Виктор Пронин - Высшая мера
- Гоша его зовут. Григорий.
- Фамилия?
- Он тоже Вахромеев. Мой двоюродный брат.
- Чем занимается?
- У него киоск на рынке.
- Что в киоске?
- Водка, пиво, вода, соки. Ну и курево.
- Кто заказчик?
- Мы не видели его. Он вышел на нас по телефону.
- Сразу на двоих?
- Ну, на меня вышел…
- Почему он решил, что ты можешь это сделать?
- Понятия не имею. Кто-то подсказал.
- Значит, есть люди, которые знают твою специальность?
- Получается, что так.
- Говори, говори… Как позвонил, что сказал, какие деньги предложил?
Вахромеев некоторое время молчал, глядя куда-то в угол, потом откинул голову назад, закрыл глаза. Апыхтин его не торопил, понимая, что тому нужно решиться, нужно как-то объяснить самому себе свою же слабость. Если, конечно, это назвать слабостью.
- Точно отпустишь? - спросил наконец Вахромеев.
- Развязывать не буду, сам освободишься или поможет кто, но взрывать не стану. Давай, старичок, колись.
- Значит, так… Раздается звонок…
- По телефону?
- Да.
- Здесь есть телефон?
- Нет. Но есть номер, по которому меня можно иногда застать. Так вот, был звонок… Уточняет мужик, что я именно тот, кто нужен. И говорит… Так, дескать, и так, надо двоих убрать. Бабу и дите.
- Он так и сказал - бабу и дите?
- Да, так и сказал. Спрашиваю - кого именно? Он сказал что-то в том духе, что, мол, когда договоримся, тогда будут и подробности. Я сказал, что надо подумать. Подумай, говорит, только не слишком долго. Дал мне неделю.
- Почему именно неделю?
- Потом, говорит, поздно будет. Клиенты уедут. Я говорю, в отъезде-то, на нейтральной территории, будет и легче, и безопаснее. Он говорит, что они уедут туда, где я их не достану.
- Так, - сказал Апыхтин. - Это интересно.
- «Сколько даешь?» - «Пятьдесят тысяч. Половину - до, половину - после». - «А где гарантии, что будет вторая половина?» - «Зачем, - говорит, - мне оставлять за спиной такого человека, как ты… Вдруг найдешь».
- Он рассчитался?
- Да, все в порядке.
- И первую половину вручил, и вторую?
- Говорю же, все в порядке.
- Как передал деньги?
- В урну сунул… Потом позвонил и сказал, в какую именно. Я бомжем прикинулся, замаскировался как мог, обошел десяток урн, вроде бутылки выбираю, подхожу к той… Лежат.
- А маскировался зачем?
- Вдруг он и от меня захочет избавиться. Деньги-то крутые.
- Тоже верно, - согласился Апыхтин. - И что заказчик… Так и не появился?
- Нет. Правильно сделал. Чистым ушел.
- Разберемся, - пробормотал Апыхтин. - Когда дело сделали, он опять позвонил?
- Да, но урна уже была другая, в другом конце города.
- И ты опять под бомжа?
- Нет, дите послал. Там девочки играли в классики… Я одну уговорил. Сходи, дескать, вытащи пакет и принеси сюда. А я уж в машине, заведенный мотор, готовый каждую секунду со двора вылететь. Но все обошлось. Принесла.
- Отблагодарил?
- Десятку дал. Она уж рада была…
- Что можешь сказать о заказчике?
- Ничего.
- А голос? Какой у него голос?
- Нормальный голос, без акцента. Не кавказец, нет. Молодой, нервный какой-то, взвинченный. Все боялся, что обманем, деньги возьмем и слиняем. Вначале была мысль кинуть его… Но потом подумали-подумали… Двадцать пять тысяч долларов на дороге не валяются, а работа вроде несложная… Решили выполнить заказ.
Апыхтин с удивлением вглядывался в себя самого, в свое спокойствие, в те слова, которые сам же и произносил. Не было в нем сейчас злости, ненависти, он был даже благодушен, выполнял работу, которую обязан был выполнить, которую сам же и взвалил на себя.
- Этот заказчик… Может, словечки какие чудные употреблял, может, картавил, шепелявил, присвистывал, причмокивал?
- Вроде ничего такого не было… Молодой голос, даже тонкий какой-то, может, от волнения… Не каждый же день люди убийства заказывают.
- Из-за денег торговались?
- Нет, он предложил, мы согласились. Чего торговаться - деньги хорошие. Да, вспомнил… Он все приговаривал… Это самое, это самое… У него получалось сокращенно… Эт самое, эт самое… Не сразу слова подбирал. Волновался. Как я понял, первый раз он на такое пошел. Чем-то мешали ему эти баба с дитем, на дороге стояли. Я спросил, может, пацана оставить… Ни в коем случае, говорит.
- Так и сказал - ни в коем случае?
- Вроде того.
- Как же он все-таки вышел на вас?
