Ольга Тарасевич - Ожерелье Атона
Первоначально Лика не планировала «похищать» Алину и Кирилла, они совершенно спокойно отправились бы осматривать достопримечательности Луксора. Однако, возвращаясь от Джамаля, Вронская подслушала их разговор и пришла в ужас! Она снова направилась к начальнику службы безопасности «Aton’s hotel» и в лифте ответила на звонок сотового. Следователь Володя Седов рвал и метал:
– Да что это такое, почему трубку не снимаешь?! Ладно, главное, что я до тебя дозвонился. Уноси ноги из Египта! Твоего парня, Космачева, ты еще просила про него инфу собрать, убили! И уголовное дело не возбуждено, ерунда какая-то происходит!
Этот звонок лишь подтвердил опасения в отношении Алины Гордиенко и Кирилла Панкратова…
– Ладно, предположим, били и насиловали тебя понарошку, одежду разорвали, – недоумевал Паша. – Но кровь-то была настоящей!
– А она там в плошке стояла, ее заранее привезли! Не знаю, где взяли, в ресторане или на живодерне. Мы так рассчитали – сначала меня якобы изобьют и изнасилуют, а потом египтяне схватят Светку. Мы подозревали Игоря и думали, что он не вынесет этого зрелища… Ну или Кирилл бы раскололся в случае виновности. Все-таки Алина беременна, не допустил бы он, чтобы с ней что-то случилось. Или у самой Алины нервы бы не выдержали.
– Ага, а как все это вынесу я, тебя совершенно не волновало! – взвился Паша. – На мои нервы тебе наплевать!
– Пашечка, волновало. Не наплевать, что ты, солнышко. Я жутко за тебя переживала, правда, и мне очень стыдно, – в голосе Лики зазвучало раскаяние. – Но ведь иначе нам могли не поверить… Какая же я была глупая! После признания Ирочки и Тимофея Афанасьевича у меня как пелена с глаз спала. Света, за покушениями на мужа стояла именно она. И при помощи профессора она все равно довела бы задуманное до конца.
– Ну что, ты рада? Довольна? Тебя опять чуть не убили! А обо мне ты подумала? Я… не знаю, о чем с тобой после всего произошедшего вообще можно говорить!
Он больше и не говорил. Поменял свой билет, молча принялся укладывать вещи.
Тоже перебронировав билет, Лика собирала чемодан и то и дело с опаской косилась на бойфренда. Книжка, блокноты, платье – все это мелочи. Об этом можно думать, чтобы не разрыдаться. А если он так и не простит? Что тогда?
Она робко взяла Пашу за руку и извиняющимся тоном пробормотала:
– Я отлучусь ненадолго? Минут на пятнадцать, не больше.
Услышав в ответ: «Только никуда больше не впутывайся, горе мое», Лика радостно улыбнулась. Процесс пошел! Ее Пашка растает, все простит, и вообще, куда он денется с подводной лодки!
Из окна пентхауса в главном здании «Aton’s hotel» открывался потрясающий вид на бьющуюся о рыжие камни скал зеленоватую бесконечность моря. Но Касим Аль-Фатани больше не провожал глазами уносящиеся вдаль чуть седые волны. Для него исчез и весь интерьер кабинета: красные рыбы, вяло шевелящие плавниками на дне бассейна, мелкая россыпь фонтана, каменный Эхнатон, скрестивший руки на груди. Только ожерелье Атона – мерцающее золото и сверкающие камни за стеклом витрины на черном бархате. Украшение притягивало, не отпускало, манило…
Заслышав шум в коридоре, Касим бросил еще один взгляд на украшение и подошел к монитору видеокамеры.
Невысокая светловолосая девушка что-то объясняла охраннику, а потом, потеряв терпение, схватила двухметрового верзилу за рубашку. Тот замер, довольно прищурившись, заулыбался.
Касим снял телефонную трубку и коротко распорядился:
– Пропустить.
Она вошла и явно растерялась, увидев пушистые ковры, мечи, висящие на стенах. Смутилась от его длинных белых одежд, как смутился и Касим при виде ее коротенькой юбки.
– Здравствуйте, Лика, – мягко сказал он, указывая на стул.
Девушка поздоровалась, но присаживаться не стала, прошла к витрине с ожерельем и замерла.
– Красивое…
– Это копия, – мягко пояснил Касим, приблизившись к девушке. – Очень хорошая копия. Мастера повторили оригинал в точности, только им не удалось добиться тонкой огранки камней. Настоящее ожерелье Атона убивало, не оставляя следов на коже.
– Убивало?!
Касим поднял стекло, потом взял пинцет и коснулся яркой точки бирюзы у основания одного из лучей подвески. На диске Атона явственно обозначился квадрат крышечки, Касим подцепил ее за край и опустил на черный бархат. В отверстии внутри подвески блеснуло немного жидкости.
– Это яд… – тихо сказал Касим. – Сильный, быстродействующий яд.
Лика вздохнула:
– Бедный Али…
– Я так не думаю, – отозвался Касим, осторожно возвращая крышечку на прежнее место. Готово: она скрылась в сверкающем разноцветье камней. – Наоборот, вся эта история в очередной раз убедила меня, насколько прав был мой отец. Атон мстит только тем, кто допускает серьезные ошибки. Вадим ведь остался жив, хотя и держал в руках это ожерелье. Оно помогло ему понять, что зло точит сердце его жены. А Али… Если счет оплачен, значит, было за что платить… Не возлагает Аллах на душу ничего, кроме возможного для нее. Ей – то, что она приобрела, и против нее – то, что она приобрела для себя. Это Коран.
