Линдон Стейси - Шесть к одному – против
— Извините, но никаких животных.
— Это собака для терапевтического лечения, — не моргнув глазом, ответил Гидеон.
— Неужели? — Медсестра с сомнением посмотрела на колли, которая уже тянулась к палате, возможно, почуяв хозяина. — У нее должен быть специальный жилет. Где он?
— В кухне, на столе. — Гидеон улыбнулся — улыбка получилась средней между обаятельной и извиняющейся.
Медсестра ответила скептическим взглядом, давая понять, что ее не проведешь, но потом позволила себе смилостивиться.
— Ладно, проходите. На этот раз позволю. Но если кто поймает, я ничего не знаю, а вас отсюда погонят! Поняли?
Они поблагодарили ее и вошли в палату.
— Какой вы бессовестный! — воскликнула Тилли, когда за ними закрылась дверь.
Колли, увидев, кто лежит на кровати, бросилась к ней, едва не оборвав поводок.
Ройбен лежал на высокой подушке, и его обветренное, в синяках лицо казалось темным пятом по контрасту с наложенной на раны белоснежной повязкой. Заметив пса, он радостно протянул руку.
— Эй, мальчик! Иди ко мне! — прохрипел старик, и Дружок довольно замахал хвостом.
Гидеон отпустил поводок, и через секунду колли уже прижалась к лежащему и принялась облизывать его лицо.
— Надо же! Надеюсь, сестра не войдет и увидит этот кошмар! — Тилли оглянулась на дверь. — Зря вы насчет терапии!
Пока Ройбен обнимался с Дружком, Гидеон впервые рассмотрел его по-настоящему. Перед ним был мужчина лет пятидесяти с небольшим, с четкими чертами лица и короткими темными волосами. Даже лежа на больничной койке, он ни в коей степени не соответствовал представлению Гидеона об отшельнике. Не отличаясь высоким ростом, он был хорошо сложен и, по-видимому, обладал немалой физической силой. На посетителей Ройбен смотрел открыто и без страха, и в глазах его, когда их взгляды встретились, Гидеон прочел благодарность.
— Спасибо, — прохрипел он.
— Не за что. Вы как?
— Жить буду. Это вы меня нашли. — Он не столько спрашивал, сколько констатировал факт, и Гидеон предположил, что в курс дела его ввели должно быть полицейские.
— Да. Сегодня утром. Овцы вышли на поле.
Ройбен кивнул.
— Так когда это случилось?
— Прошлым вечером. Я кормил Дружка.
— Знаете, кто это сделал?
— Нет. — Он покачал головой. — Но знаю, почему.
— Из-за дневника? — спросила Тилли.
Ройбен чуточку подвинулся от навалившегося на него Дружка и моргнул от боли. Кроме повязки на голове, была еще другая, на правой руке, и Гидеон не сомневался, что одеяло скрывает еще несколько.
— Ребра? — сочувственно спросил он.
Пострадавший кивнул.
— Должно быть старею. Раньше я бы его уложил. Да и вчера бы тоже, если бы этот хрен… — Он виновато взглянул на Тилли. — Извините.
Она махнула рукой.
— Не важно. Скажите, Дэмиен отдавал вам дневник?
Ройбен опустил глаза.
— Не хотел, чтобы его видели, вот и попросил, чтобы я поберег у себя.
— Дневник и сейчас у вас? — спросил Гидеон. — Или они забрали его у вас?
Ройбен многозначительно посмотрел на него.
— Мне надо с вами поговорить. Наедине.
— Со мной? — удивился Гидеон и, взглянув на Тилли, едва заметно пожал плечами.
— Ладно, — неохотно согласилась она. — Схожу за кофе.
Когда она вышла, Гидеон недоуменно посмотрел на лежащего.
— Вы знаете, кто я?
— Вы привели ко мне Дружка, — просто объяснил Ройбен. — И я видел, что вы делали с лошадьми. Дэмиен рассказывал о вас.
— Я был с ним, когда его убили.
— Знаю.
— Знаете, что в дневнике?
— Дэмиен мне рассказал. Он не хотел, чтобы они знали. — Ройбен кивнул в сторону двери. — Семья… Он их берег.
— Они забрали дневник? Те, кто это сделали, они нашли его?
— Я его спрятал. Дневник бы никто не нашел.
— Вы скажете мне, где он?
Ройбен задумчиво погладил собаку.
— Что вы с ним сделаете?
— Пока не знаю, — признался Гидеон. — Сначала мне надо его увидеть.
— Знал, что из-за него будут неприятности. Из-за него его и убили.
Хотя Гидеон и предвидел нечто в этом роде, подтверждение собственных подозрений от другого человека прозвучало как гром среди ясного неба.
— Кого? Дэмиена?
— Конечно, — хмыкнул Ройбен. — Он хотел, что они заплатили.
