Лев Гурский - Никто, кроме президента
– И как же вы хотите использовать гексатал в нашем деле? – осведомился я. – Нам же, не забудьте, человека еще нужно найти. А кто ничего не знает о детях Волина, ничего и не скажет. Мы ведь не хотим всех подряд этой штукой тестировать? В том списке их, может, человек двадцать будет или поболее…
– И я про то же толкую, Василь Палыч! – закивал Сердюк. – Всего двадцать душ! Тут и двести будет не проблема. Говорю же, флакончик на триста доз можно развести, я эту расфасовку знаю. Инъектор здесь тоже есть, все в комплекте. Ловим народ по списку, заводим к нам в машину по одному, чик – и через минуту можно вопросы задавать. Чисто, культурно, без крика, без насилия – все как вы любите.
– А как быть с теми, кто откажется за вами идти? – спросил я.
– Тем, конечно, придется разок по морде, – подумав, признал мой охранник. – Но вы не волнуйтесь, Василь Палыч, все можно сделать по-интеллигентному. Спросить там, допустим, который час, или закурить, или как проехать к Мавзолею. Можно еще сказать: «Мы из Горгаза!» – если кого прямо дома удастся перехватить… Или вот другая хорошая идея, на запас. Волин же сам пишет, что за ним ходит, в основном, тот собачник. Под видом телохранителя. Значит, и в Большой сегодня он тоже с ним придет. Я вчера-то в Кремле к нему приглядывался, от нечего делать. Тренированный он, да, но не сказать чтобы очень. Как спектакль начнется, свет погасят, я его прямо в ложе пригну под шумок – и дозу. Он сам нам споет кенарем, и кто такой Музыкант, и где дети…
– Ну а если сам Фокин возьмет да не пойдет в театр? – полюбопытствовал я. – Скажем, передоверит Волина своему обычному секьюрити? Тот может всего не знать, и что тогда?
– Изобретем чего-нибудь, – с подъемом отозвался Сердюк. – Я пока доз двадцать по-любому разведу, в резерв, а там уж и Макс скоро появится. У него, будьте уверены, идей побогаче моего. И про чемоданчик Волина вы тоже не забывайте: в нем еще до фига полезных штук для всяких ситуаций – разве что смокинга нет.
Смокинга в «тревожном» чемоданчике резидента действительно не нашлось, зато там были черное трико и маска ниндзя в комплекте с бухтой тонкого и прочного каната; карабин на канате был тоже угольно-черного цвета и не бликовал. Кроме того, имелись два пистолета с глушителями, солидный запас патронов, три гранаты, миниатюрная рация, а также еще много разных мелочей. В том числе несколько тюбиков, которые мой бодигард сперва принял за пищевые концентраты и вознамерился попробовать. Но, к счастью, вовремя приглядевшись к значкам на упаковке, для начала попросил меня перевести убористую инструкцию на английском. Оказалось, то были биостимуляторы для экстремальных случаев: с ними можно было трое суток не есть, не спать, не поддаваться алкоголю. Сердюк, умеющий спать мало и побеждать зеленого змия одним количеством закуски, снисходительно назвал эти тюбики детским садом.
Больше всего споров у нас вызвал металлический цилиндрик с буковкой «А» на корпусе. Я предположил, что это либо витамин А, либо какое-нибудь отпугивающее средство от акул. У Сердюка нашлось целое множество интересных версий – от алмазного бура до маленькой атомной бомбы с тактическим мини-зарядом.
Проверять каждую из версий, особенно последнюю, никто из нас не рвался. Очевидно, что хозяин чемоданчика легко развеял бы наши сомнения, но до вечерней встречи с Волиным оставалось еще много времени. За эти часы нам предстояло решить проблему посерьезнее. Тут я больше всего надеялся не на Сердюка, а на Максима Лаптева: к одиннадцати, когда мы встречались с ним, он обещал принести хотя бы часть разгаданной головоломки…
В назначенный срок Лаптев запрыгнул в наш лимузин, стоящий неподалеку от книжного магазина «Библио-Глобус», и сказал нам с Сердюком без долгих предисловий:
– Здравствуйте. Похоже, я теперь знаю, где дети и кто Музыкант. Только давайте поедем отсюда потихоньку – не хочу светиться поблизости от нашей Конторы. Иначе вопросов не оберешься.
Я дал знак водителю. За рулем сегодня сидел Жан-Луи Дюссолье. Все три ооновских шофера получили выходной, и, конечно же, мы больше не ездили неэкономной кавалькадой. Ради дела я счел возможным пренебречь ритуалом – да простит меня Генассамблея! С утра Палинка запарковал второй автомобиль неподалеку от Театральной площади, присматривая за главным входом в Большой. Шрайбер на третьей машине курсировал туда-сюда по Рублевскому шоссе в пределах восьмикилометровой зоны и ждал наших указаний.
– Ну где они? И кто он? – Нетерпеливый Сердюк дернул своего приятеля за рукав, едва только машина тронулась с места.
