Фридрих Незнанский - «Заказ» на конкурента
— Круто, — согласился Денис, — но не оригинально. Нужно было оформить «откат» какому-то большому человеку, необязательно же выплачивать гонорар за ненаписанную книгу. Сумма сходится: за вычетом налогов получается примерно два миллиона баксов.
Аналитик кивнул.
— Насчет «отката» не спорю, тут, как говорится, двух мнений быть не может. Но это еще не все. Наше замечательное ООО гнездилось в не менее замечательном Уральском «Стройинвестбанке», слыхали про такой?
— Нет.
— И я тоже нет, до сегодняшнего дня. В рейтинге российских банков он занимает почетное двести восьмидесятое место из трехсот возможных. А замечателен он тем, что заместителем председателя совета директоров там некто Вяземский Н. П. — двоюродный брат сам догадайся кого. Когда я об этом узнал, у меня сразу зародилась одна мыслишка. — И Гмыза с победным видом замолчал.
Для Дениса это оказалось неприятным сюрпризом. По тому, с какой легкостью аналитик выдал предыдущую информацию, трудно было предположить, что он в определенный момент захочет поторговаться. Положительных стимулов заставить его продолжать сотрудничество не было, оставалось только давить, а давить как раз не хотелось, если их отношения перейдут в стадию откровенной вражды, все полетит в тартарары. Нельзя столь неуравновешенного и болезненно самолюбивого человека загонять в угол.
— И? — спросил в итоге Денис, лихорадочно соображая, как быть дальше.
— Что и?! С тебя пол-литра! Ты слыхал когда-нибудь про «зачеты» между налогоплательщиками и бюджетополучателями?
У Дениса отлегло от сердца.
— Да, да слышал! — Он вспомнил одну из лекций Гордеева на тему: «что такое Минфин и с чем его едят», оказывается, пригодилось.
— «Зачеты» запрещены еще в 97-м году указом Ельцина, но Вюнш нашел-таки лазейку и развел Минобразования и Госкомпечать на шесть миллиардов в пользу Подорожного — всучил им вексель очередного липового ООО со счетом в Уральском «Промстройбанке» и тут же выкупил за полцены.
— Это уже после того, как Попкова арестовали и «Русьнефти», соответственно, отказали в налоговых льготах?
— Да. Деньги Подорожному нужны позарез, потому что у него дефицит оборотных средств, после того как он фактически оплатил долг Волчанского НПЗ Найдичу, и отсюда проблемы с украинским трубопроводом. А Найдич, в свою очередь, подкупил кого-то в Киеве, в фонде госимущества, и в Волчанск прислали нового члена совета директоров, представляющего государство. Он там мутит воду против «Русьнефти» — дескать, ненадежный партнер, и проблемы со строительством трубопровода тому яркий пример. Подорожный отправил в Волчанск полномочного представителя, чтобы он держал там руку на пульсе.
— Бешкетова?
— Бешкетова.
— А про Бешкетова ты только, сегодня выяснил, — спросил Денис, — или знал еще от Марии?
— Нет, она мне про дядины дела никогда ничего не рассказывала. Я думаю, она была не в курсе.
— Почему ты так считаешь?
Гмыза замялся:
— Ну-у-у, я как-то раньше над этим не задумывался… Раз Подорожный отправил Бешкетова на Украину с таким деликатным поручением, значит, можно предположить, что он в «Русьнефти» отвечает за «темные дела». И естественно, он бы не стал их обсуждать с племянницей.
— Даже с любимой племянницей, работавшей в Минфине?
— Практиканткой!
— Ладно-ладно. — Денис не стал спорить, какой смысл доказывать что-то Гмызе. — Это все?
— Нет. На собрании акционеров «Русьнефти» будет решаться вопрос о замещении вакантной должности финансового директора.
— А почему образовалась вакансия, что случилось с предыдущим финдиректором?
— Тебе всюду трупы чудятся?! Ничего не случилось. Уходит на пенсию. Знаешь, кто претендует на освобождающееся кресло?
— Кто?
— Твоя Вяземская и Бешкетов.
— Очень интересно! А кому же из них, по-твоему, выгодно отсрочить собрание акционеров?
Гмыза развел руками:
— Понятия не имею! Это задачка для частного сыщика, а не для финансового аналитика. Ну как, теперь мы в расчете?
— До дома подбросить? — уклонился от ответа Денис.
— Сам доберусь! — Гмыза хлопнул дверью и пулей вылетел из гаража.
4
— Так о чем вы хотели поговорить, Денис? — спросила Вяземская, пропуская его в квартиру. — И почему непременно у меня дома?
