Джей Брэндон - Волк среди овец
"Острый взгляд, Элиот". Пока он говорил, я сжимал руку Томми и потом произнес:
- Расскажи им правду.
Я вернулся на свое место.
Томми выглядел пугающе спокойным. Он смотрел на меня, как я и просил его, готовя к сегодняшнему заседанию на прошлой неделе. Я утвердительно кивнул.
- Уолдо все-таки вернулся в тот дом?
- Да, - отчетливо ответил Томми. Он неотрывно смотрел на меня.
- Через какое время?
- Не знаю.
- Через неделю? - спросил я. - Через месяц? Год?
- Через несколько дней, - сказал Томми.
Три, четыре, пять дней болезненного напряжения, мучительных догадок, навсегда ли бросил его друг.
- Ты был рад снова его увидеть?
- Да. - Можно было представить себе восторг Томми, когда он понял, что его друг вернулся, но сейчас в суде он не улыбался.
- Что вы делали вместе? - спросил я.
- То, что делают друзья: катались на машине, разговаривали, смеялись над анекдотами.
Остин дотрагивался до его руки или ноги, и Томми тут же пугался, но касания были невинными.
- Что-то еще произошло?
- Нет! - выпалил Томми.
Это была правда.
- Ты продолжал видеться с обвиняемым?
- Да.
Я рискнул.
- Тогда давай поговорим о том самом дне. Ты понимаешь, какой день я имею в виду, Томми. Какое это было число? Первый раз?
Томми не пришлось долго раздумывать. Он сглотнул, но лишь потому, что его голос еще не окреп. Он смотрел на меня, отвечая на вопрос.
- Двадцать третье мая, - сказал он. - Тысяча девятьсот девяностого года.
- Ты пошел к дому?
- Да.
- Ты пошел туда в первый раз?
- О нет. Я был там... много раз прежде.
- Ты уже разговаривал с Остином с глазу на глаз?
- Да.
- Он тебе нравился, Томми?
- Да, - снова сказал он.
Ответ на этот простой вопрос снова чуть не заставил его разрыдаться.
- Как он обращался с тобой?
Томми задумался.
- Он говорил со мной так, будто ему было интересно, о чем я думал. Иногда это было заметно, когда говорил кто-то другой, Уолдо как будто подмигивал: "Слушай! Что за дурень!" Мы смеялись, а все остальные не понимали, в чем дело.
Томми выдал все это как ребенок, рассказывающий про свое последнее увлечение.
- Так в тот день, двадцать третьего мая, когда ты пошел к дому, Уолдо был снаружи?
- Нет.
- Там играли другие дети?
- Нет. - Томми казался озадаченным.
- Что ты сделал?
- Я хотел вернуться домой. Но вместо этого постучал в дверь, просто чтобы... - он пожал плечами, - он открыл дверь и сказал, что ждал меня.
- В доме был кто-то еще?
- Нет.
- Как выглядел дом изнутри?
Томми наморщил нос.
- Было похоже, что там никто не живет. Там стоял диван и несколько складных стульев, вот и все. Я спросил Уолдо, не хочет ли он купить мебель, но он только засмеялся.
- Что вы там делали?
- Мы разговаривали, играли в игры. Другие дети стучали в дверь, но Уолдо не пустил их. Мы стояли у двери и как заговорщики шептались.
- Как он объяснил, что не хочет их впускать?
- Просто нам одним было хорошо.
- Вы остались дома?
- Уолдо все говорил, что слишком жарко, чтобы что-то делать во дворе.
- Было жарко?
- Пожалуй.
- Ты помнишь, что на тебе было надето?
- Шорты, по-моему, и майка. В общем, то, что я всегда надеваю после школы.
- Где были твои родители, Томми?
- Они еще не пришли с работы к тому времени.
- Но ты был дома.
- Обычно я оставался на продленку после школы, но иногда, два раза в неделю, приходила няня, которая присматривала за мной, пока папа и мама не придут с работы.
- Но она отпускала тебя играть на улицу?
- Да.
Родители Томми сидели в зале. Я не повернулся, чтобы посмотреть, как они отреагировали, и Томми не обернулся назад. Возможно, среди публики были родители, которые почувствовали себя виноватыми, может быть, даже среди присяжных.
- В чем был Уолдо? - спросил я.
- Он был... это было похоже на костюм, но без пиджака и галстука.
- Вы куда-нибудь выходили в тот день?
- Через некоторое время Уолдо сказал: "Я знаю, что мы будем делать" - и вскочил, но не сказал мне что. Он пошел в другую комнату и переоделся.
- Ты пошел с ним?
- Нет, но он был в соседней комнате и оставил дверь открытой.
Томми выглядел смущенным.
- Что он надел?
- Шорты и рубашку.
- И что было дальше?
- Мы сели в машину и поехали. Уолдо знал другой дом, не очень далеко, с бассейном.
- Там был кто-то еще?