Несколько долгих секунд он внимательно и даже напряженно смотрел на Гидеона, потом вздохнул.
— Он мне больше не нужен. Дэмиена нет, а мне бы надо было спалить чертову тетрадку! Но он же мне доверял. — Он покачал головой, явно застигнутый мгновением нерешительности. — Я скажу вам, где его найти.
Указания были точны, определенны и понятны, и запомнить их было легко. Ройбен предупредил Гидеона ничего не записывать.
— Он узнает, что вы были здесь. Будьте осторожны.
— Он был один?
— Не знаю. Ударил меня один… сзади… И держал один. Были ли другие, не знаю. Он спрашивал, где дневник, а я не говорил. Потом этот гад сделал вот это… — Ройбен указал свободной рукой на повязки.
— Вы служили в армии? — В Ройбене было что-то — подтянутость, опрятность, — что наводило на эту мысль.
— Давно. — Он посмотрел на собаку, положившую морду ему на грудь, и язык тела объяснил, что тема закрыта.
Гидеон взглянул на табличку у ног больного. В графе «Фамилия» кто-то написал одно слово «Ройбен (?)». Похоже, пока пациенту удавалось сохранять свою анонимность.
— Для вас здесь, после леса, наверно, сущий ад, а?
— Я завтра выписываюсь.
Гидеон подумал, что врачи, наверно, смотрят на перспективы выписки несколько иначе, но, с другой стороны, кто его остановит?
— Что вы рассказали полиции?
— Ничего. Сказал, что ничего не помню.
— Куда пойдете?
— Домой. В лес.
— Они там все опечатали.
— Подожду. Вы приведете Дружка? Через день-два?
— Да, конечно. Но… Вы подумали, что тот, кто приходил, может вернуться? Не боитесь, что он снова потребует дневник?
— Если придет, я буду готов.
Гидеон кивнул. У него было такое чувство, что Ройбен говорит чистую правду.
Глава 15
Когда Гидеон вышел из палаты, ведя за собой на поводке упирающегося Дружка, Тилли сидела в вестибюле с полиэтиленовой чашечкой кофе.
— Ну, что узнали? Дневник у него?
— Ройбен спрятал дневник, но сказал мне, где он находится. Хочет, чтобы я его забрал.
— Но почему он не сказал мне? Я к тому, что… в конце концов вы не имеете к нему никакого отношения, а я его сестра.
— Дело, наверно, в том, что Дэмиен понимал, какую опасность представляет собой дневник, и не хотел создавать для вас дополнительные проблемы.
— Значит, вы считаете, что его убили из-за дневника.
— Похоже, что так. И Ройбен тоже так думает.
Тилли молча кивнула, допила кофе и выбросила стаканчик в ближайшую мусорную корзину. Пройдя по длинному коридору, они начали спускаться к выходу. Колли неохотно тащилась позади. Тилли достала платочек и вытерла нос.
— Извините, находит иногда. — Она глубоко вздохнула и выпрямилась.
Гидеон погладил ее по руке, но ничего не сказал.
— Я все-таки не понимаю, — продолжала Тилли, — почему Дэмиен, когда нашел в дневнике что-то важное, не пошел с этим в полицию.
Дэмиен пожал плечами.
— Может быть, он и собирался пойти, но начал задавать вопросы, и один из них оказался лишним. Кто знает? — Гидеон по-прежнему избегал касаться темы шантажа, хотя и понимал, что рано или поздно Тилли узнает правду.
Они молча спустились вниз. Что она намерена делать? Гидеон предпочел бы не передавать информацию в полицию, по крайней мере до тех пор, пока он сам не прочтет дневник и не оценит важность содержащихся в нем сведений.
— Что будете делать? — спросил он наконец, нарушая затянувшееся молчание.
— Думаю, в первую очередь нужно найти этот чертов дневник и посмотреть, что там есть. А уже потом решать, как с ним быть.
— А полиция?
— Если дневник каким-то образом связан с его смертью, наш долг передать его полиции, верно? Но сначала я хочу прочитать его сама. Если вы правы, и речь идет о Маркусе и том, что произошло в Понсонби-Касл, то это семейное дело, и мы имеем право знать. — Тилли покачала головой. — Мне все еще не верится, что Дэмиен держал при себе что-то важное. Мы всегда были так близки.
Свернув за угол, они едва не наткнулись на седоволосого мужчину в наброшенном поверх помятого костюма плаще. Мужчина остановился, и они узнали друг друга.
Детектив-инспектор Рокли.
Гидеон едва не выругался вслух. Он знал, что детектив будет их искать и рано или поздно найдет, но все же надеялся, что это случится скорее поздно, чем рано. К счастью, Рокли еще не знал о существовании дневника Джулиана Норриса, но теперь от этого открытия его отделяли минуты, если не секунды.
