Александра Маринина - Замена объекта
- И у тебя язык поворачивается обвинять в убийстве не только меня, но и родную мать?! Не думал, что вырастил такого сына. Для тебя нет ничего святого!
Он что, действительно не понимает, о чем я ему толкую, или ловко прикидывается, переводя стрелки на меня самого и мою нравственную ущербность, как сделал это когда-то в театре?
- Папа, пожалуйста, возьми себя в руки и вникни в то, что я говорю…
Дверь, ведущая из коридорчика, соединяющего бассейн с домом, распахнулась, и появилась мама. Ну вот, дождались. Я так и знал, что ничего не успею. Надо было сразу брать быка за рога, но мне почему-то хотелось, чтобы отец сам понял, что мне нужно, и сам предложил помощь, потому я и вдавался в эти нудные и долгие объяснения.
- Володюшка, Егор, вы скоро? У меня все готово и остывает уже.
- Сейчас, мамуля, мы чуть-чуть передохнем, еще разочек зайдем в баню и прибудем к столу. Еще минут пятнадцать, хорошо?
- Хорошо, но не больше, блюда нельзя все время подогревать, они совершенно теряют вкус, - строго сказала мама и закрыла дверь.
Так, у нас цейтнот. Пора заканчивать с реверансами и переходить прямо к делу.
- Значит, так, папа. Все эти радужные перспективы, которые я тебе нарисовал, стали возможны только благодаря твоей неискренности, проявленной после убийства Аллы. Чтобы они не стали реальностью, есть только одна возможность: доказать, что преступление было направлено не на Аллу, а на ее водителя Николая, а Алла оказалась просто случайной жертвой. Тогда все подозрения в адрес Дорошина и его жены автоматически отпадают. Поэтому ты сейчас ответишь на все вопросы, которые я задам, и не будешь читать мне мораль и обзывать плохим сыном. Ты успеешь сделать это потом, в присутствии мамы. Договорились?
Молчание было ему ответом. То есть мне.
- Ты был знаком с водителем?
- Какое это имеет значение?
- Пап, давай не будем терять время, ладно? Если ты станешь упираться и строить из себя оскорбленную невинность, я все равно задам те же вопросы, только уже за обедом, потому что люблю своего отца и не хочу, чтобы у него были неприятности. Хочешь поговорить при маме? Ради бога, я готов.
- Да, я видел его неоднократно. Он привозил Аллу в то место, где мы встречались, и потом увозил ее. Это все?
- Да что ты, - улыбнулся я, - это только начало. Алла не боялась, что Николай все расскажет мужу?
- Нет, не боялась.
- Почему?
- Она ему платила за молчание. Но он вообще был неболтлив.
- Сколько она платила?
- Не помню, кажется, долларов по пятьсот в месяц.
- Он ее шантажировал, что ли?
- Нет, это была ее инициатива. Вернее, моя. Это я подсказал Алле, что надо наладить финансовые отношения с водителем, чтобы обезопасить себя.
- И что, он вот так сразу согласился брать деньги?
- Нет, Алла говорила, что в первый раз не взял, тогда она повторила попытку на следующий день. Во второй раз у нее получилось.
- Интересно, чем же первый раз отличался от второго? Почему он сначала не взял, а потом согласился?
- Алла сказала ему, что, если он возьмет деньги, она будет уверена в его молчании, в противном же случае ей придется постоянно быть настороже и бояться, что он в любой момент продаст ее мужу. Она сказала Николаю, что он ей очень нравится как водитель и как охранник и ей не хотелось бы портить их отношения недоверием. Тогда он взял деньги.
- Что ж, неглупый ход, - признал я. - Сомнительный по нравственным характеристикам, но безошибочный с точки зрения результативности. Тоже твоя идея или Алла сама додумалась?
- Моя. Твои вопросы закончились?
- И не надейся. Ты сказал, что Николай был неболтлив. Это твое личное впечатление или ты говоришь со слов Аллы?
- У меня нет личного впечатления, я только видел его, но ни разу не разговаривал. Алла жаловалась, что из него слова не вытянешь, она была очень общительной, любила поболтать, особенно по дороге, в машине, когда больше заняться нечем, а Николай никакие разговоры не поддерживал. Только «да», «нет», «как скажете», «будет сделано».
Что ж, сходится. Значит, Кузнецов был неразговорчив не только со своими подружками, но и со своими хозяевами.
- Что еще Алла про него рассказывала? Папа, мне важна любая мелочь, любое слово.
