяну еще немного времени, судья объявит перерыв до завтра и присяжные разойдутся по домам, размышляя о французском следе.
Я приблизился к кафедре и попросил у судьи еще минуту. Склонившись над своим блокнотом, я сделал вид, будто размышляю, не осталось ли у меня каких-либо вопросов к Киндеру.
— Итак, мистер Холлер? — обратился ко мне Стэнтон после паузы.
— Все в порядке, ваша честь. Я продолжу разговор о деятельности мистера Рилца во Франции во время выступления защиты. А пока у меня больше нет вопросов к детективу Киндеру.
Я вернулся к своему столу и сел. Судья объявил, что заседание закончено.
Я смотрел на присяжных, выходивших из зала, но ничего не мог прочитать по их лицам. Потом я взглянул через плечо Голанца на места для публики. Все трое представителей семейства Рилц наблюдали за мной с каменными лицами.
46
Циско позвонил в десять вечера. Сообщил, что находится недалеко от Голливуда и может заехать ко мне. Есть новости о номере семь, добавил он.
Я предупредил Патрика, что пойду на веранду для частной беседы с Циско. На улице было холодно, поэтому я надел свитер и, прихватив папку с бумагами, отправился ждать детектива.
В этот час бульвар Сансет полыхал среди холмов словно пламя в печной топке. Свой дом я купил как раз из-за большой веранды и потрясающего вида, открывавшегося сверху на Лoc-Анджелес. Город никогда мне не надоедал, ни днем, ни ночью. Он каждый день заряжал бодростью и всегда говорил мне правду. Правда же заключалась в том, что в этом городе возможно все — как хорошее, так и плохое.
— Привет, босс!
От неожиданности я подскочил на месте. Циско неслышно поднялся по лестнице и приблизился сзади. Видимо, поднялся на холм, потом заглушил мотор и бесшумно подкатил к дому. Не хотел, чтобы рев его двигателя перебудил соседей.
— Не надо меня так пугать, приятель!
— Не думал, что ты такой нервный.
— Просто не люблю, когда подкрадываются сзади. Садись.
Я кивнул на столик и пару стульев, стоявших под выступом крыши перед окном гостиной. Неудобная уличная мебель, которой я редко пользовался. Я предпочитал созерцать город сверху и подзаряжаться от его энергии. Но делать это можно было только стоя.
Папка с документами уже лежала на столе. Циско подтащил к себе стул и хотел сесть, но нагнулся и смахнул с сиденья накопившуюся пыль и грязь.
— Черт, ты здесь когда-нибудь убираешься?
— Циско, на тебе джинсы и футболка. Садись.
Я сел вместе с ним и заметил, как он заглядывает сквозь прозрачные шторы в дом. В гостиной работал телевизор — Патрик смотрел канал экстремального спорта. Люди на экране выделывали рискованные трюки на снегоходах.
— Это что, спорт? — спросил Циско.
— Для Патрика — да.
— Как у него дела?
— Неплохо. Он здесь вторую неделю. Что скажешь про номер семь?
Циско достал из заднего кармана записную книжку.
— Свет тут есть?
Встав из-за стола, я приоткрыл входную дверь, пошарил рукой по стене и включил лампу на веранде. Мельком взглянув на экран телевизора, я увидел, как команда врачей бежит к спортсмену, который неудачно выполнил свой флип и с размаху грохнулся о землю.
Я закрыл дверь и вернулся к Циско. Тот что-то просматривал в блокноте.
— Ну вот, — произнес он. — Номер семь. У меня было мало времени, но я нашел кое-какую информацию и думаю, что тебе надо это знать. Его зовут Дэвид Максуини, и почти все, что он написал в своей «П-анкете», полное вранье.
Циско имел в виду страничку формуляра, которую каждый кандидат заполнял перед «вуар дир». В анкете указывались фамилия, профессия, адрес и ответы на несколько простых вопросов, по которым стороны могли судить, подходит ли им человек в качестве присяжного. В данном случае фамилия была опущена, а все остальные данные я передал Циско.
— Например?
— Тут написано, что он живет в Палос-Вердес. Ничего подобного. Я проследил за ним от здания суда до его дома на Беверли, рядом с Си-би-эс.
Он махнул рукой на юг, в сторону бульвара Беверли и Фэрфакс-авеню, где находилась студия Си-би-эс.