– Они в Жуковке, поселок «Жуковка-Люкс». На даче Николая Соловьева. Вы, Василий Павлович, почти правильно все вычислили с пирамидой власти: он действительно был долго в президентской обслуге – преподавал, скотина, музыку этим же самым детям. Но теперь он министр культуры, а это уже другой, номенклатурный, список. Если бы не везение, я бы еще месяц мог его искать.
– А откуда ты все быстро узнал? – не отставал мой бодигард.
– Бог подсказал, – с серьезным видом сообщил Лаптев.
– Погодь, Макс, но ты же сроду никогда не верил! – оторопел Сердюк. – Тебя чего, ксендзы охмурили?
– Никто меня не охмурял. – Лаптев, наконец, улыбнулся. – Я сейчас все расскажу – и ты тоже вместе со мной уверуешь… Да не дергайся ты, пожалуйста! Это совсем маленький, нестрашный бог. И человек он вроде тоже ничего.
44. ФЕРДИНАНД ИЗЮМОВ
– Право руля! – скомандовал я сестрам. – Очи – долу! Налево не смо-треть! Марш-марш!
Марта с Марией подчинились приказу. Они уперлись взглядами в землю и дружно свернули в переулок направо, трех шагов не дойдя до моего портретного билборда, вывешенного энергетиками над автомобильной развязкой. Сам я на портрете был хорош, спору нет. Орлиный полупрофиль, мудрый прищур, светлое чело. Ну прямо Ленин с новогодней открытки – только броневика и Крупской не хватает для полного кайфа. А вот текст под картинкой кое в чем отличался от того, который был у меня на листовках. Не то сознательно, не то машинально «Мосэнерго» подгадило моему имиджу: исчезли большие буквы в местоимениях «Него» и «Ним». Из богов меня низвели в какие-то заурядные святые! Будь на моем месте Ра, Гелиос или хотя бы Ярило, они бы давно взгрели этих невежд за попрание статуса. Хамье. Уж небось в титуле их рыжего ведомственного бога никаких напрягов с большими буквами нет!
Подлянка энергетиков, однако, не испортила моего радужного настроения. Со второй попытки я выполнил-таки гражданский долг, заплатив при этом только за телефонный звонок. Дешево и скоро.
К моему удивлению, разжевывать этому Лаптеву сильно не пришлось – словно он уже заранее поверил, что президентских деток могут тайком украсть. Его сразу интересовало, кто и где. Благодарил он меня за помощь вполне искренне, но, по чекистской привычке гнать волну, тотчас же посоветовал спрятать девушку подальше, да и всем прочим быстрее лечь на дно, как подводная лодка. Нишкнуть, затаиться. А то придет серенький волчок и укусит за бочок.
Ага, ухмыльнулся я про себя, жди-ка! Щас побежим, только вот галошки наденем. Раз уж папенька Ады-Адажио вчера и позавчера не почесался найти свое чадо, с чего бы ему проснуться сегодня? И откуда ему знать про то, что дочка именно у нас? Нет уж, извините, мы ложиться на дно пока обождем. Мы еще на поверхности подышим. Минюст, Совет по культам, мэрия, заклятый дружбан Лабриола – все они подпрыгнули бы от счастья, кабы земной бог Нектарий Светоносный, убоявшись химер, добровольно распустил ряды, попритух и прикинулся шлангом.
Не дождетесь. Не на таковского напали. Были времена, когда в наш только что отремонтированный домик являлись один за другим пожарник, участковый, выводитель крыс, канализатор, санврач и прочие недобрые люди. И каждый по-своему курлыкал: мол, ребята, место опасное – очень сухое, слишком заболоченное, чересчур тихое, адски шумное, а также непрочное, нестойкое, сыпучее, вонючее. Поэтому неплохо бы нам рвать отсюда когти.
Каждому мы давали мягкий, но жесткий отпор. Запомнился мне визит сейсмолога. Едва он начал раздувать щеки и раскидывать понты, я отвел его к адептам. «Дети мои! – провозгласил я. – Мы живем, под собою не чуя страны. Факт. Но значит ли это, что земля нас не держит? Верите ль вы, что коллега Гефест поколеблет почву и фундамент нашего духа? Верите ль вы, что старик Аид снизу сокрушит наши своды?» Адепты дружно заголосили: «Не-е-е-ет!» – поскольку читали Куна и знали, что олимпийский кузнец-хромоног своих божьих корешей понапрасну не сдает, а шефу Тартара со мною делить нечего. «Вот видите, – строго попенял я гостю. – Ни владыкам небесным, ни царям подземным, ни жилкомхозу не пошатнуть братства Света. Мы законно зарегистрированы. А если что, за нами не заржавеет и в Страсбургский суд подать. Он недоступен звону злата, его на кривой козе хрен объедешь». Спец по землетрясу дрогнул, а я покрыл его шестерки своими козырными справками: когда Москомимущество, ошалев от жадности, впаривало мне эту одноэтажную рухлядь по цене пентхауса, то и с почвой, и с водой, и с воздухом все по документам было в ажуре…
