Феликс Фрэнсис - Азартная игра
– А можно мне с вами? – спросила она.
– Я бы с удовольствием взял тебя. Вот только как самочувствие?
– С каждым днем все лучше, – ответила Клаудия. – И так хотелось бы… – Тут она вдруг умолкла.
– Знаю, знаю, – сказал я. – Но все будет хорошо. Просто прекрасно. Вот увидишь.
Я наклонился, обнял ее и поцеловал.
– Надеюсь, что ты прав, – прошептала она.
Дамоклов меч под названием «рак» бросал тень на каждый миг нашего совместного существования. Мы жили в каком-то подвешенном состоянии, и лично я думал, что чем скорее начать курс химиотерапии, тем лучше. Эти недели ничегоделания лишь способствовали росту раковых клеток в ее тканях, так мне, во всяком случае, казалось.
На мой взгляд, нет на свете ничего более бодрящего для души, чем скачка в ясный солнечный весенний день. И омрачал это состояние лишь тот факт, что я наблюдал за лошадьми из «Лендровера» Джен, а не находился в седле.
Господи, до чего же мне хотелось оказаться в седле, ощущать под собой полтонны живого веса породистой скаковой лошади, галопировать по лугу, чтоб ветер бил в лицо и трепал волосы.
Я с завистью смотрел, как конюхи Джен парами выводят скакунов из стойл, затем оседлывают их и вихрем взлетают на холм по направлению к нам. Одни так и стелются над землей, точно парят в воздухе, другие идут в три четверти своей силы. От стука копыт по дерну по коже у меня пробежали мурашки, сердце учащенно забилось.
Как это все же жестоко и несправедливо, что из-за того рокового падения я лишен такого удовольствия!
Впрочем, не следует падать духом, тут же укорил себя я. Ведь тогда я мог и погибнуть, а этого не случилось.
Я не стал надевать предложенные Джен очки, но все же напялил на голову одну из фетровых шляп ее бывшего мужа, сдвинул как можно ниже на лоб и приподнял воротник куртки. И еще старался не подходить к лошадям слишком близко. Я сразу узнал нескольких старых конюхов Джен и старался особо не попадаться им на глаза с одной лишь целью – чтоб сюда за мной не заявился старший инспектор Флайт с наручниками.
Клаудия подобных страхов не испытывала и пошла по траве поближе к лошадям. Я смотрел, как она стоит, освещенная лучами солнца, потом снимает шерстяную шапочку, встряхивает головой, и ее роскошные густые волосы тут же начинает развевать ветер.
Много чего странного произошло за последние несколько недель. Я думал, что теряю ее, что она уходит к другому мужчине, а теперь боялся потерять ее из-за болезни. Рак, вне всякого сомнения, сблизил нас. Я любил Клаудию еще больше, чем прежде. И жить дальше я готов только ради нее. Так я сам себе пообещал. И она будет жить ради меня.
Вот она обернулась ко мне и махнула рукой, и пряди длинных блестящих волос прилипли к лицу. Я не видел, но точно знал, что сейчас она смеется от радости, от упоения жизнью.
Я махнул ей в ответ.
Через две-три недели эти роскошные волосы начнут выпадать, и она будет страшно этим удручена, но, по моему мнению, то была относительно небольшая плата за сохранение жизни и нашей с ней любви.
После ленча я сел в машину и поехал позвонить старшему инспектору Томлинсону. Я решил, что после происшествия на стоянке у паба в Суиндоне звонить во время движения безопаснее. И вот я начал набирать номер Томлинсона, двигаясь на скорости семьдесят миль в час по автостраде М4 к востоку, между Ньюбери и Ридингом. Но не успел я набрать номер, как телефон зазвонил у меня в руке.
– Николас Фокстон, – ответил я.
– Добрый день, мистер Фокстон. Это Бен Робертс.
– Да, Бен, – ответил я. – Слушаю вас.
– Отец передумал. Он согласен встретиться с вами и поговорить.
– Отлично! – радостно воскликнул я. – Когда и где?
– Он спрашивает, не могли бы вы завтра вечером приехать на скачки в Челтенхем в качестве его гостя. Там состоятся забеги в стипль-чезе у гунтеров, и отец забронировал ложу. Говорит, что будет рад переговорить с вами сразу после скачек.
– А вы там будете? – спросил я.
– К первому забегу приеду. Но потом мне придется уйти пораньше, вернуться в Оксфорд. У нас клубный обед.
– А я могу перезвонить вам? – спросил я. – Мне надо поговорить со своей невестой.
– Привозите ее с собой, – тут же ответил он. – Там буфет, будет хороший ужин, и число гостей – не проблема. Тем более что я уйду до подачи пудинга, так что еще много останется, – со смехом добавил он.
Нет, ей-богу, нравился мне этот парень, Бен Робертс.
