Майкл Коннелли - Пуля для адвоката
Я думал об Уолтере Эллиоте и правосудии. Босх словно угадал мои мысли.
— Помните, что вы мне сказали после последнего разговора с судьей Холдер?
— Что?
— Порой правосудие не может ждать.
— И что дальше?
— Вы оказались правы. Иногда оно действительно не может ждать. На процессе вы были на коне, и все считали, что Эллиот выйдет сухим из воды. Поэтому кто-то решил действовать и вынес свой приговор. Знаете, как мы называли такие «карательные» убийства, когда я служил патрульным?
— Как?
— Окончательный вердикт.
Я кивнул. Мы надолго замолчали.
— В общем, это все, что мне известно, — наконец произнес Босх. — Мне пора идти сажать людей в тюрьму. Чувствую, день будет хороший. — Он оттолкнулся от перил и шагнул к выходу.
— Странно, что вы пришли именно сегодня, — произнес я. — Как раз прошлой ночью я подумал, что, когда мы снова увидимся, надо будет задать вам один вопрос.
— Какой?
Я на секунду.
— Одного поля ягоды… Ты знаешь, что очень похож на отца?
Босх посмотрел на меня, вздохнул и вернулся к перилам. Его взгляд устремился на город.
— Когда ты это понял? — спросил он.
— По-настоящему — вчера вечером, когда листал с дочкой старые фотоальбомы. Но догадывался уже давно. Мы разглядывали снимки моего отца. Они мне кого-то напоминали, а потом до меня дошло, что это ты. Ответ лежал на поверхности. Просто я не сразу его разглядел.
Я шагнул к перилам и встал рядом с Босхом.
— Вообще-то я помню о нем больше из книг, — продолжил я. — Много разных дел, много разных женщин. Но есть детали, которых нет в книгах. О них знаю только я. Помню, как приходил к нему в кабинет, когда он уже болел и работал дома. Там на стене в рамочке висела картина — репродукция, конечно, но тогда я считал ее настоящим полотном. Она называлась «Сад земных наслаждений». Странная, жутковатая вещь для ребенка… Отец сажал меня на колени, заставлял смотреть на картину и объяснял, что в ней нет ничего страшного. Она красивая. Он учил меня произносить имя художника. Иероним Босх. Отец говорил, что оно рифмуется со словом «аноним». Но «аноним» я тоже не мог произнести.
Я уже не видел расстилавшегося внизу города. Я погрузился в собственное прошлое. На какое-то время наступила тишина. Мой брат молчал. Затем он облокотился на перила и проговорил:
— Я помню ваш дом. Был там однажды. Пришел, представился. Отец лежал в кровати. Он умирал.
— Что ты ему сказал?
— Что я не в обиде. И больше ничего.
Так же и сейчас, подумал я. Что еще можно сказать? Я размышлял о своей разрушенной семье. Даже с самыми близкими людьми я не мог найти общий язык. С собственной дочерью виделся только восемь дней в месяц. Похоже, самое важное и ценное в жизни сломать легче всего.
— Все эти годы ты знал, — пробормотал я. — Почему не пытался наладить связь? У меня есть еще брат по отцу и три сестры. Они ведь и твои родные.
— Не знаю. Наверное, просто не хотел раскачивать чужую лодку. Люди обычно не любят сюрпризов. По крайней мере таких.
А какой была бы моя жизнь, если бы я знал о Босхе? Вероятно, я стал бы полицейским, а не адвокатом. Кто знает?
— Я хочу бросить, — буркнул я.
— Бросить что?
— Свою работу. Юриспруденцию. Окончательный вердикт стал моим последним приговором.
— Я тоже однажды уходил. Не получилось. Вскоре вернулся.
— Поживем — увидим.
Босх посмотрел на меня и отвел взгляд. Был чудесный свежий день с низко тянувшимися облаками и янтарной дымкой смога на самом горизонте. Всходившее солнце золотило склоны восточных гор и бросало отблеск на морскую гладь. Океан был виден далеко, до самой Каталины.
— Когда тебя ранили, я приходил в больницу, — сказал Босх. — Сам не знаю зачем. В новостях сообщили, что рана в живот, и я знал, что это может плохо кончиться. Решил, что, если понадобится кровь или что-либо другое, я… В общем, я считал, что мы вроде одной крови. Но там было полно журналистов, и я ушел.