– Ничего не понимаю! – воскликнула Лика и потребовала: – Объяснитесь.
– Давайте сядем в кресла, – предложил Касим и приступил к рассказу.
Он и сам долгое время ничего не понимал. Ему было всего одиннадцать лет, когда не стало Амиры. Касим лишь запомнил, как сестра кричала отцу, что хочет сделать хоть один глоток любви перед тем, как уйти. И что ее любимого надо просто поблагодарить за то, что он позволил ей узнать счастье…
Старший брат Инсар, отходя от дел, рассказал Касиму все. Про деда-археолога, про ожерелье Атона, приумножившее капиталы их семьи, и про его копию, спрятанную в тайнике.
– На Амире с детских лет лежало смертельное проклятие. Но отец все не хотел в него верить. Ему казалось, что это тот русский принес беду в наш дом, – сказал Инсар. – И тогда он решил положиться на волю Аллаха. Если русский виновен – он сам найдет свою смерть. Отец специально указал лишь приблизительное местонахождение ожерелья. Так как считал, что тот, кого должна унести смерть, пройдет через преграды, позволяющие остаться в жизни.
Касиму казалось: минуло столько лет, русский так и не пришел за украшением, можно изъять ожерелье из тайника. Как-то раз он даже приехал в полуразрушенный храм, оглядел сфинксов, охраняющих сокровище, разыскал ларец. Украшение завораживало. Сложно даже представить, каким был оригинал, если его копия столь прекрасна. Полюбовавшись украшением, Касим понял: все же не может он нарушить волю отца. Логика пасовала перед сурами Корана: «Предписано вам, когда предстанет к кому-нибудь из вас смерть, оставить добро, завещание для родителей и близких по обычаю как обязательство для верующих. А кто изменит это после того, как слышал, то грех будет только на тех, которые изменяют это. Поистине, Аллах – слышащий, знающий!» Почтение, смирение, благоговение перед отцом – это было так глубоко в душе Касима. Горячее, чем кровь, необходимее дыхания. И Касим, вернув ларец на прежнее место, заторопился назад к машине, а стыд жег его щеки еще долго-долго…
– Я думаю, – продолжил Аль-Фатани, – ожерелье Атона, наоборот, спасло Вадима. Кто знает, как могла бы сложиться его судьба, если бы он не приехал в Египет. И это еще раз подтвердило слова моей покойной сестры. Отец Вадима не обидел Амиру…
– Но ведь вы могли ничего не узнать? – воскликнула Лика. – Ребята выбрали бы другую гостиницу, и все! Там не оказалось бы меня, вечно сующей нос куда не следует. Света с Романовым сделали бы задуманное. А вы бы ничего не узнали. Вы ведь и так до последнего момента пребывали в полнейшем неведении.
Касим пожал плечами:
– Иншала… Все в воле Аллаха…
– Нелогично!
– Но справедливо.
Посмотрев на часы, Лика ойкнула и спешно попрощалась. Когда она ушла, Касим набрал номер начальника службы безопасности «Aton’s hotel».
– Ваше распоряжение выполнено, я открыл счет на имя Ирины Завьяловой, перевел на него деньги, сообщил женщине реквизиты, – отрапортовал Джамаль.
«Отлично», – подумал Касим и вновь подошел к стеклянной витрине.
Ожерелье Атона, прекрасное и загадочное даже в копии, притягивало взгляд…
Глава одиннадцатая
Москва, июль 2005 года.
Игорь Полуянов с букетом шикарных белых роз нерешительно переминался с ноги на ногу возле дверей квартиры Галины. Дважды его рука тянулась, чтобы нажать на звонок. И дважды он трусил, пасовал, не решался.
«Надо покурить», – подумал он и, поморщившись от нещадно коловших шипов, вышел на лестницу.
Достать сигарету и зажигалку с огромным букетом в руках оказалось делом непростым. Помучившись, Игорь прислонил цветы к стене, и они, как назло, сразу же плюхнулись на пыльную, заплеванную ступеньку.
«Все не так! Все опять не так!» – мелькнула отчаянная мысль, и Игорь горько вздохнул.
Он вел себя с Галиной как последний мерзавец. Улетел из Хургады на следующий же день после того, как выяснилась вся правда о Свете. С Галиной не попрощался, опасаясь слез, сцен, каких-то слов, которые, видимо, надо сказать. А говорить ничего не хотелось, совершенно. Душа очистилась от мучительной любви, превратилась в легкую парящую птицу, хотелось петь и танцевать от радости, хотелось жить! А Галина… Что Галина? Ну да, с ней было хорошо в постели. И вне постели тоже, кажется, неплохо. Но ситуацию в целом это принципиально не меняет. Легкий курортный роман и есть всего лишь курортный роман. А такие отношения заканчиваются на курортах. К тому же эта женщина вольно или невольно всегда будет ассоциироваться со Светой. Это уже не так мучительно больно, но все равно приятного мало. Игорь даже не колебался по поводу того, прощаться с любовницей или нет. Если не хочется с ней разговаривать – зачем же себя насиловать, как говорится…
