Фридрих Незнанский - Бархатный губернатор
– Прозвище?
– Беспалый. Не дави, командир…
– Говорить будешь?
– Смотря что.
– Кто, откуда, для чего?
– Пока не созрел… Одно скажу. Не советую ехать через Татарку.
– И на том спасибо, – ответил Голованов.
– Мне тоже жить охота, – прозрачно намекнул Степа.
– Я понимаю, что не ради наших шкур стараешься. Я пошел, – обернулся он к Филе.
– Ехать бы надо, командир…
– Через десять минут.
Еще на крыльце теремка Голованов услышал возмущенный бас подполковника Сизова, посылающего угрозы в адрес стажера. Майор послушал немного, открыл дверь комнаты и молча уставился на задержанного.
– Чего уставился?! – заорал Сизов. – Арестовал, вези в управление! А там разберемся!
– Никуда я тебя не повезу, – спокойно произнес Голованов. – Не к нам приехали гости. К тебе. А точнее, по твою душу.
Сизов закурил, сделал несколько глубоких затяжек.
– Кто такие? – хрипло спросил он.
– Могу познакомить. Могу сделать даже больше. Освободить их. Приказывай, подполковник, и я выполню твой приказ. Бумага перед тобой, ручка тоже. Пиши.
– Для чего?
– Мне хочется, чтобы был документ о твоем добровольном желании отойти в лучший мир. А то, мало ли, подумают на нас.
Сизов нервно застучал пальцами по столу.
– Времени у меня в обрез, – сказал Голованов. – Я, конечно, могу сделать так, что ровно через пару минут ты выложишь все интересующее сотрудника прокуратуры Латышева, но не хотелось бы… Думай, подполковник.
– Везите в город, – после долгого раздумья ответил Сизов.
– Что скажешь, Глеб? – обратился Голованов к Латышеву.
– Надо везти.
– Надо значит надо, – согласился Голованов. – Тогда поехали.
За руль джипа сел Демидыч, рядом с ним устроился Филя, качки и раненый Степа, пристегнутые браслетами, сидели на заднем сиденье.
В «Волгу» сели Голованов, Алексей Иванович, Глеб и Сизов.
– Дорогу в объезд Татарки знаешь? – обратился к Богданову майор.
– Найдем.
– Трогай.
– Хорошо бы ребят предупредить, – сказал Богданов.
– Действуй, Глеб!
Латышев, достав сотовый телефон, набрал номер.
– Подполковник Падерин слушает!
– Латышев.
– Здравствуй, Глеб Глебыч! Откуда?
– Из Татарского леса. Нас необходимо встретить.
– Где?
– Минутку! Алексей Иванович, в какое место мы выедем?
– Поселок Светлый. Стоять будем в тополях. Роща одна, увидят, – ответил Богданов.
– Поселок Светлый, тополиная роща, товарищ подполковник!
– Выезжаем.
– Все слышал? – обернулся к Сизову Голованов, не получив ответа, ухмыльнулся. – В управление его вези… Прямо к генералу Маркуше!
– Да, я требую доставить меня в управление, – твердо заявил Сизов.
– К Маркуше, что ли?
– Он мой непосредственный начальник.
– Доставим, Глеб?
– Невозможно.
– Почему? – насторожился Сизов.
– Тебе сказали: невозможно – значит, невозможно.
– Что случилось с генералом? – тревожно спросил Сизов.
– Расстреляли! – хохотнул Голованов.
– Прекратите ваши дурацкие шутки! Не знаю, как вас по имени…
– Тебе лучше и не знать, – глухо ответил Голованов. – Благодари помощника Турецкого, а то давно бы ты у меня не вякал.
– Генерал Маркуша жив и здоров, – вступил в разговор Глеб. – Надеюсь, что встреча ваша состоится.
В поселок они приехали быстро и сразу заметили иномарку, стоявшую возле тополиной рощи.
– Наша? – спросил Голованов.
– Кто его знает, – пожал плечами Богданов.
– Свои, – сказал Глеб, узнав выходящего из машины Падерина.
Падерин заглянул в «Волгу», в джип, улыбнулся.
– Нахватали вы, ребята… А с этим что? Живой? – кивнул он на Степу.
– Сознание потерял. Много крови вышло, – пояснил Филя.
– Кто потерял? – шевельнул посиневшими губами парень, а затем выдал долгий заковыристый мат.
– Живой, – удовлетворился ответом Падерин.
Всех задержанных доставили в здание краевой Федеральной службы безопасности, кроме «афганца» Степы, которого привезли в больницу. А вскоре в ФСБ прибыл и Турецкий. Вероятно, у него были плохие вести, потому что сразу, даже не здороваясь, он обратился к Голованову:
– Вы еще здесь?
Голованов побледнел.
– Успокойся, майор, – улыбнулся Турецкий. – Твой тесть, Николай Васильевич, оказался хорошим солдатом. Но ехать надо. И поживее. Милиция зашевелилась. И вообще, мой совет: отправляй жену с сыном в Москву!
