Ирина Боур - Слёзы Рублёвки
Теперь милиционер был официален.
'Сергей Борисович, — сказал он. — Вы хороший человек, я вас давно знаю. Но мне вот поступила бумага из травмпункта, которой я обязан дать ход. И меня попросили помочь вам, из-за чего справка пришла ко мне, а не в отделение милиции по месту избиения. Оттуда её уже будет не вытащить…'
С участковым сошлись на двухстах долларах и закрытии дела вследствие бытового характера травм, полученных во время ремонта дачи…
Вечером он дозвонился до Серебрякова. Тот слушал очень внимательно. Затем сказал:
— Так. Ты не беспокойся пока. То есть беспокойся, конечно, но ты не первый. Между нами, конечно… И я не знаю пока, кто за этим стоит. Ты только держись. Я его найду…
Но держаться было невозможно. Потому что затем была налоговая. Причём абсолютно в своём законном праве. Ведь Сергей действительно занимался изредка обналичкой. Как все. Да и в деятельности магазина, с его наличным оборотом, полной чистоты перед законом никогда не добьёшься…
Налоговая удовлетворилась пятнадцатью.
А потом был УБЭП, теперь уже с вопросами по таможне…
Кто-то очень внимательный и информированный явно стоял за сценой и дёргал за ниточки. Нет, этот некто не использовал государственные службы с частными целями!
Он их просто информировал. А уж правоохранители действовали в собственных интересах. Время такое. Много правоохранителей. И много у них интересов…
А в городе на Лодкина смотрели уже, как на зачумленного. Он стал парией в среде бизнесменов. На него едва ли не показывали пальцами, рассказывая, как подозревал Сергей, друг другу его случай в качестве примера того, с кем и почему не стоит связываться. Да к тому же вычистили эти все деятели его так, что ни о каком бизнесе речи уже быть не могло. И он уже готов был отдать свой магазин этим наглым 'интеллигентам'. Вот только они больше не появлялись.
И никто в городе их больше не видел.
* * *
— Так, — сказал Виктор, выслушав партнёра. — Ты не беспокойся пока. То есть беспокойся, конечно, но ты не первый. Между нами, конечно…
— Мор на дилеров? — не очень уместно пошутил Сергей. На самом деле ему просто хотелось поддержать Серебрякова. У которого, видать, серьёзные неприятности с кем-то, раз дело дошло до несчастного челябинского 'Культторга'.
Серебряков шутки не принял.
— Пока не знаю, — сухо ответил он. — Возможно, дело в товаре. Ты как, не чувствуешь, часом, может, народ наш уже разбогател достаточно, чтобы отказываться от обычной посуды? Может, ему изыски уже подавай?
— Н-ну, — неуверенно сказал Лодкин. — Самому не очень ясно. Вообще-то, те китайские вещицы ушли влёт, ты знаешь, я тебе писал. Но не думаю, чтобы в Челябинске народ так бурно забогател, что отказывается от товара, когда в Перми и Ё-бурге торговля идет нормально. Я попрошу Ирину — знаешь, дилерша моя — повнимательнее поразведать, как да что. Но и самому история непонятна.
Помолчали.
— Слушай, — невнятно проговорил после паузы Серебряков. — А ты не в курсе, в каком банке счёт у этого твоего челябинского парня?
— Подожди-ка, — ответил Сергей. — Сам не помню. Но мы ж с ним накладные и счета фактуры подписываем. Сейчас гляну.
Он полез на полку с договорами. Как всегда, когда руки заняты, нужную папку никак не удавалось выудить из кривого ряда дел.
— П-погоди, — успел ещё промычать он в трубку, после чего ряд этот рассыпался, и папки камнепадом посыпались на пол.
— Бллинн! — прорычал Лодкин.
Нужная папка оказалась, естественно, дальше всех.
— Значит так, слушай, — сказал он, наконец, в трубку, из которой слышалось близкое дыхание Серебрякова. Тот, видно, тоже держал её плечом около уха. — Банк у него… 'СМС-Банк'. Кинуть тебе реквизиты по почте?
— Йо… — сказали на том конце. — Не надо. Я знаю…
* * *
'С этим делом пора разбираться всерьёз, — подумал Виктор. — Пора наносить ответный удар. Иначе эта скотина сожрёт меня с потрохами! А так — хоть подавится…'
Он вспомнил о Тихоне.
Это было естественно.
Он всегда вспоминал о Тихоне, когда приходилось туго.
После армии судьбы их довольно круто разошлись. Хотя из виду они друг друга не теряли, и когда Тихон заезжал по своим делам в Москву, непременно встречались. Выпивали положенные полтора-два литра 'беленькой' и снова расставались. Зная, что у каждого есть хороший друг.
