Джон Пенн - Смерть майора Черила. Роковой триместр
— Это тоже традиция — попечители посещают Корстон в День учредителя без супругов. Несколько лет назад у одного из попечителей умерла жена, так что сложилась неловкая ситуация, и они решили впредь приезжать без супругов. Здешняя прислуга…
— Но как же тогда у вас получается десять? — опять прервала ее Сильвия.
— На этот обед всегда приглашались Кворри, а за хозяйку прежде всегда была я, но, конечно, теперь это не нужно. — Фрэнсис расположила письма и бумаги по своему вкусу и направилась к двери. — Как я уже хотела сказать, здешняя прислуга приготовит и подаст обед, но вам придется заранее позаботиться о меню. Некоторые попечители имеют определенные пристрастия — это относится и к еде, и к напиткам. Не забудьте также о цветах и сигарах. Хью не курит и вечно забывает о сигарах.
Зазвонил телефон в приемной, и Фрэнсис умчалась туда. Сильвия вернулась к себе. К собственному удивлению, она обнаружила, что страшно зла, начисто забыв про то, какой несчастной чувствовала себя совсем недавно. Ее разозлил тон, каким говорила с ней Фрэнсис. Она злилась на Хью, который поставил ее в это немыслимое положение, когда секретарша сообщает ей о важных для школы вещах — а между тем сам же ее обвинял в том, что она не проявляет никакого интереса к школе. Она злилась и на себя за то, что понятия не имеет, как устроить парадный обед. Они с тетушкой много путешествовали, останавливались в первоклассных отелях, заказывали дорогие блюда, но дома жили очень просто и никогда не устраивали приемов. Злость вскоре уступила место горечи. «Я совершенно никчемная жена», — пришла она к заключению.
Надев плащ и прикрыв голову шарфом, Сильвия решила прогуляться. Выходя из Колледж-хауса, она успела увидеть отъезжающий «ягуар». Бригадир Пирсон увозил из Корстона своего сына и Питера Грея.
Когда приехал бригадир Пирсон, директор вел ассамблею, поэтому встретить гостя был откомандирован Джон Кворри. Пирсону было немногим больше шестидесяти; высокий, представительный мужчина, офицер гвардии в отставке, он был теперь директором нескольких международных компаний. Бригадир Пирсон не был склонен к опрометчивым выводам. Выслушав без комментариев то, что рассказал Джон Кворри, он попросил дать ему возможность переговорить с сыном и Питером Греем без свидетелей.
К тому времени, как бригадир закончил беседу с мальчиками, ассамблею уже распустили, и Ройстоун поджидал гостя. Бригадир пожелал немедленно поговорить с Марком Джойнером и осмотреть место, где были обнаружены сигареты с марихуаной. Это было скорее распоряжение, чем просьба, и директор почувствовал себя обязанным предоставить ему такую возможность, однако, когда бригадир потребовал также свидания со Стивом Лейтоном, Ройстоун отказался вызвать его из класса, где Стив ассистировал на экзамене.
— Что же. Так значит так, — решительно пресек обсуждение бригадир. В упор посмотрев на директора, он спросил: — Господин директор, есть ли хотя бы какой-то шанс, что я сумею убедить вас изменить ваше решение и позволить Тони и Питеру остаться в Корстоне до конца триместра, по крайней мере до того, как они сдадут экзамены?
Все трое — бригадир, директор и крайне смущенный Марк Джойнер — стояли в комнате мальчиков, где Пирсон только что внимательно осмотрел книжные полки. Ройстоун вскинул голову, досадуя, что вынужден смотреть снизу вверх на высокого, осанистого экс-солдата.
— Нет, бригадир.
Бригадир Пирсон холодно улыбнулся.
— В таком случае желаю вам всего наилучшего. Уверен, у вас масса дел, так что пусть мистер Джойнер поможет мне забрать мальчиков и их вещи.
— До свидания, бригадир. Могу лишь добавить, что я не менее других сожалею о происшедшем, но мое решение остается в силе.
— А я могу лишь добавить, что сделаю все от меня зависящее, чтобы вы сожалели именно об этом решении.
И, кивнув директору, бригадир Пирсон переключился целиком на Марка Джойнера. Ройстоун, чувствуя себя в некотором роде выставленным, постарался собрать все свое достоинство и покинул комнату. Он вовсе не клял бригадира за его резкость — Пирсон, надо полагать, был расстроен куда больше, чем казалось, — и не принимал всерьез угрозу, заключавшуюся в его последней фразе. Просто будет еще одна жалоба попечителям, но на этот раз такая, которая никоим образом не может быть подтверждена.