- Нет. На доме висела табличка, что он продается.
- Обстановка внутри была такая же, как в первом доме?
- О нет, - сказал Томми.
Конечно, Остин не хотел вступать с ним в половые отношения в спартанской обстановке пустого дома, с ободранными стенами и старым диваном. Томми все еще с восхищением описывал тот дом.
- Такой красивый! Там были золотые светильники, стеклянные столы, и занавески, и бассейн.
- Это дом обвиняемого?
- Не думаю. Мы больше никогда туда не возвращались.
- Но он знал, где что находится.
- О да. Он налил себе выпить, а мне колы, а потом мы немного походили по дому.
- А потом что вы делали?
Томми колебался. Я не давил на него. Его взгляд скользнул мимо меня, но он не остановился на Остине. Томми закусил губу.
- Он сказал, что мы можем искупаться. Я ответил, что у меня нет с собой плавок, но Уолдо возразил, что в этом нет ничего страшного, потому что мы одни.
- И?
- Он вышел и стал раздеваться, потом остановился и посмотрел на меня, словно хотел спросить: "В чем дело?", и я тоже снял одежду. - Он скрестил руки. - Было как-то неловко вот так стоять голышом на улице.
- Там были соседи?
- Вокруг дома была высокая ограда.
Я кивнул.
- Вы купались?
- Да.
- Тебе понравилось?
Томми посмотрел на меня, будто вопрос был неожиданным или ответ вызывал неловкость. Я бросил на него все тот же прямой взгляд, который не менял с тех пор, как занял прокурорское место.
- Да, - наконец сказал он, потупив взгляд. - Мы плавали и лежали на надувных матрасах, играли в догонялки и в подводную лодку.
- Он касался тебя в воде?
- Да.
Томми не совсем так рассказывал мне в первый раз. Остину приходилось соблазнять Томми при каждой встрече, может, это и привлекало в сексе с детьми? Как только ребенок становился податливым и уставал, пора было сматывать удочки. В тот момент, когда больше не требовалось прилагать усилий, не надо было преодолевать сопротивление, Остин покинул Томми.
- Ты пугался, когда он касался тебя?
- Сначала это было похоже на случайность.
- Что произошло потом?
- Я лежал на надувном матрасе.
- На спине или на животе?
- На спине.
- Где был Остин?
- Он плавал около меня. Нырял под матрас и выныривал с другой стороны. А потом он подплыл, как будто очень устал, и положил голову и руки на матрас.
- Это был очень большой матрас? - спросил я. Мой голос был ровным, как будто все ответы были правильными и ничто меня не удивляло.
Томми показал ширину руками.
- Так значит, он дотронулся до тебя, - сказал я.
Томми кивнул.
- Его голова лежала у моей ноги, а руки сверху.
- Сверху где, Томми?
Он сглотнул.
- Одна на ногах, а вторая около пояса.
- Ты все еще был без одежды?
- Да.
- Так значит, его голова и одна рука лежали недалеко от твоего пениса?
Элиот выдвинул протест, сформулировав это как подсказку. Судья Хернандес принял протест. Я хотел сказать это первым, чтобы Томми было легче.
- И что произошло? - спросил я.
Я думал, Томми замкнется. Он сжал губы так, что они побелели. Я слышал, как он скреб ногтями перегородку. Я же собирался задать следующий вопрос, когда он отозвался:
- Он повернул голову, посмотрел на меня и улыбнулся, позвал меня по имени, и, глядя на него, я чувствовал, как его рука ползет к моей ноге, и потом он задержал ее там, прямо на... прямо наверху.
- А потом?
- А потом он сказал что-то вроде: "Ой, что это?" И я посмотрел туда, куда смотрел он, - на мой пенис. - Томми не замялся, прежде чем сказать это слово, он проговорил его быстро, на одном дыхании. - Он уставился на него, как будто никогда раньше не видел.
Я задавал вопросы, только когда Томми прерывался, и после моего вопроса он начинал торопиться, как будто его подгоняли.
- Он дотронулся до него? - спросил я.
- Сначала он просто смотрел, и мне стало очень... неловко, я начал прикрываться, но он остановил меня и потом посмотрел мне в лицо и перестал улыбаться, он казался очень серьезным, и потом он сказал: "Все хорошо. Тебе нечего стыдиться". Что-то в этом роде, а я спросил: "Что ты имеешь в виду?" Он ответил: "Возбуждение. Этого нечего стыдиться, это происходит со всеми".
- Ты знал, о чем он говорил?
- Нет, тогда еще нет. Но я... но, знаете, я знал, куда он смотрит. Так что я догадывался. Затем он сказал: "Это очень здорово". Не просто хорошо, а очень здорово. Потом он сказал...
Он замолчал. Томми ни на кого больше не смотрел, он почти совсем не поднимал глаз. Иногда он впивался взглядом мне в лицо, как будто не мог оторваться, а затем уносился прочь, его взгляд блуждал по залу.