– Все в доме?
– Да, и все живы-здоровы. Грязнов с ребятами уже там.
– Спасибо, Саша, – с трудом улыбнулся Голованов, кивнул Демидычу и Филе и быстро зашагал к машине.
– Что случилось, командир? – спросил Филя, когда машина тронулась.
– Да вроде тесть майора немного повоевал.
– В доме тихо?
– Турецкий сказал, что все живы-здоровы…
– Кто наехал? – пробасил Демидыч.
– Узнаем.
– И потом накажем, – добавил Филя. – Дави, командир!
Турецкий, проводив взглядом машину, махнул рукой Глебу, приглашая подойти.
– Презент тебе от братьев Васильевых, – подавая кассету с пленкой, сказал он. – Не знаю, каким способом они раздобыли эту пленочку, но подполковник Сизов, считай, у тебя в кармане. Протокол допроса жены подполковника в твоем кабинете, в сейфе. Задержанных должны охранять наши сотрудники.
– Задержанных сами допросите?
– Хотел бы, да не могу. Занят. Поручаю тебе. Допросишь и Сизова. Считай, это и будет твоей аттестацией полноценного следователя. Все понял?
– Понял, Александр Борисович.
Турецкий заторопился в гостиницу, где его уже, вероятно, ждал Алексей Петрович Кротов, предупредивший звонком о своем желании встретиться. Времени оставалось в обрез, а Турецкому была известна педантичная точность Крота.
А в Татарке после отъезда Голованова и в самом деле была стрельба. Стрелял Николай Васильевич, палил, правда, в воздух, но встревоженные соседи немедленно вызвали милицию. Спасибо соседскому мальчишке Веньке, который прибежал в дом Николая Васильевича.
– Дядя Коля! Чего я вам скажу-то! – закричал он, еле переводя дух.
– Ты не говоришь. Ты кричишь.
– Прячьтесь скорее, дядя Коля! И тетка Настя пусть прячется, и Максимка! – перешел на горячий шепот Венька.
– Садись и рассказывай, что видел и что слышал, – приказал хозяин.
И мальчишка рассказал, что сидел он на берегу речки Татарки, удил рыбу, как подъехали две машины с мужиками, пили вино, ругались матом и все время припоминали какого-то дядю, которого они называли майором…
– Мало ли майоров на свете, – отмахнулся Николай Васильевич.
– Я одного с Байбаковым видел! И адрес они ваш называли!
– Тебя-то они не заметили?
– Я под обрывом сидел. Под кустиком, не заметили они.
– Мужики незнакомые?
– Одного я не знаю. А другие наши, татарские.
– И ты их знаешь?
– Не-е, не знаю.
– А говоришь, наши, татарские…
– На иномарках ездят, видел. – Мальчишка подумал и добавил: – А если бы и знал, не сказал бы.
– Почему?
– Убьют.
– Дожили, – после продолжительного молчания ответил Николай Васильевич. – Спасибо, Вениамин.
– Так я побежал?
– Беги, милый…
Голованов предупреждал тестя о возможных неприятностях, ибо служба у него такая, и даже предлагал уехать Насте и Максимке в московскую его квартиру, но Настя пока не соглашалась, хотя с работы уволилась. Николай Васильевич же убеждал майора в том, что никто и никогда не посмеет наехать на Настю, потому что каждая собака в Татарке знает его, бывшего капитана милиции Сараева, все эти Байбаки, Маки, Коршуны, исключая отморозков, о которых капитан и слыхом не слыхивал во времена своей службы, родились и выросли на его глазах. Они и теперь уважительно к нему относятся, даже приветствуют его из своих «кадиллаков». «Времена твои прошли, отец. Людишки, подобные Маку, мать родную не пожалеют, если поступит приказ», – возражал Голованов, на что тесть лишь посмеивался.
Конечно, если бы капитан знал о роли Голованова, которую он сыграл в аресте Коршуна, он бы призадумался, но майор об этом помалкивал. В чем-то Николай Васильевич был прав, крутые парни Байбака вряд ли без серьезной причины наехали бы на бывшего капитана милиции, они и правда питали к нему своего рода уважение за его прошлую работу. Вот почему Николай Васильевич засомневался в правдивости рассказа Веньки. Но береженого Бог бережет, проговорил он вслух и направился в дом. Оружие у капитана в отставке было непростое – личный подарок бывшего шефа МВД Щелокова, «макаров» с соответствующей надписью. Но это так – игрушка, зарегистрированная где положено. Незарегистрированное, схороненное в тайном месте на всякий пожарный, тоже имелось. И это были далеко не игрушки, оборону держать можно.
Первым делом Николай Васильевич приказал дочери и внуку спрятаться в самой глухой комнате, а сам полез в подвал, пошуровал там немного и вышел уже не пустым, с «калашниковым» и парой гранат, устроился на крылечке и стал ждать. Ждать пришлось недолго. Подскочили мужики. Это для Веньки они были мужиками, а для него – сопляки! Приехали на двух машинах. Вышли трое.