- Даже не знаю. - Вахромеев подумал, помолчал. - Есть несколько человек, два, может, три, которые знают, что нам можно предложить такую работу. Наверное, он и с ними не говорил в открытую. Они болтанули что-нибудь приблизительное, он услышал, намотал на ус, навел справки… Очень осторожный тип, ну просто до идиотизма. Моя фамилия встречается нечасто, позвонил в справочное бюро… Ну и так далее. Я спрашивал у своих ребят - кто-нибудь интересовался мною? Никто не интересовался. Какие-то у него есть выходы на братву, с кем-то из наших он общается.
- Долларами расплатился?
- И рублями, и долларами.
- Деньги новые?
- В казенной упаковке.
- Доллары тоже в упаковке?
- Да, все деньги были новые. Одна серия, номера подряд. Как из банка.
- Это я уже понял, - проговорил Апыхтин скорее для себя. - Теперь вот еще что… Как вам удалось пройти в квартиру?
- Женщина одна помогла… Сказала, что телеграмму принесла. И баба, дура, открыла.
- Ты кого убивал?
- Не надо об этом… Тебя интересовал заказчик, я о нем рассказал, что знал.
- Кого убивал?
- Слушай, отвали… Об этом не говорят.
- Кого убивал?
- Ладно, пусть по-твоему… Пацана.
- Сопротивлялся?
- Да, он сразу все понял. Баба позже сообразила, но до нее тоже дошло… Чуть позже.
- Что-то предлагала? Просила?
- Не успела. Я обхватил ее сзади за горло и вот той штуковиной, которая у тебя в сумке… И отбросил подальше, чтобы не испачкаться.
- Не испачкался?
- Да ладно тебе.
- Ты же говорил, что пацана убил, а не бабу.
- Пацан дергался, сопротивлялся… Я его той самой книгой по голове… Он затих. Остальное братишка доделал.
- Чем?
- Не знаю.
- Чем? - негромко, все с тем же выражением повторил Апыхтин.
- У него другой инструмент… Штырь какой-то. Ну так что, отпускаешь?
- Нет, - сказал Апыхтин.
- Ты же обещал!
- Я врал.
- Ни фига себе…
- Значит, вот что я тебе скажу… Вы с братишкой убили мою жену и моего сына. Понял? Вы убили мою жену и моего сына. Такие дела, старичок. - Апыхтин вздохнул, оглянулся по сторонам. - Такие дела.
- Кончать будешь?
- Надо, старик.
- Ты же обещал…
- Говорю же - врал. А что посоветуешь? Как мне дальше жить?
- Откуплюсь. Бери все, что у меня есть. Хочешь?
- А что у тебя есть?
- Пятьдесят тысяч.
- Здесь, в доме?
- Да.
- Сгорят вместе с тобой.
- Слушай, договоримся! Бери все деньги и уходи. Наутро я исчезаю из города… Навсегда. Ты никогда меня не увидишь и ничего обо мне не услышишь.
- А браток?
- И о нем ничего не услышишь. Пятьдесят тысяч неплохие деньги, бери их, а?
Апыхтин поднялся в раздумье, подошел к газовой трубе, повернул ручной краник и, убедившись, что газ идет хорошо, с сильным шипением, снова закрыл. Вынул из сумки еще две свечи, расставил их в разных концах комнаты. Медленно, вроде в раздумье - брать деньги или не брать деньги, - зажег все три свечи. Все делал надежно, чтобы не произошло никаких случайностей. Действительно - вдруг одна свеча погаснет по каким-то необъяснимым причинам, вдруг две погаснут, зато третья воспламенит скопившийся газ.
- Ну?! - истерично закричал Вахромеев. - Берешь деньги?
- Подумать надо, старик, надо хорошо подумать. - Апыхтин подошел к окну. Увидев, что один шпингалет не закрыт, он с силой вогнал его в гнездо и повернул в сторону - опять же, чтобы избежать случайностей. Теперь маленькая щель между рамой и окном исчезла. Так же, не торопясь, он осмотрел второе окно и тоже закрыл на оба шпингалета. - Чтобы газ не уходил, - пояснил он Вахромееву. - Если газ будет уходить, то взрыва может и не произойти.
- Не веришь, что у меня есть деньги?
- Не верю.
- Отстегни, я сам принесу.
- Обманешь. - Сняв крышку с банки, Апыхтин зачем-то понюхал бензин. И отвечал он, и задавал вопросы с таким выражением, будто для него уже не имело ровно никакого значения - ответит ли пленник, не ответит, действительно ли здесь у него деньги или же спрятаны где-то в недоступном месте, сколько денег, отдаст ли, не отдаст…
И Вахромеев это понял.
Ему была знакома такая вроде бы скука, вроде бы подневольность, с которой Апыхтин занимался несложными, будничными делами - возился с банкой, устанавливал свечи, свинчивал гайку с газовой трубы и при этом еще находил в себе силы произносить какие-то слова. Понял Вахромеев и ужаснулся своему пониманию - для Апыхтина все было решено, и не сейчас, давно, еще когда вошел он в свою квартиру, залитую кровью близких людей.