К дому Джойнера Ройстоун подъехал в машине бригадира Пирсона и теперь вынужден был возвращаться в главное здание пешком. Все еще накрапывало, он плотнее запахнул мантию и позаимствовал зонтик из разнообразной коллекции, стоявшей в большой керамической вазе у самой двери в квартиру Джойнера. Все его мысли сейчас были о Сильвии.
Дождик, хотя и несильный, был упорный и неприятный, так что, когда Ройстоун добрался до Колледж-хауса, он промок более, чем ожидал. Он оставил зонтик в холле, чтобы как-нибудь позже возвратить его, и собрался снять мантию, стряхнуть капли дождя. В этот момент он увидел в дальнем конце главного коридора девичью фигурку, прислонившуюся спиной к стене.
Ройстоун удивился: что она делает здесь, черт возьми, в этот ранний час? По всей школе шли занятия или экзамены, но даже если у нее «окно», она должна была сидеть где-нибудь и заниматься или, по крайней мере, делать вид, что занимается. Даже чье-либо поручение не давало ей права подпирать здесь стену. Он сбросил с плеч сырую мантию и опять оглянулся. Коридор был пуст, девочка исчезла.
С того конца коридора, где она находилась, Джейн Хилмен лишь смутно разглядела директора. Раздевшись в гардеробе, она медленно, нетвердым шагом плелась в свой класс, чтобы писать экзаменационную работу по истории, но вдруг почувствовала себя дурно и бегом бросилась в туалет. Постаралась, чтобы ее вырвало, но из этого ничего не получилось.
Сидя в туалете с закрытыми глазами, чувствуя себя ужасно, Джейн совершенно потеряла чувство времени. Когда дурнота немного прошла, голова ее опустилась, и на минуту-другую она задремала. Придя в себя, она обнаружила, что сидит на полу, и смутно осознала, что опоздала на экзамен. Выйдя в коридор, она опять медленно побрела в класс, но тут ей вновь стало дурно. Колени подгибались, она прислонилась к стене, тупо соображая, что же ей делать. Она увидела издали директора, и страх, что он может подойти и спросить, в чем дело, заставил ее собраться с силами и кое-как продолжить путь.
Когда она вошла в класс, все головы мгновенно поднялись и повернулись к ней. Стив Лейтон, ассистировавший на экзамене, вскинул глаза от книги, которую читал, и сказал:
— Прошу всех продолжать работу. Вы теряете время. — Он сделал Джейн знак сесть на свободное место у окна и, отклонив ее слабые извинения, добавил: — Поспеши. Ты уже и так потеряла десять минут.
Джейн Хилмен неуверенно шла по проходу между рядами столов. Уже почти добравшись до указанного ей места, она вдруг споткнулась и толкнула Бетти Фэрроу. Бетти сердито взглянула на нее, но тут же выражение ее лица изменилось. Казалось, она была ошеломлена. Вокруг Джейн раздались нервные смешки, невнятный шепот. Она огляделась вокруг и тяжело села на стул.
— Успокойтесь! — сказал Лейтон. — Займитесь делом. Это экзамен.
Все стихло. Для большинства экзамен был важен. Но напряженная сосредоточенность, царившая в классе до того, как появилась Джейн, исчезла. Особенно растревожены были те, кто сидел вокруг нее. Они ерзали, покашливали и бросали многозначительные взгляды на Джейн и друг на друга. Делая вид, что читает, Лейтон внимательно наблюдал.
Джейн склонилась над своим экзаменационным листом и, по-видимому, изучала вопросы. Она вела себя как будто бы совершенно нормально. Однако Стива тревожил какой-то необъяснимый ток беспокойства, который он чуял в классе. И вдруг он услышал странный звук, похожий на мурлыканье, но вскоре превратившийся в тихую монотонную песенку. Он даже различил отдельные слова и узнал старинную колыбельную:
Баю-баю, детки,
На еловой ветке,
Тронет ветер вашу ель —
Закачает колыбель,
А подует во весь дух —
Колыбель на землю — бух.[5]
Сомневаться в источнике звука не приходилось. Даже самые усердные ученики перестали писать. Все как один они смотрели на Джейн Хилмен, пересмеиваясь и даже перешептываясь.
— Успокойтесь сейчас же! — прикрикнул Лейтон, и пение оборвалось. Наступила тяжелая тишина.
Стив Лейтон встал и пошел между рядами столов, заглядывая каждому через плечо. В классе опять было тихо, но все глаза следили за ним, когда он подошел к тому ряду у окна, где сидела Джейн Хилмен. Запах, который нельзя было спутать ни с чем, ударил ему в нос еще до того, как он приблизился к Джейн.
Не веря себе, он подошел к ней вплотную и наклонился над столом как бы затем, чтобы прочитать ею написанное. Впрочем, она почти ничего и не написала. Вверху страницы значились ее имя и фамилия, за этим следовали две-три вполне пустые фразы.