– Хорошо, – сказал я. – С удовольствием.
– Так один или вдвоем? – спросил он.
– Один – точно. Но может, и двое.
– Ладно, передам отцу. Он будет рад. Сами мы подъедем часам к пяти. До встречи!
И он повесил трубку.
Я призадумался: разумно ли ехать в Челтенхем? Ведь это вотчина старшего инспектора Флайта, и на скачках будет полно полицейских из Глочестершира. Но почему я должен их бояться? Ведь я никакого преступления не совершал.
Затем я позвонил старшему инспектору Томлинсону.
– Вы где? – осведомился инспектор. – Страшный шум на линии.
– Я на трассе, – ответил я. – И в машине у меня проблемы со звукоизоляцией.
– На какой именно трассе?
– Разве это имеет значение? – уклончиво ответил я вопросом на вопрос.
– Используете систему громкой связи? – не унимался он.
Я не ответил.
– Ладно, – сказал он. – Будем считать, что нет.
– Вы что, собираетесь арестовать меня за разговоры по мобильнику во время движения?
– Нет, – ответил он. – Просто пытаюсь сократить наш разговор до минимума. Чего вам надо?
– Мне необходимо встретиться с вами и суперинтендантом Ирингом, – ответил я. – И еще со старшим инспектором Флайтом, если он, конечно, будет не против. И если обещает не арестовывать меня.
– Где хотите встретиться?
– Вам решать, – сказал я. – Но постарайтесь, если можно, договориться на четверг.
– Зачем вам нужна эта встреча? – спросил он.
– Хочу рассказать, за что именно убили Геба Ковака и почему ныне покойный стрелок с глушителем пытался прикончить меня.
– А почему не сегодня? – спросил он. – Или, на худой конец, завтра?
– Просто должен сперва кое с кем переговорить.
– С кем?
– С одним человеком.
– Я ведь уже говорил, оставьте расследование нам, – сердито произнес старший инспектор.
– Я и собираюсь, – сказал я. – Именно по этой причине и хочу встретиться с вами и суперинтендантом.
Но до этого мне нужно как можно больше узнать о болгарском проекте.
– Ладно, – сказал он. – Договорились. Как с вами связаться?
– Оставьте сообщение на этот номер. Или же я сам завтра вам перезвоню.
И я отключил телефон.
Затем съехал с автострады на развязке у Ридинга, описал круг и вернулся на ту же дорогу, только теперь поехал в обратном направлении, к Ньюбери.
Включил телефон и набрал номер конторы. Ответила миссис Макдауд.
– Приветствую, миссис Макдауд, – сказал я. – Это Николас. Нельзя ли поговорить с мистером Патриком?
– Вы скверный мальчишка, – тут же укорила меня миссис Макдауд. В голосе ее звучали строгие учительские нотки. – Разве можно было так огорчать мистера Грегори? У него просто сердце разрывается.
Я не ответил. Лишь подумал про себя: чем скорее разорвется у него сердце, тем лучше.
Молчал и ждал, когда она соединит меня.
– Привет, Николас, – сказал Патрик. – Ты где?
«Почему, – подумал я, – мое местопребывание стало для всех навязчивой идеей?»
– В Ридинге, – ответил я. – Ты говорил с Джессикой?
– Пока нет. Сегодня утром сам начал просматривать этот файл. А позже собираюсь обсудить это дело с Грегори.
– Смотри, будь с ним осторожней, – сказал я.
– А ты будь серьезней, – парировал Патрик.
– Клянусь, я серьезен, даже очень серьезен, – ответил я. – На твоем месте я бы поговорил сперва с Джессикой. А уж потом вы вдвоем – с Грегори.
– Ладно, посмотрим, – сказал Патрик.
Патрик и Грегори были партнерами долгие годы, и Патрику следовало бы знать, что убедить друга хоть в чем-то – задача практически невыполнимая. И, наверное, не стоило винить его в том, что он решил сперва все проверить сам, прежде чем обращаться к Джессике.
– Оставь это мне, – решительным тоном произнес Патрик.
– Ладно, – ответил я. – Валяй, действуй. Но завтра я позвоню, узнать, как продвигаются дела.
И я отключил мобильник и посмотрел в зеркало заднего вида. Никаких синих проблесковых маячков в поле зрения, никаких полицейских автомобилей. Я двинулся обратно в Лэмбурн.
– Хочу домой, – сказала мама, когда я вошел на кухню.
– И ты туда поедешь, – пообещал я. – Но прежде надо убедиться, что это безопасно.
– Но я хочу домой прямо сейчас!
– Скоро, – сказал я.
– Нет! – театрально воскликнула она и подбоченилась. – Прямо сейчас!
– К чему такая спешка? – спросил я.
– Мы торчим здесь уже бог знает сколько времени, – ответила она. – И потом я беспокоюсь о своем коте.