— Мне у вас понравилось, — ответил Денис, — особенно коньяк. — Он даже сам для себя не мог точно сформулировать, почему решил говорить с Вяземской непременно на ее территории, и тем не менее полагал это основным залогом успеха. Возможно, в родных стенах она не станет упираться и отрицать очевидное (и практически недоказуемое, во всяком случае, недоказуемое быстро, пока доказываемый факт важен и актуален), возможно, в этом было нечто сродни суеверию, а может, виной всему подспудное желание отыграться за унижение — стояние босиком на балконе, но мстить даме — занятие неблагородное, поэтому Денис не углублялся в самокопание, решил и все.
Вяземская горько вздохнула:
— Коньяк был сказочный.
— А Вюнш, мерзавец, так вас расстроил, что вы приговорили его весь до последней капли?
— М-да, — ответила она, выдержав паузу. — Но думаю, что вас, Денис, это никоим образом не касается.
— Что не касается? То, что Вюнш бессовестно спер два миллиона баксов, на которые вы, Евгения, честно выставили «Русьнефть» и из которых ему предназначалась только половина? Или что убийство Коротаевой висит на нем как гиря и вот-вот утащит на дно? Или то, что это убийство и эти два миллиона тесно связаны? Или то, что Вюнш — действительно мерзавец и потянет вас за собой, даже не для облегчения собственной участи, а просто из мелочной подлости? Что из вышеперечисленного меня не касается?!
Она посмотрела на него с удивлением. Потом с раздражением. И, наконец, с презрением.
— Ну вы даете, Денис! Я считала вас вполне благородным человеком, что в наше время редкость, а среди представителей вашей профессии — особенно.
— Не пудрите мне мозги, пожалуйста! — вспылил он неожиданно для самого себя и замолчал на несколько секунд, мысленно обложив себя же последними ругательствами. — Простите, сорвалось! — добавил он, не преодолев до конца раздражения. — Но считали вы меня олухом, зарабатывающим жалкие тысячи в перманентных борениях с жестокими муками совести и, по самодовольной своей наивности, не подозревающим, что в это же самое время к ногам достойных — к вашим, например, — миллионы сыплются сами собой.
— Да вы поэт! — усмехнулась Вяземская с еще большим презрением, — но предмет вашего вожделения — не высокие чувства, а деньги в чужом кармане.
— А вот объекты или субъекты моих вожделений уже вас, Евгения, абсолютно не касаются! Мечты — личное дело каждого, кстати, есть такой рассказ, кажется у Шекли. Но мы с вами обсуждаем не их.
— Мы разве что-то обсуждаем? По-моему, мы вздорим без всякого повода.
— Нет. Мы обсуждаем вполне конкретную проблему…
— Вашу или мою? — перебила его Вяземская.
— Нашу.
— У нас с вами уже совместные проблемы?! — она всплеснула руками и принужденно рассмеялась.
— Все? — спросил Денис, когда она закончила.
— Нет! — она снова расхохоталась, но уже совсем не так, в ее хохоте прорезались какие-то жуткие, сатанинские нотки, отчего Денису стало не по себе. — А вот теперь все! — заявила она, неожиданно умолкнув. — Я вас больше не задерживаю.
— Ну что ж! Ухожу, ухожу, — ответил Денис, не трогаясь с места, — но на прощание я позволю себе нескромность поделиться с вами конфиденциальной информацией. Над Германом Александровичем зашаталась крыша. А посему не сегодня-завтра он окажется на нарах в Бутырках или в Матросской Тишине.
— Чушь! — с жаром возразила Вяземская. — Над Германом уже столько раз собирались тучи — нулей не сосчитать. И как-то до сих пор обходилось. Во всяком случае, пять министров он пересидел.
— До сих пор ему могли инкриминировать только финансовые злоупотребления. Но, очевидно, у обвинителей у самих рыльце в пушку, поэтому вашему дорогому Герману Александровичу все сходило с рук. Однако убийство — совсем другое дело, у редкого жулика хватит силы духа совершить такой поступок. Поэтому они его дружно осудят.
— Допустим, вы правы, хотя вы и не правы. Но я-то здесь при чем?
— Перестаньте, Евгения! — произнес Денис с укоризной, как заправский ведущий детской телепередачи, — не заводите сказку про белого бычка! Я вам уже все растолковал: вы — два миллиона — Коротаева — Вюнш, которому скучно в одиночку мотать срок. Простая логическая цепь.
— Ладно. Объясните, чего вы хотите от меня и что предлагаете взамен. Вы ведь пытаетесь склонить меня к некой сделке, я вас правильно понимаю?
— В целом, да. Вы мне поможете устранить несправедливость, я вам — избежать неприятностей. Я бы не назвал это сделкой, но заводить дискуссию о терминах не собираюсь.