Я улыбнулся, затем начал смеяться.
— Что смешного?
— Ты, коп, хотел добровольно отдать свою кровь адвокату? Если бы об этом узнали в полиции, тебя не пустили бы в участок.
Босх улыбнулся и кивнул.
— Да, об этом я не подумал.
Мы замолчали, ощутив неловкость. Босх взглянул на часы.
— Через двадцать минут должны выписать ордер на арест. Мне надо бежать.
— Ладно.
— Увидимся, адвокат.
— Увидимся, детектив.
Он быстро спустился по ступенькам, а я остался у перил. Вскоре звук мотора начал удаляться и затих где-то внизу.
55
Я немного постоял на веранде, глядя, как солнце заливает городские улицы. В голове проплывали разные мысли, легкие и воздушные как облака, и невесомо улетали куда-то вдаль. У меня было чувство, что никогда больше я не увижу Босха. У него своя сторона холма, а у меня — своя, и ничего с этим не поделать.
За спиной открылась дверь, и на веранде послышались шаги. Дочка оказалась рядом, и я обнял ее за плечо.
— Что ты делаешь, папа?
— Смотрю.
— У тебя все хорошо?
— Да, отлично.
— Зачем приходил этот полицейский?
— Просто поговорить. Он мой друг.
Мы оба минуту помолчали, затем дочь шевельнулась под моей рукой.
— Жаль, мама не осталась ночевать, — произнесла она.
Я посмотрел на нее и погладил по затылку.
— Не все сразу, Хей, — сказал я. — Зато вечером она поела с нами блинчиков, а это уже неплохо, верно?
Она кивнула. Знак согласия. Блинчики — только начало.
— Если мы еще будем стоять, то я опоздаю, — заметила Хейли. — Могу схлопотать замечание в дневник.
— Жаль. Солнце только взошло над океаном.
— Пойдем, папа. Это происходит каждый день.
— Да, здесь или в ином месте.
Я сходил за ключами, закрыл дверь, и мы спустились к гаражу. Когда я выкатил свой «линкольн» и двинулся вниз по склону, солнце уже вовсю пылало над заливом.
Благодарность
Не претендуя на полноту и точность списка, автор хочет выразить глубокую признательность всем нижеследующим людям за помощь и поддержку (от самой скромной до невероятно щедрой и бесценной), оказанную в подготовке и создании этой книги:
Дэниелу Дэйлу, Роджеру Миллзу, Деннису Войцеховскому, Асье Мукник, Биллу Мэссею, С. Джону Дрекселу, Деннису Макмиллану, Памеле Маршалл, Линде Коннелли, Джейн Дэвис, Шэннону Бирну, Майклу Питчу, Джону Вилкинсону, Дэвиду Огдену, Джону Хоутону, Майклу Крикорьяну, Майклу Рошу, Грегу Стауту, Джудит Чэмпейн, Рику Джексону, Дэвиду Лэмкину, Тиму Марсиа, Хуану Родригесу и Филиппу Спицеру.
Это вымышленная история. Все неточности в юриспруденции, криминалистике и судопроизводстве — на совести автора.
Примечания
1
Закон, по которому любой нарушитель, совершивший преступление в третий раз, получает не менее двадцати пяти лет тюрьмы. — Здесь и далее примеч. пер.
2
Имеется в виду отказ давать показания, ссылаясь на пятую поправку в Конституции США.
3
Деловой центр Лос-Анджелеса.
4
Престижный загородный клуб.
5
То есть парень из Сан-Франциско.
6
Герой одноименного вестерна.
7
Колледж уголовной криминалистики имени Джона Джея при Нью-Йоркском университете.
8
Американский писатель, ведущий семинаров на тему самосовершенствования.
9
Процедура отбора и проверки компетентности присяжных.
10
Имеется в виду О. Джей Симпсон, американский спортсмен, обвиненный в убийстве жены и оправданный, несмотря на веские улики.
11
Перефразировка английской пословицы: «Нет ничего страшнее разгневанной женщины».
12
Американский антрополог и этнограф, специалист по детской психологии.
13
Железнодорожный вокзал в Лос-Анджелесе.
14
Электронная база данных, включающая более 35 тыс. источников.
15
Старший инспектор французской полиции, герой комедийных фильмов о «розовой пантере».
