Кэрол Дуглас - Крадущийся кот
Саванна кивнула сквозь непролившиеся слезы, ее лицо застыло, точно маска греческой трагедии.
— Во сколько это было?
— В девять, — простонала она.
— А когда вы вернулись?
Саванна потрясла головой. Время не было одним из ее приоритетов:
— Позже.
— И трупы были уже здесь. Саванна тупо кивнула.
— Вы позвонили по 911?
Еще один летаргический кивок.
— Потом вы вспомнили про Иветту и вернулись ее забрать. Это был смелый поступок. Но Иветта исчезла.
— Да-а-а… Исчезла! Вы сказали – умерла…
— Я не про Иветту. Она жива… пока. Как она могла удрать?
Голливудские зубы Саванны прикусили нижнюю губу так что она стала одного с ними цвета:
— Я оставила ее в переноске и закрыла дверь. Я думала, она в безопасности… — фраза завершилась новым стоном: – В безопасности… в безопасности, — раскачиваясь, повторяла, точно мантру, Саванна.
— Что мог… убийца сделать Иветте?..
— Сделать с Иветтой? Ее забрал убийца!
— Может быть, Иветта выскочила, когда девушки или их убийца открыли дверь и вошли. Точно! Она может прятаться где-то там, среди костюмов. Вы же знаете кошек: они никогда не придут на зов, хоть зазовитесь и заумоляйтесь. Дайте ей время. Я уверена, что с ней все в порядке. Кому бы понадобилось обижать кошку?
— Вы так думаете?.. — Саванна теперь слегка шмыгала носом, хороший знак, показывающий, что истерика на исходе. Она прижала полицейский носовой платок к своему нежному носику, потом заметила, наконец, что он из жесткого льна, и отшвырнула на подзеркальник.
— Это самый вероятный сценарий, — сказала Темпл. — Кошки слишком умны, чтобы попасться кому-то в лапы, даже убийце.
— Но Иветта такая ласковая, такая доверчивая…
— Тем не менее, она кошка, и вы не часто встретите кошку, которая будет спать, пока вокруг творятся преступления.
Саванна кивнула с детской верой. Темпл осторожно оторвала ее скрюченные пальцы от скомканной переноски.
— Иветте она еще понадобится, когда она вернется домой. Почему бы вам не оставить переноску открытой прямо тут? Дайте детке шанс прийти, когда все утихнет, и забраться в свой домик. Это только вопрос времени.
«Это просто праздник какой-то!.. — подумала Темпл, одновременно ласково кивая Саванне. — Теперь я должна буду предъявить исчезнувшую кошку, в то время как передо мной во весь рост стоит факт, что загадочная смерть сразу двоих девушек разбивает вдребезги всю мою теорию!»
Глава 27 Муха в варенье
Я, конечно, не Энштейн (и никогда не позволил бы себе разуливать с такой прической), но даже самоучка, не прошедший никаких университетов, кроме школы жизни, понимает, что гримерка и приемный зал отеля «Голиаф» – неподходящее место для такого существа, как Иветта.
Факт тот, что меня ничто бы не заставило приблизиться к этому капищу грязных танцев и голой смерти ближе, чем на сто ярдов, если бы не знакомство с моей сладкой куколкой.
С самого начала Божественная Иветта была поставлена в ужасное положение: она была оставлена, во-первых, без присмотра, а во-вторых, взаперти в своей полотняной клетке. То есть, покинута в ловушке.
Натурально, я решил приглядывать за Божественной и ее диспозицией, а также за приходящими и уходящими двуногими. Невелик подвиг, собственно, — прибыть в гримерную с утра пораньше и дождаться появления Иветты на руках ее хозяйки, мисс Саванны Эшли. Обычно на прибытие последней не приходилось рассчитывать раньше десяти часов утра, да и то по принуждению. Однако, я не хотел рисковать и спрятался среди костюмов в девять: лучше не привлекать к себе внимания.
Сразу признаюсь: я не только изображал влюбленного лебедя. В глубине души я надеялся заполучить шанс получше рассмотреть Черные Ноги. Хотя бы для того, чтобы отомстить за несчастную леди в зале для приемов, которая выбрала для своего костюма тот прекрасный ансамбль, отдававший дань уважения моей породе. Более, чем когда-либо, мне хотелось скрестить шпаги с негодяем, убийцей маленьких куколок – неважно, двуногих или четвероногих.