Прежде был ещё Максим, но тот затихарился у себя в Миассе. Изредка приезжал, но в общие дела не втягивался. Он, правда, всегда был тихоня, Максимка. А после того, как по ошибке они вырезали тот армянский пост, вообще немножко стал не от мира сего…
После армии Тихон 'приписался' к казакам. Он и впрямь происходил с Дона, хотя жизнь ещё его родителей занесла в Сибирь. Малость безбашенный парень, он после развала Союза пошёл по 'горячим точкам'. Судьба словно вела его за руку по всем возможным войнам, благополучно оберегая до времени от серьёзных ран. Не говоря уж о гибели. Он последовательно отработал новую командировку в Карабахе — уже после срочной службы, — затем прошёл через Южную Осетию, Приднестровье, Абхазию (дважды), Сербию и Чечню.
Он не скрывал от старого друга, что живёт не столько заказами, сколько войной. Где и платят много — уж ему-то! — и разжиться вымороченным добром можно. Из третьей поездки в Карабах он как раз и привёз весьма недурственную сумму, на которую и смог впоследствии начать жизнь бизнесмена, организовав охранную фирму.
Из Чечни, правда, говорил, выгнали — уж больно круты там были казаки. Часто тем самым путая карты федералам, как раз тогда игравшим в не забавные игры под названием 'шаг вперёд — два шага назад'. Но поскольку Тихона ценили за боевой опыт, он так или иначе оказывался необходим различным армейским и другим структурам, чьи поручения исполнял.
Или не исполнял, если не считал нужным.
Именно потому не получил заслуженного Героя за тот бой, в котором едва не потерял ногу, но зато спас колонну, упав за пулемёт убитого контрактника и выкосив аж два гнезда 'духовских' гранатомётчиков.
Когда всё подуспокоилось и наступила стабилизация, Тихон себя нашёл в роли вольного руководителя той самой независимой охранной фирмы. Которая конкретно не обслуживала никого, но в частности работала на многих. В том числе и.
Это называлось — по контракту.
Потому что мирная жизнь плохо клеилась к Тишке. И он быстро переквалифицировал свой поначалу чисто охранный бизнес и стал во главе таких же, как он, 'оторв'-казаков. Которых бандитами не позволяло назвать только одно обстоятельство: Тихон никогда не работал на криминал. И никогда не выполнял 'грязных' заказов. Не говоря уже о 'мокрухе'…
А те организации, что следовали за предлогом 'и', давали иногда необходимое содействие. Или не давали. Но это тоже входило в цену контракта…
Поскольку Серебряков не очень-то задумывался — вернее, вообще не задумывался — о собственной охранной структуре, такой человек, как Тихон Ященко был для него чем-то вроде 'спецслужбы по вызову'. И действительно послужил палочкой-выручалочкой в паре сложных ситуаций.
* * *
— Витя, то, что я тебе даю, пахнет кровью, — негромко произнес Ященко. — Поэтому я и зазвал тебя к себе, водочку попить по старой дружбе, да в баньке попариться.
И я хочу, чтобы ты понял: это пахнет даже очень большой кровью.
И прежде всего — для тебя. Если твои ушки где-нибудь мелькнут хоть на мгновенье, тебя грохнут. А я этого не хочу.
Виктор кашлянул:
— Ладно, Андреич, ты уж совсем-то не пугай…
Тихон потянулся на лавке всем своим здоровым телом.
— Эх, хорошо как! Веришь, нога тут было начала опять болеть. Ничего-ничего, а тут вдруг раз — поподнимаешься по лестнице, а в коленке больно! Что, думаю, за хреновина! Приднестровская если рана — так та выше прошла, вообще сквозь мякоть. А чеченская — та вовсе на другой ноге… Беда!
Виктор молчал. Он давно привык к манере этого хитрована не сразу отвечать на вопросы собеседника. Или вовсе не отвечать.
— А в баньку сходил, парку поддал — и как рукой сняло!
С другой стороны, он вопроса и не задал.
Хотя с третьей… С третьей стороны, он в воздухе висел, вопрос-то…
— В бумахках этих, Витечка… — зажмурившись, проговорил Тихон. Он так и произносил — 'бумахках'. — В бумахках этих сила страшная заключается. Тут проводочки кирьяновских по банку твоего недруга. Проводочки — и обналичечка. Хорошая схемка, с инкассацией. И выходит по бумахкам этим, Витя, что если они в нужном месте появятся перед нужными событиями…
Тихон сделал паузу.
— Как минимум лицензию у банка этого отзовут. Потому как в крови большой денехки те…
'Денежки' он произносил так же, как 'бумажки'.
— Но только ты учти, Витечка, ходу этому всему не будет, если ошибёшься. А тебя — тебя грохнут. Только в нужное время нужному человеку. Чтобы он по должности в том заинтересован был. Потому как на банкире твоём большое хозяйство крутится. Много счетов обрушиться может. И не одних детских садов счета то будут. Сам понимаешь. Потому здесь под какую-нибудь избирательную кампанию действовать надо. Или под репрессивную. Лучше — под репрессивную.