- Что еще… - Он задумался и в этот миг утратил всю свою напускную царственность и стал каким-то… человеческим, что ли. Теплым и очень уязвимым. Мое сердце сжалось от любви к нему и от горечи. - Еще Алла говорила, что он терпеть не может детей.
- Да? - удивился я. - А как она это определила? Он что, сам ей об этом сказал?
- Нет, насколько я понял, он ничего не говорил. Просто Алла заметила, что он совсем не может смотреть на маленьких детей. Как увидит - так сразу глаза отводит и нервничать начинает.
Вот те и раз! Приехали, называется. Неужели тихий скромный водитель Коля Кузнецов - жестокий маньяк, педофил-убийца, на совести которого не одна невинная жертва, и руки его по локоть в крови? Вот ужас-то! И убийца его - не кто иной, как отец замученного и убитого им ребенка. А что? Как версия - вполне годится. В голове быстро заработали шестеренки, высчитывая, как можно выйти на преступника. Отработать досконально все передвижения Кузнецова за десять лет, составить детальный список мест, где он проживал, поднять сведения об убийствах в этих местах детей, в том числе и о раскрытых (сами знаете, как часто у нас сажают не тех, кто в самом деле совершил преступление, а тех, кто под руку неудачно попался), посмотреть, у кого из погибших отец из офицеров или спортсменов. Вариант: родители ребенка достаточно состоятельны, чтобы нанять киллера. Одному мне с этим, конечно, не справиться, никто мне никаких сведений не даст, тут нужен запрос следователя, но главное - подать идею.
- Это очень важно, папа. Вспомни, пожалуйста, поточнее все, что Алла говорила по этому поводу. Каждое слово.
- Мне нечего добавить. Я не очень вникал в то, что она говорила о своем водителе. Он мне был совершенно неинтересен.
Ну конечно, мы - великие певцы, а вы - простые водилы, нам до вас дела нет.
- А, вот еще, я вспомнил. Алла все удивлялась, что он к милиции хорошо относился.
Пришел мой черед удивляться. Нынче найти человека, который хорошо относится к милиции, - большая жизненная удача. А уж среди водителей таких и вовсе найти невозможно, потому что первый враг человека за рулем кто? Правильно, работник ГИБДД, а отсюда и отношение к милиции в целом.
- А это в чем выражалось? В чем-то конкретном?
- Не знаю, я с ним никогда не ездил в машине и не разговаривал. Но Алла рассказывала, что он водил очень аккуратно, старался ничего не нарушать. Несколько раз их инспектор останавливал, причем, как Алла утверждала, Николай ничего не нарушил. Просто проверка документов. Один раз машину обыскивали, когда они с дачи ехали. Алла каждый раз начинала возмущаться, называла милиционеров козлами и придурками, не при них, конечно, а когда уже отъезжали, а Николай спокойно говорил, что ничего страшного, у них такая работа, надо относиться к этому с пониманием, пусть лучше лишний раз остановят и проверят, чем вообще никого не останавливают и ничего не проверяют, потому что тогда преступникам будет полное раздолье. Вот теперь все. Больше я действительно ничего об этом водителе не знаю.
Ну ничего себе! Не Николай Кузнецов, а просто клубок противоречий какой-то. Не любит детей, зато любит милицию. Вы таких видели? Вдобавок молчаливый, скрытный, заботливый, добросовестный, за рулем не пьет, даже правил дорожного движения не нарушает, физически здоровый, сильный, накачанный, но в армии почему-то не служил. Должна, должна быть какая-то причина, какой-то стержень, на который аккуратно нанизываются все особенности его жизни и характера.
Голова шла кругом. Я скинул халат и прыгнул в воду, чтобы остудить пылающие мозги, а еще через пять минут мы уже сидели за большим столом, уставленным закусками. Мамуля у меня любит, чтобы все было красиво, и каждая домашняя трапеза выглядит как парадная, даже обыкновенный завтрак, а уж когда воскресный обед - тем более.
***Все оргвопросы, связанные с поездкой в Новокуйбышевск, Саша Вознесенский взял на себя, высмотрел в расписании аэропорта самые подходящие рейсы из Москвы в Самару и обратно, приобрел билеты и даже выяснил заранее, какими электричками можно добраться из Самары до Новокуйбышевска, где на них можно сесть и далеко ли от аэропорта до платформы. Я был ему благодарен, потому что предварительная осведомленность в данном случае оборачивалась значительной экономией времени, ведь мы ехали на свой страх и риск, а не в служебную командировку, когда местная милиция тебе помогает, дает машину и все необходимые сведения. Был бы я опером, пришел бы в Самарском аэропорту в отдел милиции и получил бы помощь, а с удостоверением участкового на это рассчитывать не приходится.