Ожидая прибытия моей очаровательной подруги, я расположился под длинным рядом юбок для фламенко, вдыхая нездоровую смесь пудры, пота и нафталина. Время терпеливого выжидания – мое любимое время. Я представлял себе, как подкараулю и схвачу Черные Ноги, я видел восхищенную толпу двуногих, пораженных моим подвигом, мисс Темпл Барр смахивает слезы раскаяния и обещает больше никогда не водить меня к ветеринару, в эту обитель доктора Смерти. Разумеется, меня опять будут фотографировать для местной прессы. Это довольно утомительно и вредно для глаз, но я же так невероятно фотогеничен!.. Возможно, я буду удостоен награды… например, золотой рыбки. Или нескольких. А красавица Иветта будет стоять рядом, незамеченная рукоплещущими полицейскими и официальными лицами, и смотреть на меня своими огромными сине-зелеными глазами, исполненными гордости и обожания.
Я слышал, как ночной служащий прошаркал на выход. Еще чьи-то случайные шаги пришли и ушли. Я настораживал уши при каждом приближении и удалении человеческих ног. Высокие каблуки процокали дважды, но они не соответствовали ритму, свойственному походке мисс Саванны Эшли (заносчивому, но вялому) или моей собственной мисс Темпл Барр (быстрому и частому). Потом появились мягкие туфли, сопровождаемые сильным запахом химии, раздражающим мои нежные ноздри. Мои усы дернулись от отвращения, затем передернулась спина. Я зажмурился от назойливого амбре, которое проникло из коридора в приоткрытую дверь и удивительным образом смешалось с ароматами гримерки, сделавшись менее острым и, как ни странно, более выносимым на фоне всего остального.
И, наконец, долгожданные шаги мисс Саванны Эшли. Она остановилась в коридоре рядом с моим убежищем и произнесла несколько неприличных слов. Я подпрыгнул при мысли о том, как нежные розово-серебристые ушки Божественной Иветты должны прижиматься от подобных выражений. Топот и проклятия ее хозяйки продолжались по направлению к гримерке, которую Иветта вынуждена была с нею делить. Наконец, все стихло. Я встал, потянулся так, что мой живот коснулся пола, (вопреки утверждениям некоторых, это невозможно без определенных усилий с моей стороны), и пошел к двери.
Чьи-то голоса приглушенно доносились из той комнаты, в которой Глинда навсегда ушла за радугу, и сначала я предположил, что это Черные Ноги. Я некоторое время прислушивался к звуку открываемых баночек с косметикой, сопровождаемому какой-то семейной ссорой. И, наконец, дождался сладчайшего из всех звуков – стука каблуков мисс Саванны Эшли по бетонному полу коридора, когда она покинула свою гримерную и направилась к лестнице.
Я был на полпути к гримерке прежде, чем вы успели бы произнести «кот в сапогах». К счастью, эти артисты никогда не запирают двери, поскольку вечно на бегу и часто в спешке возвращаются. К тому же, они вообще не слишком склонны к уединению, и соблюдают приватность разве что во время физиологических отправлений. Так что я осторожно толкнул дверь плечом, и она приоткрылась на ширину, достаточную для того, чтобы протиснуться, не рискуя боками.
Прежде всего я принюхался. Божественная Иветта тоже была жертвой загрязнения воздуха: одиозные духи из какой-то дешевой лавки совершенно отравили атмосферу. Старательно избегая блестящей дорожки рассыпанной пудры, я приблизился к диванчику. Там, возле плетеных белых ножек, стояла мягкая клетка, в которой томилась моя бесконечная любовь.
Она давно почувствовала мое присутствие и ждала, широко раскрыв круглые прозрачные глаза, под сетчатым окошком своей тюрьмы. Мне пришлось заглушить ее приветственный крик быстрым взмахом своего хвоста: кто знает, может быть, ее хозяйке вздумается вернуться?
Божественная Иветта приняла мой предостерегающий жест с присущим ей изяществом. Она очень рада, — промурлыкала она нежно, — видеть меня снова так скоро. Мисс Саванна Эшли в последнее время была особенно утомительна, и такая нервная, точно кошка в клетке с доберманами.
— Кстати, о клетках, — сказал я. — Сейчас самое подходящее время для того, чтобы выполнить мою миссию.
— Какую миссию? — поинтересовалась она.
Я пояснил, что прибыл сюда для того, чтобы освободить любимую из ее золоченой темницы.
Сначала темные кончики ее серебристого меха поднялись вдоль хребта, что вызвало ответную дрожь в моей шкуре. Божественная Иветта заявила, что она не может покидать клетку, что это «небезопасно» для нее.
— Чушь кошачья, — ответил я.
Я сказал ей, что ей навешали лапши на ее прелестные ушки. К тому же, в моем присутствии она в большей безопасности, чем где бы то ни было. Она опустила головку и нервно лизнула свою серебристую грудку. Мягкий серебряный воротник сиял неземным светом. И затем она похлопала серебряными ресницами и согласилась.
